Кремень Н⩜дежД⩜

Русский язык – сволочь! Не люблю я его. Ох, как не люблю!

Правда, стоит мне об этом заикнуться, и у "великого-могучего" тотчас появляется толпа защитников.

"Ты же не пятиклассница, ты книжки пишешь! Как можно, право слово?!"

Специально для них поясню: говоря "русский язык", мы, видимо, подразумеваем разное. Только вот что именно?

Я знаю несколько русских языков. На первый взгляд, они похожи, но это только на первый. Смотрите.

Есть русский язык, на котором я говорю и читаю. Есть другой, на котором пишу книжки, стихи и посты.

Стыдно признаться, но существует и третий. Тот, на котором я обращаюсь исключительно к приборной панели своего автомобиля. "Этот невоспитанный человек нарушает правила дорожного движения, что приводит меня в состояние неконтролируемой ярости". Как-то так.Только короче и экспрессивнее.

Говоря о своей ненависти к русскому языку, я не имею в виду ни один из перечисленных. Мой истинный враг – язык номер четыре. Тот, в котором вместо слов – части речи и члены предложения.

Запертый в синтаксической тюрьме, расчленённый на приставки и суффиксы он уже не может быть живым, не может выполнять свою основную функцию, то есть объединять людей. Подлежащее – одной чертой. Сказуемое – двумя. Обстоятельство – сами знаете. Точка-тире. Азбука Морзе какая-то.

Слово было вначале. Оно бережно передавалось из уст в уста, выцарапывалось на бересте, писалось углём на камне и гвоздём – на заборе.

После пришли лингвисты. И понеслась.

Справедливости ради нужно отметить, что кое-какая польза от этой науки всё же есть.

Я тут намедни узнала, что такое "категория состояния". Ценная, доложу вам, информация.  Категория состояния – это сказуемое без подлежащего. К примеру, "вечерело" или "нездоровится". Чувствуете, какой простор для фантазии? Универсальное алиби. Теперь хочу выступить с инициативой узаконить категорию состояния для обозначения спорных событий и явлений. Допустим, так: "Ремонт дороги не был произведён, поскольку выделенные на него средства похитило". Здорово же? Очень по-русски. И, главное, никому не обидно.

Некоторые неравнодушные граждане пытаются защищать русский язык. От чего, спрашивается? Правильно. От нашествия жутких варварских англицизмов.

Подлые англицизмы только и думают, как бы втереться в доверие к беззащитной русской лексике. Заграбастать её наивную, затащить в лингвистические дебри и лишить славянской самобытности самым циничным способом.

Можно ли допустить подобное безобразие?! Разумеется, нет. И вот глас народа требует объявить вне закона даже такие порождения порочной связи, как  "супермаркет" и "смартфон", не говоря уже о разных "крашах" и "на изи".

Если эта идея кажется вам плодом моей буйной фантазии, то вынуждена вас огорчить. Вышесказанное –чистая правда.

Для фанатов отечественной языковой культуры у меня есть две новости.

Сначала, по традиции, плохая: в современном русском языке водится чёртова туча заимствований, и пытаться их одолеть – всё равно, что, оседлав гнедого скакуна, переть в одиночку через чисто поле прямо на вражьи копья. Отвага и слабоумие.

Есть, правда, и хорошая новость. Самые упорные могут обратиться к истокам и вспомнить давно забытое.

"Лапти", "матрёшка", "балалайка"... От этих слов на душе становится тепло и радостно. Осталось только интегрировать их в современную реальность. А что? "Поставь лапоть на зарядку". По-моему, здорово! Если приживётся – не благодарите.

Русскому языку не повезло. Скажем, интернет был изобретён вовсе не в осаждённой Батыем Рязани. Следовательно, многие слова для обозначения сопутствующих предметов и явлений имеют неславянские корни. Это не оскорбление и не удар под дых. Это факт. Ну, и что с того, спрашивается?

Русский язык не нуждается в опричниках. Он пережил татаро-монгольское иго, Отечественную войну 1812 года, Великую Отечественную. Он и нас с вами переживёт, не сомневайтесь.

Русский не лучше и не хуже других языков. Просто для ста сорока миллионов человек (включая меня и вас) он останется первым и главным в жизни.

Никакой Upper Intermediate, никакой Аdvanced не позволит нам так легко и непринуждённо улавливать тончайшие смысловые ньюансы, как это делает знакомый с рождения язык.

Одна моя подруга замужем за иностранцем. Как-то её супруг познакомился с известным каждому русскому выражением "дай *****, дай ложку". То есть, по правде говоря, это жена его и познакомила. Тут встал вопрос о переводе. И дело вовсе не в словах. Слова-то простые, но смысл... Вот вы можете объяснить, при чём тут ложка? Я тоже не могу.

Эта "ложка" вшита в наше подсознание, закодирована в ДНК, выгравирована в зоне Вернике*. Она позволяет нам отличать Гайдая от Гая Ричи. К примеру, мой Upper даёт мне понять, что "Gorgeous George" – звучит, вроде, забавно. А вот смеяться взахлёб не даёт. Чего-то не хватает. "Ложки", наверное.

Русский язык странный. Вы когда-нибудь задумывались о том, почему слова "вилы" и "грабли" употребляются исключительно во множественном числе, а "вилка" и "расчёска" вполне комфортно существуют в единственном? Дело тут не в количестве зубьев и, очевидно, не в размерах. Дело в том, что кто-то когда-то назвал вилы вилами, а другие не стали спорить. Они понимали друг друга. Что ещё нужно?

Хотите эксперимент? Перед вами три предмета: первый офигенный, второй офигительный, третий офигитительный. Какой выберете?

Словарь синонимов русского арго бесцеремонно валит упомянутые слова в одну кучу, но мы-то с вами не дураки. Мы не знаем наверняка, но, безусловно, чувствуем, что офигитительный куда лучше офигительного, а какой-то там офигенный им и в подмётки не годится.

Вот вам и суффиксы. Только на ЕГЭ об этом, увы, не спрашивают.

Русский язык – сволочь, но я его люблю! За возможность читать любимых авторов, слушать знакомые с детства песни, делиться своими мыслями и узнавать ваши я готова простить ему и приставки, и наречия, и определения-обстоятельства. Шут с ними, с обстоятельствами! Потерпим.

Нам не привыкать.

____________________________________________

 

*Зона Вернике – участок головного мозга, участвующий процессе усвоения и понимания письменной и устной речи.