Наши

 

У Алёнки синие глаза

и коса по пояс с жёлтым бантом.

Холод мартовский. Москва. Вокзал

видится во тьме ночной гигантом.

 

Не спала, в плацкартную кровать

кулаком стучала от обиды.

Дед сказал бы - хватит воевать.

Богу с неба все, родная, видно.

 

Взрослые ругались полпути,

мама успокаивала:

-тише!

Мокрый снег в окно летит, летит.

Как теперь там дед один и Миша?

 

Мишка - друг, он добрый и простой,

и надёжный, что уже немало.

Никому не сдал, когда весной

у соседки яблоню сломала.

 

Догадался дед, не наказал.

Доказательств нет, а, значит, точка.

Не поехал с ними на вокзал.

Старый, мол, останусь дома, дочка.

 

Мама плакала, просила, как могла.

Но характер... вся в него Алёнка.

Провожал туман густой, а мгла

след их застилала чёрной плёнкой...

 

Снег кружится, не видать ни зги,

заметая улицу, не память...

Мишка, дед, какие ж мы враги?

Вот бы отмотать назад, исправить.

 

У Алёнки синие глаза,

как у русской бабушки Наташи.

Кто придумал, кто им всем сказал,

что теперь есть наши и не наши...

 

На вокзале мамина родня.

Встретили как раньше, как бывало.

Только вот внутри болит - и дня

не было за месяц без подвала.

 

В рюкзаке потрёпанном тетрадь.

В ней письмо, читала всю дорогу.

"Ты, Алёнка, брось там воевать.

И прости их всех за ради Бога..."

 

23.04.2022