МЕТРО. СОЛНЦЕ. COZ I LUV YOU (C)

Khelga

я спускаюсь

по самой длинной московской улице

рафинадные церкви

рахитичные тополя

ленивые машины

нектариновые люди

вывески

сбербанк разрешающий сигнал

вкусвилл разрешающий сигнал

горздрав разрешающий сигнал

райффайзенбанк упреждающий сигнал

литера м

одинокая

двугорбая

в расклешённом платье

запрещающий сигнал

не входи убъёт

я останавливаюсь

минута-другая

набираю воздуха

и ныряю

в московское метро

суетящееся

будто его ускоренно перематывают

суесловное

дикторы спорят с плазменными панелями

пахнущее

стабильным резиновым ветром

и нестабильным идол от ланком

ненавижу метро

рифмую метро

вспоминаю

моего первого

нет

мой первый

наивный рифмованный

текст о метро

кажется был анапест

кажется было много ;

__________________________________

ВСТРЕЧА

От подъездов текут скитальцы; буква "эм" встаёт на пуанты.

У кассирподъездовши неловкие пальцы и часы с фальшивым бриллиантом.

Две поездки — больше не надо; колет краем билет картонный.

Провожают скучающим взглядом заскорузлые солнца плафонов.

Турникет, эскалатор, давка. От перрона тянет резиной.

Внутрь вагона. Свободные лавки. Не садишься. Затылки и спины.

Повторяешь: две остановки, только две, мне больше не надо.

Проверяешь: мыслишки неловки, джинсы тёрты, конфликт предугадан.

И в рекламных нахальных растрах для тебя слишком много цвета;

И путей схематичные астры ты не станешь неволить в букеты.

Ты торопишься поминутно — объявляй, давай, подпевала!

Покидаешь вагонную смуту — и летишь, и летишь в центр зала.

Сбоку — транспортные десанты; солнца, астры, скитальцы — сбоку.

Ты встаёшь

И встаёшь

На пуанты —

Чтоб уткнуться в небритую щёку.

_________________________________

осторожно

двери закрываются

как будто щека касается щеки

оранжевая

оранжевой ветки

который раз думаю

я ветка этой ветки

моя мать родила меня в роддоме

калужско-рижской линии

после моего изначального вопля

мой отец

мотался в роддом

месяц или больше

после моего изначального вопля

щека моей матери

коснулась моей щеки

и я отказалась

от материнского млечного

я отказывалась

отказывалась

много дней

мать сходила с ума

от беспокойства

врачи не сходили

характер

у девки характер

и лили в мой рот

похожий на бутон георгина

искуственное питьё

за окнами роддома апельсинилось лимонилось черноплодилось

под окнами роддома

отцветали грёбаные георгины

холодало

после жестокого мастита

моей матери ампутировали левый сосок

меня

мою сестру

моего брата

выкормила правая грудь нашей матери

и это трудное молоко

текло по калужско-рижским протокам

и в районе чистых прудов

впадало в сокольническую линию

соколик

так называли моего долгожданного младшего брата

но меня

нежданную

старшую

причину усекновения

отец любил больше

просто больше

не до луны и обратно

до планетария и обратно

до меркурия и обратно

следующая станция баррикадная

____________________________________

ЛЕННОН

солнце касается лапой.

кто это? леннон, папа,

с вафельной хрупкой кассеты?

пять лэт ит би под гитару,

мальчик — патлатый, поджарый,

шапка на тротуаре.

облако шапкой. тает

в тесной вафельной таре.

пресня дурацкого красного цвета,

в пресне есть планетарий:

белый, заманчивый,

под куполом одуванчиковым, —

с мороженым не пускают.

папа, выброси в урну.

мне рассказал про меркурий:

про кратеры, плазмы и бури —

витька, лохматый и умный.

он трогал меня за рукав

и подарил жука:

ну же, бери, не ломайся,

жук называется — майский.

майский в июне умер,

а мы никогда не умрём.

а я хочу на меркурий,

на жаркий рыжий меркурий,

чтоб витька и я — вдвоём.

зебра. дурацкие чёрные полосы.

витька глазами, очками и голосом

похож на обыкновенного

леннона

у метро

и с хрупкой — не тронь! — кассеты.

папа, пойдём,

пойдём,

пойдём смотреть на планеты —

девочко-мальчиковые

одуванчиковые,

жёлтые, рыжие, высшие, низшие...

папа, так просто любить.

лэт ит би.

____________________________________

с красной ветки

можно прыгнуть

соколиком ли

зайчиком ли

на ветку зелёную

какой нахрен зайчик

такой

заец-выбегаец

стройный белый мальчик

с зелёной замоскворецкой ветки

баюкая меня

пел на мотив любимый город может спать спокойно

любимый заец заец-выбегаец

и в этом парафразе были

любимый город

падал прошлогодний снег

проспали первую пару

книжный на сухаревке

бар на сухаревке

slade far far away

ржавый харлей

заячья капуста на окраине леса

земляничный сок на окраине запястья

скороговорка мамавыхожузамуж

белый мальчик

посвящал мне любовные палиндромы

я ела персик на кухне свекрови

я удивлялась

я смеялась

я не запоминала

наверное надо было запоминать

наверное надо запоминать

двустороннюю

обоюдоострую

любовь

происходящую под аккомпанемент

древнего глэм-рока

из зеркальной шляпы нодди холдера

можно вытащить не только кролика

можно вытащить зайца-выбегайца

____________________________________

яро оря

____________________________________

помню только этот выдранный с мясом лоскут

из расклешённого с мясом платья

и возвращаюсь на оранжевую ветку

следующая станция

имени другого белого мальчика

____________________________________

БЕЛЯЕВО

Метро Беляево,

Оранжевая ветка.

