Последние терриконы
Небо сегодня серое-серое,
как глаза у погибшего вчера Серого
из рабочего посёлка, –
так родители звали маленького Серёжку,
который боялся бабку ёжку
и носил отцовскую оранжевую бейсболку….
Папа Серого – сын шахтёрский,
сам шахтёр, болеет за «Шахтёр»,
парень он яркий, рослый, на язык остёр,
свою Светку привез из Черноморска –
сюда, в посёлок –
год ходили, как дети, взявшись за ру́ки,
родили сына…
А теперь вот этот клятый осколок,
и Светка с потухшим взглядом старухи
не может даже заплакать – нет силы,
только смотрит в окно и прячет лицо в занавеску
и уши закрывает от жуткого скрипа бегущей мимо дрезины, –
не может даже мужу написать эcэмэску,
что у него больше нет сына…
Небо сегодня серое-серое,
темнеет, жмурится, втягивает в себя Светкину душу.
«Терпи милая – не последняя ты и не первая, –
бабка Мотря гладит спутанные Светкины локоны, –
надо бы уже сообщить мужу,
он отплатит, слышишь, он же теперь командир…
Ах, ироды такие, будь они прокляты,
и чем, вот скажи, им помешал мир
и наш Серёжка…» –
бубнит бабка Мотря,
гонит кошку
и шепотом крестится на икону.
А Светка все смотрит и смотрит,
как в чёрном небе хозяйничает бабка ёжка
и врастают во мглу последние терриконы…
