Один день из жизни Леши

Леша ковырял глазами пустую ржавую банку, ему так хотелось есть, что живот то и дело напоминал об этом урчанием. Сладкий едкий запах пронзительно вошёл в его нос. Он повернулся и обомлел от счастья: за ним в горшке росло деревце, небольшое такое деревце, но на его ветках смачно свисал зефир. Леша начал хватать его грязными руками и тянуть в рот. Квартира была пуста, то и дело из-за обоев выглядывал таракан, словно маленькая камера, наблюдавшая за всей этой картиной. Ну баба Галя, ну порадовала! Такое дерево вырастила!

 

Наевшись до отвала, Леша уставился на ковер, напоминавший ему калейдоскоп, который он видел в детском саду. Словно портал в какое-то новое измерение. Он неспешно поднялся и шагами зомби зашагал к ковру. Блин, от голода я, конечно, избавился, но мне страсть как интересно, что же за этим ковром. Леша добрёл до ковра и коснулся пальцем прямо самого центра; в центре была розочка, от которой в стороны отходило несколько стебельков. Пальцем незаметно поплыло внутрь. Ещё шаг — и он потерял равновесие: за пальцем провалилась рука, а потом и всё тело. Леша выпал с мягким стуком на детскую песочницу. Двор окружало кольцо домов, было жарко и душно, людей в этом потайном уголке не было. Вытряхивая песок изо рта, Леша подумал: «Это какой-то квантовый скачок, что ли?» Место было хорошо знакомое — двор пятого дома. Он часто собирался здесь с друзьями играть на гитаре, и беседка, увитая пивными лозами, тоже была знакома. Там частенько деды играли в домино.

 

Леша добрался до входа в беседку. На полу валялись рыбьи кости, а на столе — домино, на котором чётко прослеживались цифры: две пятёрки и пятёрка с двойкой. Странное совпадение — это же семнадцать. Число, которое было знакомо ему уже полтора года. Каждый день он ездил на семнадцатом троллейбусе в музыкальный колледж, держа в правой руке футляр от саксофона. Интересно, а какой сегодня день? — подумал Леша. Очень странно, что вокруг нет ни души.

 

Леша побрёл на остановку, где чаще всего выстраивалась очередь в киоск за сигаретами. Но привычный киоск был словно прозрачная глыба льда, словно зимняя парковая скульптура. Леша и сам не заметил, как прошёл сквозь неё. Лишь только он вышел, как в его привередливый нос проник запах тормозных резиновых колодок. Перед ним стоял привычный троллейбус, обитый деревянными досками, подобными тем, какими оббивают ящики для хранения картошки. Леша зашёл в центральную дверь. По привычке полез в карман и достал лист сирени. Не заметив и сам, что это не талон, подошёл к компостеру и вставил лист. Компостер с неуклюжим чавканьем начал жевать лист. Леша вырвал то, что осталось от листа, и сел на последнее сиденье. Троллейбус тронулся, но в нём было темно, как в склепе. Леша оторвал доску и бросил её на пол. В троллейбусе, который медленно передвигался по ухабистым дорогам, проскользнул солнечный зайчик. Потом стало намного светлее, и Леша увидел летучих мышей, повисших на поручнях. Они, при появлении света, начали летать по всему салону. «Кыш!» — кричал Леша с надрывом.

 

Кабина водителя была забита крест-накрест. В узкую щель отломанной доски он увидел странную картину: жирафы, связанные между собой верёвкой за шею, шли один за другим, словно их кто-то клонировал. Затем густой участок леса, из которого торчали большие ноги табуретки. Леша присмотрелся внимательнее: да это же опоры знакомой остановки! Троллейбус ехал монотонно. Леша подбежал к передней двери и хрипло прошептал: «Остановитесь на Очаковской». Троллейбус остановился не сразу. Из кабины водителя послышалось недовольное фырканье, но всё же дверь открылась. Из неё, недоумевая, что происходит, выпал Леша, а вместе с ним и летучие мыши, словно голуби на выпускном из коробки. «А вот и колледж», — подумал Леша, добредя до поручней и начиная подниматься, опираясь и хватаясь за поручень. Тот, в свою очередь, зашипел и зашевелился. Леша отпрыгнул в сторону, чуть не ободрав себе локоть.