Бетоны стройки,

Беспорядки бальзаминов.

Работа? детки?

Ну и я — работа, детки.

Такая жизнь. Каноны и разметки.

Логично. Бойко.

И почти невыносимо.

Конечно, помню.

Беззастенчивые губы,

Уайлдер, Генсбур,

Вечер медленный, атласный.

Мой бог, как глупо,

Нет, не надо, нежно, глупо.

Спокойный бог глядит сквозь солнце-лупу —

Наводит резкость,

Увеличивает ясность.

Несчастье. Счастье.

Пуговка и ворот.

Леденчик липкий.

Вулканический лавацца.

Зелёный скоро.

Нет, не надо, нет, не скоро...

Застрять в Беляево напротив светофора.

И пахнет липой.

И нельзя не целоваться.

____________________________________

поезд покачивает

как лодку в умеренных волнах

море и метро

есть общности

андрогинный средний род

энергичная сонорная фонетика

над морем иногда летает ласточка

некая упоротая дюймовочка

придумала назвать ласточкой

поезд мцк

но у моря и метро

есть общности

помимо ласточки

вырывающейся на свет

из кротовьего подземелья

мцк

за окнами ласточки

уличная урбанистика

серебряные утёсы москва-сити

пёстрые россыпи тц

грузовики с бульдожьими мордами

рахитичные тополя

куда без них

граффити

лодка в умеренных волнах

___________________________________

МЦК

играло лето бликами слюды

сквозили тени в листьях молодых

качалось солнце жёлтым дикобразом

я жмурилась сквозь иглы ты ли ты

седея море скринило следы

мои

твои ни разу

сияли рыбы в светлой глубине

далёкий кайт плескался в вышине

по небу плыл легчайшим лепесточком

наверное решил ты чёрт бы с ней

и не оставил камня на ко мне

и не оставил точке двоеточья

я возвратилась город изразцом

холодный ливень долбит цок-цок-цок

я слушаю bee gees и повторяю

три тысячи км держать лицо

принять крутить московское кольцо

которого центральней не бывает

платформа электричка дождь под кат

я по стеклу веду пока-пока

пока-пока далёкий чёрт бы с нами

и в мерных перестуках мцк

мне слышатся цвириканья цикад

и пререканья моря с валунами

____________________________________

я перехожу

на предельно внутреннее кольцо

московского метрополитена

неровная замкнутая линия

кофейного цвета

кофе без молока

прости мама

станций двенадцать

как зодиакальных созвездий

как месяцев в году

как пуль отлитых из фунта свинца

следующая станция парк культуры

я уступаю место

старому обрюзгшему нодди холдеру

он благодарит меня

молодым наждачным голосом

let it be

coz i luv you

держитесь за поручень

держусь за поручень

знаю

тот кто скоро коснётся

моей ладонью своей щеки

ощутит слабый запах металла

не идол

металл

не вымоется

не выветрится

нодди холдер

смотрит на меня

бледными глазами

и достаёт из зеркальной шляпы

мой почти первый

наивный рифмованный

текст о метро

он и станет последним

;

__________________________________

МЕТРО

Вестибюли метро струятся, ветвятся, пассажиропоток по одёжкам встречают.

Толпы густо снуют, раздраженьем искрятся, появляясь в дверях — и в дверях исчезая.

В центре залы помпезной растерянный странник: озирает плафоны, панно и прохожих.

Пассажиры хмурятся — странен, ох, странен, несуразен лицом и одёжкою тоже:

Кудри взвихрены, нос тривиальной картохой, брови вверх, глаза, что свечные плошки;

Шерстяные штанцы, сидящие плохо, мятый плащик враспашку подколот брошкой.

Да и ростом чудной пилигрим не вышел, и обувкой не вышел — босой, вы гляньте;

Ты б обулся, приятель!

Но он не слышит.

Заскорузлые пятки скользят по глянцу.

Вдруг дракон: зелёный, да с золотом; страшный! Ослепляя, спешит из сырого тоннеля.

Баритоном громким рычит протяжно, брюхо сытое низко по рельсам стелет.

Странник мелко дрожит. Неприлично трусить! Но кольцо нашарить — весьма резонно:

Невидимка, бросив котомку, как мусор, прёт босыми ступнями во чрево дракона!

...Шир... холмы округлы, как груди... у крылечка мальвы спорят с ветрами...

...Шир... пять кексов — не много ли будет?.. чай и лень... и камин поперхнулся дровами...

Пассажиры толкутся, мнутся, ругают. Окольцованный хоббит во мгле благодатной.

...Шир... закат леденцово тает... догорают дрова... пахнет дымно и мятно...

Парк культуры. Октябрьская Кольцевая. Пассажиропотоки.

Туда и обратно.

***

Не хотелось бы утомлять тщательно выписанным техническим заданием; пул и без того предполагает объёмные работы.

Автор лишь заметит, что Метро - развёрнутая суггестивная антитеза: детство — зрелость, счастье — горе, ненависть — любовь, жизнь — смерть, Леннон — Холдер.... Пожалуй, самоё масштаб аантитезы плеоназмичен. Но если по мелочи — "почти первый", почти классический плеоназм.

Осторожно, двери закрываются.