Турбин Игорь

Висенте Алейсандре (Висенте Алейсандре-и-Мерло, 26 апреля 1898, Севилья – 14 декабря 1984, Мадрид) – испанский поэт, представитель «поколения 1927 года», куда входили также Хорхе Гильен, Дамас Алонсо, Рафаэль Альберти, Луис Сернуда, Федерико Гарсиа Лорка и другие. В 1977 году Висенте Алейсандре присуждена Нобелевская премию по литературе. «Он никогда не подчинялся режиму Франко, – сказал при вручении премии Карл Рагнар Гирово, представитель Шведской академии, – он шел своим путем, его творчество изящно и хрупко, но неистребимо, оно – неиссякаемый источник духовной жизни Испании».

 

Три стихотворения

 

Воздух

 

Ещё неимовернее, чем море,

ещё сосредоточеннее — воздух.

Пустыня света в стынущем просторе,

бессонница высот в студёных звёздах.

Бессмертный воздух! Может быть, дo края

он грудь тебе собою переполнит —

но он, бессмертный, о тебе не знает.

Но он, бессмертный, о тебе не помнит.

 

Море

 

Разве моря кромка голубая

льнёт печально к берегу губами?

Вон как вольно рыщут волны в поле.

В небе благодать, а солнце — в море!

Что за свет, пронзающий навылет,

на трепещущую вечность вылит?

Божье сердце бьётся в синем свете:

бьётся вне

и времени и смерти.

 

Для кого я пишу

 

Случается, репортёр или литературный критик, а то и просто

кто-нибудь из любопытствующей публики

спрашивает меня: «Для кого ты пишешь?»

Ну, уж конечно, я пишу не для этого господина

в сюртуке щегольского покроя, и тем более не

для его сердитых усов,

и даже не ради его указательного пальца,

грозящего в такт похоронному маршу.

Наплевать мне также на всяческие кареты и экипажи,

равно как и на их содержимое (видите, там,

за стеклом, ледяными молниями посверкивают лорнеты).

Пишу я, пожалуй, для тех, кто меня не читает.

Вот, например, для этой женщины,

которая стремглав бежит по проулку, словно боится,

что опоздает отворить двери рассвету.

Или для этого старика, который прикорнул на скамейке

и не замечает того, как закатное солнце

любовно обхаживает его своими лучами.

Я пишу для всех своих не-читателей, которым

нет до меня никакого дела, но которым

я всё-таки нужен, хотя они обо мне и не знают.

Для этой вот девушки, взглянувшей на меня мимоходом, —

ведь мы с ней собратья по невероятному приключению

под названием «жизнь».

Для этой ссутулившейся у порога старухи,

которая сама породила столько жизней и столько

натруженных жизнью ладоней.

Я пишу для влюблённых; пишу

для всевозможных прохожих:

для того, кто пронёс мимо меня свои печальные глаза;

для того, кто даже и не взглянул в мою сторону,

для того, наконец, кто рухнул замертво,

потому что трижды кричал нам, а мы его не услышали.

Я пишу для всех. Но прежде всего, повторяю, —

для тех, кто меня не читает.

Я пишу для каждого в отдельности и для всех скопом.

Пишу для сердец, для губ, для ушей, которые,

может быть, и не слышат меня, но всё равно

внимают моему слову.

 

Перевод С. Гончаренко