На привычном месте вахтера при входе стояло перевернутое ведро с намалёванными маркером глазами и ресницами. Перед ведром лежала бумажка: «Пожалуйста, проходите». Под ней — другая бумажка: выход

 

Наш герой брёл по пустому коридору, то и дело опираясь об стену. Витражи круглых окон переливались, играя на стене своим множеством цветов. Вот она — большущая дверь актового зала. Украдкой забрёл в зал, неспешно ступая и держась то за одну спинку сиденья, то за другую. В зале было пусто, если не считать надутых кукол из секс-шопа. Одни были накачаны так, что ещё немного — и они лопнут, другие, обвисшие, свисали на сиденьях. Леша зашёл на сцену, чуть не угодив в оркестровую яму. На сцене стоял пюпитр с нотами и много стульев с разными музыкальными инструментами. «Да это же мой саксофон, вон там, в тени шторы с балдахином», — подумал Леша. Он услышал такое жужжание в ушах, что его на секунду охватил страх. Он подбежал к саксофону, схватил его, попятился назад и, потеряв равновесие, свалился в оркестровую яму. Словно упал в огромный вязкий бассейн спиной. Оглядевшись по сторонам, он начал понимать, что находится в подземном переходе. Весь переход был выложен кафелем, местами битым, с нецензурными выражениями. Музыкант, держа в одной руке саксофон, выбежал на улицу. Было невероятно жарко. Возле одного из закрытых магазинов стоял автомат с газированной водой. Пощупав свои карманы, Леша понял, что они пусты. Но странный кадр падения не давал ему покоя: когда он падал, он увидел кепку, которая лежала на дне перехода. «Может, в ней забыли мелочь», — подумал он и вернулся обратно. Но мелочи в ней не оказалось. «Какая же жара, даже тут, в тени перехода, невыносимая», — подумал скиталец. Он сел и затянул песню на саксофоне. Песня была настолько грустной, что ему захотелось плакать. Прошло несколько минут, и вдруг Алексей услышал звон монет в кепке, словно кто-то невидимый бросил их туда. У него отвисла челюсть от удивления, но он продолжал играть. Ещё несколько монет упали в кепку, потом, словно опавший осенний лист, упала крупная купюра. «Так я так и разбогатею», — подумал наш богач, но жажда была сильнее. Он сгрёб в охапку мелочь и высыпал её в карман. Выйдя из перехода, в припрыжку направился к автомату с газировкой. Сунул монету, как вдруг вместо ожидаемой холодной газировки вылился стакан молока. «Ну ёшкин кот!» — подумал Леша, но недолго думая, выпил молоко до дна. «Вернусь-ка я ещё заработать», — решил он, но, подойдя к переходу, оцепенел. Вход в подземный переход стал похож на ледяной непробиваемый каток с чистым прозрачным входом. «Эх, так я точно не пройду». Тут же неподалёку находилась камера хранения на вокзале. Герой направился туда. Женщина через громкоговоритель с невнятным голосом говорила про номера вагонов, потом ей стало скучно, и она запела песню — что-то про сады. «Очень необычный вокзал», — подумал Леха, запихивая саксофон в камеру хранения. «Введу-ка я четыре цифры», — подумал он, имея в виду те самые числа. Выйдя на перрон, оглянулся: вокзала уже не было, словно его смыла волна. Но в кабинке на перроне стояла картонка с названиями населённых пунктов и ценами. Аккуратно достал из честно заработанных денег и протянул в мышиную тёмную норку, громко объявляя, что ему нужно до Мелового. Из мышиной норки выпал билет и какая-то мелочь. Через несколько минут подъехал дизель-поезд, необычайно чистый, такой, будто это операционная. Леша зашёл в него и словно провалился в туман. Из дальнейших кадров он помнил лишь то, как делал ангела в поле руками, а над ним плавали тигровые акулы. Но это была уже ночь, и звёзды семафоров то и дело мигали одна за другой.

— Слушай, а что с тем пацаном случилось, который двадцать шесть семян дурмана съел?

— Да я не знаю, Серёг. Сначала он на ковре валялся, на том, который баба Катя выбивала, потом на остановку побежал. Кто-то с нашего дома скорую вызывал ему, но его, похоже, водитель троллейбуса увёз.

Проснулся Леша утром от пронзительного холода. Над его головой свисала ива, с другой стороны на него смотрели огромные коровьи глаза с большими ресницами

«Да ну ты, фу, какой противный язык, отстань!» — крикнул Леша, но местная корова Марта настолько к нему привязалась, что уже не слушала его и благодарила за то, что он вырвал колышек с цепью и спас её вчера.