Исаакий
Исаакий, доколе стоять соизволишь,
не сожалея, даже не причитая?
Вера с цепи сорвалась —
убежала блудница шальная.
Прыгает с колен на колени,
со своего не поднявшись колена…
И святость — не истина, не баловство,
а измена, Исаакий, измена.
Не стыдно тебе, ни отец, ни творец —
оплот для христианской занозы,
за то, что не вешал на двери замков,
таких же — из дуба и бронзы.
За то, что тремя алтарями блистал,
пятью головами лучился,
а свет излучал тихой скорбью свечей,
молчал, если кто-то молился.
Молчал, если сердце просило тепла,
душа, не дыша — откровений…
Исаакий, ты горд,
но чудовищно пуст —
болезнь и порок поколений,
застывших в глубинах твоих витражей —
Ты смотришь уверенным взглядом,
как будто спасёшь, сохранишь, не соврёшь...
Не надо, Исаакий.
Не надо.
