Одиночество грустило в одиночестве

Одиночество грустило в одиночестве.

— Боже мой, прости, что я к тебе без отчества.!

Не избавишь ли? —

увесиста пощёчина.

 

Что же?

Опыт вековой, рука отточена:

бить наотмашь — не любить, не льстить, не потчевать!

Да, и осень достаёт, помимо прочего,

что ни день, то дребедень многопоточная.

Плюс дурацкая молитва полуночная

светит в глаз с угла Москвы юго-восточного...

 

Сколько нас?

Одни сыны, другие — дочери

верой более, чем сексом озабочены.

 

Бог бы сам,

бы сам,

бы сам

со всем высочеством

предпочёл бы соскочить и с одиночества,

и с поста «для всех Отца» — проклятья отчего.

Но сидит, не получая сверхурочные,

на обочине и раздаёт пощёчины.

Вместе с ним,

не зная смысла, пользы, отчества,

одиночество грустило в одиночестве.