Трамвай № 10

Посвящается моим предкам Кутузовым – Ярославским проживавшим в С-Пб на улице Надеждинской дом 1/96 в XIX и XX веке и всем Ленинградцам.

 

 

По Петербургу снег идёт, а к вечеру с дождём.

С утра же всё наоборот, но вновь они вдвоём.

Такая выдалась зима: льёт с сентября по май,

А по Литейному, звеня, плывёт пустой трамвай.

 

Десятый номер. Прошлый век. Прокуренный вагон…

Я ждал его. Я ездил в нём… Им управлял Харон…

Метелил чинно снегопад, не то что в наши дни,

Туманным газовым огнём струились фонари.

Шёл гимназист из «Синема», урядник брёл в трактир,

И, с точки зрения царя, был добрым этот мир.

 

Свободы тренд, тирана ль китч, фортуна или рок?

Не объяснить: взорвал страну семнадцатый годок!

Народ простора захотел, сначала по чуть-чуть,

А после рельсы в узел гнул, свернув на новый путь.

У стен Финляндского толпа встречала Ильича,

И по России растеклась кровянка кумача.

Костры чадили, пьянь и брань - матросская гульба -

Трамвайный перебила звон ружейная пальба.

Шёл брат на брата, было так: «Тот, кто не с нами, - враг!».

Повешен этот, а того «Максим» скосил в овраг.

И понапрасну бил в набат звонарь «За Первомай»,

Снимали рельсы на мосту, и не ходил трамвай…

 

Шабаш гражданской… Вновь стучат колёс маховики!

А на Литейном новый дом: портал на Соловки.

В тот дом Большой на воронках людей возила ночь,

Там головную боль свинцом умели превозмочь.

У Ленинграда той поры был сытый вид и цвет,

Но в пять минут за пару слов давали десять лет!

Стальное время заводских гудков и трудодней…

Летели щепки, но Союз стал крепче и сильней.

 

Война. Блокадная зима. Мешки с песком и смерть!

Трамваи вмёрзли в чёрный лёд, в стоическую твердь.

И голодом на пустоту, на гордый антимир

Смотрели окна с этажей разбомбленных квартир…

Сирены вой, прожектора да пульса метроном…

И ежедневный, страшный путь: набрать воды бидон.

Но всё ж весной, поправ войну, разруху и обстрел

Надеждой выживших на жизнь трамвайчик зазвенел!

 

Пришла победа счастьем слёз и горечью судéб,

Мир возвращался на круги, а в магазины - хлеб.

Кто пережил, кто уезжал, кто въехал вместо тех…

А немец пленный рельсы клал добротно, без огрех.

Бинты снимали с окон, с тел, сажали молодняк,

И разбивали скверы там, где дом разрушил враг.

Звенели гильзы по весне, отмытые Невой,

И долго ржавчина войны звала сапёров в бой.

 

Всё дальше, в новый календарь, по шпалам мир катил.

Трудился город, слушал джаз, ходил в кино и пил.

«Станки, рекорды, урожай» - пестрели в новостях,

А я с авоськой и страной стоял в очередях.

По пятилеткам, как по пням, народ в болото вёл

Какой-то съезд КПСС, профком и комсомол.

От коммуналок, до хрущёб на кухнях мат и смех,

Но было поровну всего. Трамвай - один для всех.

План «выдавали на гора» заводы и НИИ,

Читали в центре областном, культуру берегли.

 

Я жил на Лиговке блатной, у самого метро,

И всё ж ему предпочитал трамвайное нутро.

Ходили «машки» не спеша, случалось долго ждать,

Зато, забившись у окна, мог целый час дремать.

Маршрут, петляя через мост, на Охту вёз народ:

Работа – дом по вечерам, с утра – наоборот.

Дождь регулярно стёкла мыл, снег в двери залетал,

И незаметно город наш вновь Петербургом стал.

 

Потом не важно, а важней почём и где купить.

Как до зарплаты дотянуть, что есть и чем лечить.

Оброс ларьками город-порт, погряз в торговле с рук,

И очень многим рынок-тварь устраивал каюк.

Одних водяра унесла, других увёл гашиш.

В ночных разборках со стрельбой слетело много крыш.

Цвели малиной пиджаки в бандитских кабаках,

И не рожали, и, увы, жизнь мерили в деньгах.

