братья

Испуганный не на шутку звонит где-то ближе к трем, рукой прикрывает трубку: «Она – у меня. Ревем.

Поил ее сладким чаем с цветами французских лип. Ни слова не отвечает. Похоже, я крупно влип.

Ты б видел ее глазищи – они с меня снимут скальп. Апрель МЧС не сыщет – он где-то в районе Альп,

по телику там – лавина, и сутки не ловит сеть. От слез молчаливых сгину – нет сил на нее смотреть.

Я ехал домой в трамвае – вцепилась в мое пальто, такие – не выживают, но, братец, я не о том,

наш март – он по части женщин, наш май – шоумен и враль, им эти знакомы вещи, а я ведь – простой февраль,

никто никогда «спасибо» не скажет мне за ветра. Да где я возьму корзину подснежников до утра?».

Январь в телефон зевает, Нью-Йорк, на часах – плюс семь: «Не бойся, пошлю за маем, и что ты раскис совсем?

Закажем цветы в Париже. Сидите, играйте в Doom, читай что-нибудь из книжек, а утром я сам приду.

Чай, девочка – не принцесса, обычная, ты не трусь: они сотни лет из леса выходят зимой к костру.

Забыть бы им наши лица, но всё, что здесь нужно знать -

раз будет мороз за тридцать,

то сразу за ним –

весна».