Одиночество грустило в одиночестве
Одиночество грустило в одиночестве.
— Боже мой, прости, что я к тебе без отчества.!
Не избавишь ли? —
увесиста пощёчина.
Что же?
Опыт вековой, рука отточена:
бить наотмашь — не любить, не льстить, не потчевать!
Да, и осень достаёт, помимо прочего,
что ни день, то дребедень многопоточная.
Плюс дурацкая молитва полуночная
светит в глаз с угла Москвы юго-восточного...
Сколько нас?
Одни сыны, другие — дочери
верой более, чем сексом озабочены.
Бог бы сам,
бы сам,
бы сам
со всем высочеством
предпочёл бы соскочить и с одиночества,
и с поста «для всех Отца» — проклятья отчего.
Но сидит, не получая сверхурочные,
на обочине и раздаёт пощёчины.
Вместе с ним,
не зная смысла, пользы, отчества,
одиночество грустило в одиночестве.
