Голева-Мурычина Татьяна

25 июля 1980 года не стало Владимира Высоцкого - кумира миллионов советских граждан. В это время, в Москве происходила Олимпиада-1980 и власти страны попыталась замолчать известие о смерти, дабы не портить настроение гражданам и не создавать лишней сутолоки. Однако две газеты - "Вечерняя Москва" и "Советская культура" всё-таки осмелились напечатать некролог. К слову, за это главред "Вечёрки" был уволен со своей должности. Плохая весть, в мгновение ока, облетела и Москву и всю страну. К зданию Театра на Таганке начали стекаться люди. Все три дня перед похоронами, там находилась огромная масса людей, а подъезд театра был завален цветами, повсеместно горели траурные свечи. Интересная деталь - на 27 июля был запланирован спектакль "Гамлет". Естественно он был отменён, и билеты на него можно было сдать в кассах театра, однако практически никто этого не сделал.

28 июля началась церемония прощания с Высоцким, на которую никого не звали. Однако люди сами начали собираться там же у Театра на Таганке. Очередь проститься с поэтом растянулась на 9 километров, а общее число пришедших перевалило за 100 тысяч человек. Цветочные магазины Москвы были опустошены - всё пространство перед театром было устлано цветами, по ним и ехала траурная процессия. Именно ехала, так как режиссёр Юрий Любимов, просивший у властей разрешения на руках нести гроб от Таганки до Ваганьковского кладбища, получил отказ. Событие освещалось преимущественно заграничными СМИ, увы, но отечественные были заняты на Олимпиаде. Стоит отметить, ещё интересный момент - друзьям поэта удалось выбить гроб №6 - или "шестёрку", изготавливавшуюся по спецзаказу только для высших чинов правительства.

Похоронен Владимир Семёнович был именно на Ваганьковском кладбище, так как на Новодевичьем, опять же не позволили сверху. На кладбище, его провожало в последний путь, огромное количество людей. Местам всем не хватало. И опять море цветов. Через несколько дней после похорон, чтобы вывезти эти цветы, понадобилось несколько грузовиков. Вот так торжественно, несмотря на многие запреты властей, был похоронен певец, поэт и актёр Владимир Высоцкий. К слову, ходили слухи, что примерно за год до смерти, Высоцкий уже был на Ваганьковском кладбище, якобы, искал "могилу для друга". Увидев свободное место прямо у входа, на его лице отразилось удовлетворение. В том месте он и был похоронен спустя год с небольшим...

"Забыть этот день невозможно, - вспоминает Никита Высоцкий (ему было тогда 16 лет).

Никто не призывал людей приходить, но народа собралось очень много. При этом ни одного скандала, никакой давки.Дежурила милиция. Но родственников и знаменитых людей никто не охранял от толпы. Даже мысли такой не возникало. Не любопытства ради люди собрались, а пришли прощаться в соответствующем настроении. Когда пришло время выезжать на кладбище, мы со страшим братом не поместились в катафалк. Иосиф Давыдович Кобзон забрал нас в свою машину. Мы медленно двигались за автобусом и наблюдали, как люди, прорываясь через оцепление, бросают букеты под колеса. Вся траурная колонна ехала по цветам. Я такого не видел ни до, ни после. Словно кто-то срежиссировал эту массовую сцену, как в кино. В тот день я слышал, что цветочные магазины Москвы опустели... Меня часто спрашивают, почему отца похоронили в обычной одежде. Некоторые считают, что в последний путь он ушел в костюме Гамлета (он играл эту роль в похожей одежде). Не помню, кто решил, что надо именно так. Как-то все понимали, что костюм и галстук - это для отца было несколько неестественно..."

В руке Владимир Высоцкий держал сухую красную розу...

 

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ

"БАЛЛАДА О КНИЖНЫХ ДЕТЯХ"

 

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,

Средь военных трофеев и мирных костров

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от детских своих катастроф.

Детям вечно досаден

Их возраст и быт —

И дрались мы до ссадин,

До смертных обид,

Но одежды латали

Нам матери в срок —

Мы же книги глотали,

Пьянея от строк.

Липли волосы нам на вспотевшие лбы,

И сосало под ложечкой сладко от фраз,

И кружил наши головы запах борьбы,

Со страниц пожелтевших слетая на нас.

И пытались постичь

Мы, не знавшие войн,

За воинственный клич

Принимавшие вой,

Тайну слова "приказ",

Назначенье границ,

Смысл атаки и лязг

Боевых колесниц.

А в кипящих кострах прежних боен и смут

Столько пищи для маленьких наших мозгов!

Мы на роли предателей, трусов, иуд

В детских играх своих назначали врагов.

И злодея следам

Не давали остыть,

И прекраснейших дам

Обещали любить;

И, друзей успокоив

И ближних любя,

Мы на роли героев

Вводили себя.

Только в грёзы нельзя насовсем убежать:

Краткий век у забав — столько боли вокруг!

Попытайся ладони у мёртвых разжать

И оружье принять из натруженных рук.

Испытай, завладев

Ещё тёплым мечом

И доспехи надев, —

Что почём, что почём!

Разберись, кто ты: трус

Иль избранник судьбы —

И попробуй на вкус

Настоящей борьбы.

И когда рядом рухнет израненный друг

И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,

И когда ты без кожи останешься вдруг

Оттого, что убили его — не тебя,

Ты поймёшь, что узнал,

Отличил, отыскал

По оскалу забрал —

Это смерти оскал!

Ложь и зло — погляди,

Как их лица грубы,

И всегда позади

Вороньё и гробы!

Если мяса с ножа

Ты не ел ни куска,

Если руки сложа

Наблюдал свысока,

А в борьбу не вступил

С подлецом, с палачом, —

Значит в жизни ты был

Ни при чём, ни при чём!

Если, путь прорубая отцовским мечом,

Ты солёные слёзы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал что почём, —

Значит нужные книги ты в детстве читал!