Наши
У Алёнки синие глаза
и коса по пояс с жёлтым бантом.
Холод мартовский. Москва. Вокзал
видится во тьме ночной гигантом.
Не спала, в плацкартную кровать
кулаком стучала от обиды.
Дед сказал бы - хватит воевать.
Богу с неба все, родная, видно.
Взрослые ругались полпути,
мама успокаивала:
-тише!
Мокрый снег в окно летит, летит.
Как теперь там дед один и Миша?
Мишка - друг, он добрый и простой,
и надёжный, что уже немало.
Никому не сдал, когда весной
у соседки яблоню сломала.
Догадался дед, не наказал.
Доказательств нет, а, значит, точка.
Не поехал с ними на вокзал.
Старый, мол, останусь дома, дочка.
Мама плакала, просила, как могла.
Но характер... вся в него Алёнка.
Провожал туман густой, а мгла
след их застилала чёрной плёнкой...
Снег кружится, не видать ни зги,
заметая улицу, не память...
Мишка, дед, какие ж мы враги?
Вот бы отмотать назад, исправить.
У Алёнки синие глаза,
как у русской бабушки Наташи.
Кто придумал, кто им всем сказал,
что теперь есть наши и не наши...
На вокзале мамина родня.
Встретили как раньше, как бывало.
Только вот внутри болит - и дня
не было за месяц без подвала.
В рюкзаке потрёпанном тетрадь.
В ней письмо, читала всю дорогу.
"Ты, Алёнка, брось там воевать.
И прости их всех за ради Бога..."
23.04.2022
