К&Б

24 декабря 1878 года в Перово, Вязниковского уезда, Владимирской губернии родился русский и советский поэт и прозаик Филарет Иванович Чернов.

Вот как поэт описывает свою музу:

Пиндар, и Дант, и Виргилий

В сердце моем не цвели:

Тайну мне песен открыли,

В небе крича, журавли.

Эти свободные птицы,

Эта воздушная цепь,

Русских поэтов страницы,

Русская вольная степь.

 

Сердце родное манила

Родина, милая мать!

Ты мое сердце учила

Душу твою понимать.

 

Его называют самоучкой. Я же считаю его самородком, бесценным, гениальным, открытой раной, душой крылатой и метущейся.

 

Начал писать стихи в 9 лет. В 1907 году - первые публикации, которых потом будет множество в различных газетах и журналах того времени.

Филарета не приняли в Союз писателей. У него не издано ни одной книги. но что это значит? Да ничего. ровным счётом ничего.

 

Романс "Замело тебя снегом, Россия"- визитная карточка, гимн эмигрантов, исполненный Плевицкой и многими другими певцами - это его, Чернова, стихи и музыка. Хотя сам автор никогда не покидал Россию. Долгое время он оставался в тени. И никто не знал автора этого самого гимна. Сам Чернов не афишировал, боясь преследований. Ну а почему исполнители утаивали имя поэта - я не знаю и знать не хочу.

 

Замело тебя снегом, Россия,

Запуржило седою пургой

И холодныя ветры степныя

Панихиды поют над тобой.

 

Ни пути, ни следа по равнинам,

По сугробам безбрежных снегов.

Не добраться к родимым святыням,

Не услышать родных голосов.

 

Замела, замела, схоронила

Всё святое, родное пурга.

Ты, - слепая жестокая сила,

Вы, - как смерть, неживые снега.

 

Замело тебя снегом, Россия,

Запуржило седою пургой

И холодныя ветры степныя

Панихиды поют над тобой.

 

Уже в двадцатые годы Филарет Иванович создал сборник стихов и дал ему название "В тёмном круге". Это вершина мастерства, лексики, четкости форм. Это глубочайшая философия, которую некоторые считают пессимистической. Я с ними совершенно не согласна. потому что вижу в каждом его стихотворение незаурядное Я, душу окрылённую и чистую, человека, познавшего этот мир настолько глубоко, что пребывание в нём начало мучать и угнетать. но это вовсе не означает, что Филарет не видел красоты мира, света и добра. А как раз наоборот.

Чернов безгранично восприимчив к происходящему вокруг. Он видел то, чего многим видеть не дано. Он - человек без кожи, пульсирующая открытая артерия.

"Душа поэта как бы замкнута в темный круг, выхода из коего нет" - так о нём пишут, прочитав вот эти строки:

Я в темном круге будней и печали:

Мучительно из тьмы моей смотреть

На призрачно-обманчивые дали,

И крыльев нет к обманам полететь.

Бескрылая душа моя убога,

Как сгнивший столб у брошенных дорог.

И если душ таких у Бога много,

Как жизнь скучна, и как печален Бог!

 

а я вижу здесь первозданную любовь и чистоту души:

И крылья есть, и тьма его не вечна...

коль видит он и сопереживает,

душа его у бога и в скрижалях

божественных неугасима свечка (НК)

 

Вот здесь - сколько света и полёта! :

 

Когда я слышу в ночь глухую,

Как темным воем воет пес,

Я чую: муку мировую

Он выражает в нем без слез.

И часто сердцу стоит воли,

Чтобы не встать, и не пойти,

И не завыть с ним в общей боли

О безнадежности пути…

 

или здесь:

 

Да… больше нечего сказать!

Пылая в бездне несказанной,

Зачем слова? К чему взывать?

О, кто нас может услыхать

В сей бездне горестной и странной!

 

А вот стихотворение, посвящённое Яновской Н.Н.

 

Осенний день. В саду, шурша, ложится

Отживший лист на блеклую траву…

Душа грустит, душа былым томится…

И странно мне, что я еще живу!

 

Как призрачно все светлое промчалось!

Ужели был и юн и счастлив я?

Всем, всем былым, что в памяти осталось,

Как дальним сном, живет душа моя…

 

И мнится мне: засыпан я землею,

Но в тяжком сне еще мой страждет дух;

Что где-то жизнь проходит надо мною

И странно мой тревожит мертвый слух…

 

Порою, весь охваченный волненьем

Былой любви и радости былой,

Я жить хочу с безумством и мученьем,

Хочу кричать, что я еще — «живой»!

 

Собой писал, душу макая в собственную кровь:

 

Мой день мучителен и странен:

В круг темных мыслей заключен,

Я в мозг и в сердце тяжко ранен,

На муки духа обречен.

 

Мои болезненные чувства

Струной надорванной дрожат;

Мои стихи, мое искусство, —

В моей крови текущий яд.

 

Другим стихи — игра, отрада:

Легко им петь, чеканя стих.

Мне каждый образ — капля яда,

Усугубленье мук моих.

 

Что создаю я, тем страдаю,

Но муку творчества любя,

Я крест Голгофский воздвигаю

И распинаю сам себя…

 

А вот это - трепетное и нежное, словно птенец новорожденный:

Трепета света вечернего —

Чувства мои.

Отблески дня уходящего —

Думы мои.

Светлого облачка таянье —

Грезы мои.

Рос благовонных мерцание —

Слезы мои.

 

А как удивительно искренне и отчаянно, и неподкупно реалистично он пишет о России:

Убили Мать мою, убили,

За что убили Мать мою?!

Лежит в крови, в дорожной пыли,

В родных степях, в родном краю.

 

Высоко коршуны над нею,

А ниже воронье кричит,

И я рыдать над ней не смею,

Как мне сыновий долг велит.

 

И подойти я к ней не в силах —

Я сам упал, лежу в пыли,

Лишь ветер на родных могилах

Туманом плачет из дали.

 

Зачем печальным тихим звоном

Еще монастыри звенят,

Зачем с последним горьким стоном

Готовят горестный обряд?

 

Быть может, рано, рано, рано!

Быть может, мертвая жива!

Быть может, с горького бурьяна

Ее доносятся слова?!

 

О, развяжите мои руки!

Я встать хочу, хочу пойти!

Пойти на зов, на крест, на муки

И мертвую хочу спасти!

 

Убили Мать мою, убили,

За что убили Мать мою?!

Лежит в крови, в дорожной пыли,

В родных степях, в родном краю.

 

Или вот это:

Эх, запели-зазвенели

Колокольцы в чистом поле…

Буду ехать три недели, —

Может, меньше, может, боле…

Деревушки, как игрушки,

Промелькнут… уйдут в туманы…

Леса синие макушки,

Ковыли, кусты, бурьяны…

Русь-то, матушка, велика:

Степи — море, лес — пучина.

Вон убогие калики

За моря идут… к святыне.

Вон часовенка белеет, —

Посередь дороги встала…

И святым-далёким веет…

Сердце вечным задрожало…

 

Филарет Иванович Чернов умер 4 декабря 1940 года.

Однажды он, глядя в овраг с балкона второго этажа, отпрянул с криком: "Там бездна!" Жизнь была для него бездной... И я его понимаю и люблю.