Дурела и жирела власть, пил в баньке прокурор…

Хотелось по Москве-реке пустить пяток Аврор!

И было стыдно за страну, за тех, кто победил…

Как докатились, как дошли, кто мóзги задурил?

Лихие годы: девять ноль, пародия на НЭП.

Старушку помню, что тайком брала в столовой хлеб.

 

Бежала и менялась жизнь, как ток по проводам.

Я много стран исколесил, бродил по городам…

Там нрав иной и языки, но схожесть есть фонем,

«Червонец» часто вспоминал, садясь в цветастый tram.

Но, примечая чистоту и беззаботность лиц,

Всегда по Питеру скучал в плену чужих столиц.

Откуда эта боль и страсть к болоту и гробам?

И к мириадам кирпичей по Невским берегам?

От бывшей улицы надежд, от жёлтых фонарей?

От необузданных никем Ани́чковых коней?

А может, с прадеда - купца, да из блокадных зим,

Когда из всей большой семьи жизнь выпала двоим…

От мамы с папой (это факт, их город обвенчал),

И от трамвая, что меня баюкал и качал…

 

Со школы или с ЛГУ? Едино все и вся!

В Петром прорубленном окне моя семья косяк.

Я, выгребая пыль веков по адресным столам,

Прабабку Аню отыскал средь прочих светских дам…

 

Но время не приемлет схем, и остановок нет.

Течёт по улицам поток из импортных карет.

Такси, конечно, не трамвай, о чём тут говорить.

Везёт до двери всех быстрей, лишь успевай платить.

И всё же, всё же, рельсы – путь, столетий колея,

Блестит железо, а под ним брусчатки чешуя…

 

То едет город, то стоит под светофор Кремля.

«Всё для народа», - говорит стоящий у руля.

И верю я, билетик взяв, правительство не врёт…

Наш бронепоезд о-го-го… И, если повезёт

До светлой пенсии дожить, не выжив из ума,

В трамвае буду круглый год кататься задарма!

На инвалидные места пристроив щуплый зад,

Я попрошу: «Вези меня, вагончик, в Петроград…»

 

Век двадцать первый, цифровой, прогресс, но та же суть:

Мы едем дальше, как трамвай, и с рельсов не свернуть.

Комфортней стало, кассы нет, кондуктор с южных гор.

«Вам выходить, - мне говорит небесных сфер суфлёр, -

Уже пора в обратный путь, колечком из трубы…»

И я иду сквозь суету невидимой толпы.

 

Пестрят рекламные щиты… Меняет цвет неон.

По Петербургу снег метёт, наверно, это сон:

«Извольте, барин, в первый класс, оно почти как рай»…

Десятый номер вновь идёт, теперь по Колонтай.

 

 

 

Январь-февраль 2020г. (в ред. 2023)

 

 

 

 

 

Примечания:

(увы, такие времена, что некоторое, прежде всем известное, теперь требует рашифровки, впрочем можете не читать ибо...)

 

«Максим» - станковый пулемёт 1910/1930г.;

«От бывшей улицы Надежд» - ул. Надежденская, ныне ул. Маяковская;

«тот дом, где видно Соловки» - «Большой дом» Литейный пр. дом 4, управление НКВД в годы сталинских репрессий, в свою очередь Соловки - СЛОН - Соловецкий Лагерь Особого Назначения;

«пустить пяток Аврор» - крейсер «Аврора» символ Октябрьской революции 1917г.;

«НЭП» – новая экономическая политика, проводившаяся в Советской России и СССР в 1920-е годы;

«КПСС» - коммунистическая партия Советского Союза;

«НИИ» - научно исследовательский институт (в данном случае читать институты - мн. число)

«Читали в центре областном» - в советское время Ленинград по статусу был Областным центром, что всегда веселило интеллигенцию, как Москвы, так и Питера;

«ЛГУ» - Ленинградский Государственный Университет, ныне Санкт-Петербургский;

«Ходили «машки» не спеша» - «машка» народное название трамвайного вагона ЛМ-68 выпускавшегося Ленинградским трамвайно-механическим заводом с 1973 по 1988 год;

«Tram» (англ.) - /трэм/ трамвай;

«по Колонтай» - улица в С-Пб на правобережье;

«Санкт-Петербург» - с 1703 по 1914год и с 1991 года;

«Петроград» - с 1914 по 1924г;

«Ленинград» - с 1924 по 1991г;