Погонщик Гигпанд: книга, начавшаяся во сне

#Погонщикгигпанд

Посвящается Гигпанде

День прошел, я снова укрощаю, в сердце сумрак.

В мыслях суету и гул,

Утренние планы, упрощаю, а не то такого я себе с утра загнул.

+++

Уплощаю выпуклую совесть, вспоминаю всем ли,

Все долги вернул,

Не уверен, впрочем, у меня долгов не много, не дают взаймы,

Такие времена...

+++

- И что же это за время такое? – я пытался чем-то успокоить себя, хотя и не понимал, чем. Снова прилег на кушетку и вроде бы на полном серьезе собирался уже спать, хотя чесы очень лениво переползли черту 5 часов после полудня.

- Ну рано же ещё! – в отношении к себе я пытался быть неумолимым и настойчивым, поскольку точно знал, уснуть так рано, значит опять проснуться, хоть и за полночь, но всё равно ещё глухой ночью, когда работается, никто не отвлекает ещё телефонными звонками и компьютерной почтой, но....

Но, всё же опять вымотаешься, и опять захочешь спать ещё только в самый разгар дня. И,

-Что же делать-то? Опять рано ложиться и опять вставать, ни свет, ни заря, попав снова в удивительно некомфортное состояние из которого, кажется уже и нет и никогда не будет никакого выхода.

- Скончаться вот разве что! – я подумал об этом не то что без скорби, но может быть даже как-то восторженно, что ли.

Между тем, на улице стояла весна, и не просто весна, но даже март уже приближался к своему календарному окончанию. Впрочем, весна эта была, какая-то особенная. Может и сейчас кто-то сподобиться вспомнить эту весну 2018 года, которую я назвал для себя Зимовесной, и отсчитывал в общем-то, как бесконечное продолжение февраля, отмечая на календаре уже какое-то 43 или даже 45 февраля, и этот странный пересчет однообразных, холодных и снежных дней весны, казалось бы, совершенно не собирался заканчиваться.

Нет, поймите меня правильно, Солнце, как и положено солнышку весеннему вставало уже рано. Да и светило ярко не в пример зимнему январскому. Но, почти каждый день, с упорством, достойным лучшего применения, на город наползали снежные тучи, которые были какими-то рвано неприветливыми и прямо с утра, разверзались над Питером снежными зарядами, которые самым аккуратнейшим образом раскладывали тонкое снежное покрывало в снежных прогалинах, которые опрометчиво возникали уже теплеющими ночами. Так что каждое утро встречало горожан непрерывными, без всяких прогалин, тонкими снежными покровами и совершенно зимними, заснеженными кронами деревьев, которые, требующая своего Весна, освещала необыкновенно ярким, каким-то свеженьким солнышком.

Две противоположные, просто противостоящие стихий, образовывали собой что-то совершенно удивительное. Лучи первозданного Света при этом, преломлялись в кристаллах, как будто бы всплывшего из глубин Коцита, первозданного Холода, и попадая куда-то к моей сетчатке глаза начинали ужасную работу. Разжигали где-то внутри упорный, неугасимый и всепожирающий огонь, от которого, казалось бы, нет и не может быть спасения.

Я даже уже и назвал этот Огонь – Люциферовым, таким он казался мне адски, холодным и всепожирающим. Ведь не зря же и сам Данте, прошедшийся по Аду с Вергилием в проводниках, увидел это самое страшное место, именно ледяным озером, в которое вечно вымерзали предатели своих благодетелей, Иуда, Брут и кто-то там ещё.

Здесь же, этот огонь уже на утренней заре возникал, как из необыкновенного, магического противостояния, приходящей и уже так ожидаемой всеми Весны, и упорной, получившей разрешение от кого-то, может и самого Люцифера, упорной Зимы, которой люди все-все уже желали требовали скорейшего прекращения.

Но, Зима, собиралась с силами, черпая подпитку сил, может быть откуда-то, из совершенно холодного и бесстрастного, Открытого Космоса, пустила в действие весь арсенал своих магический знаний и умений, которых у неё и без такой подпитки не мало.

Весна же, сперва достаточно робко, включала свои магический потенциал, как будто бы говоря:

- Ну уходи же, твоё Время, кончилось уже.

Однако, Зима не просто не уходила, но пыталась отвоёвывать позиции, как будто бы пытаясь доказать. Что Время это, как раз Её, и теперь может быть всегда останется Временем зимы.

Весна, как и подобает не соглашалась, отвечая Зиме всё более и более растущим магическим воздействием, которое подпитывалось Бесконечным Солнцем.

И мир, в это время был как будто бы переполнен этой исконной, первозданной Магией.

Магией, которая уже порождала собой искрящуюся, как будто бы перед страшной бурей атмосферу.

Магия эта была снаружи и везде.

Она, были и внутри, выжигая всё заколдованным и мучительным Люциферовым огнём, проникающий внутрь людей с первыми лучами Солнца-благословенного через глазные хрусталики и, заставляющие думать при этом, что порождает это пожирающее изнутри пламя, именно земное светило, смешивая в чудовищном ведьмином котле – Зло и Добро, радость и скорбь. Тепло и холод, Солнце и снег.

В общем, уже было ясно, что пришло Время чудес, в котором сказки появляются из неоткуда. Точнее, появляются буквально из всего.

Из всего, даже из этой моей ранней сонливости.

Солнце, Люциферовым огнем, с раннего утра, текло мне в сознание через мои глаза, которые с утра не казались такими уж усталыми, но уже к полудню, нагружало их так, как будто бы мой глаза, занимались погрузкой-разгрузкой чугуния. И эти действа уже с самого утра начали не просто утомлять меня, но именно, наливать усталостью, и взывал к тому, чтобы кто-то разводи и поддерживал, мой подгоревшие на Люциферовом огне, минута с минутой, наливающиеся тяжестью веки.

Сегодня мы повстречались с мальчиком Лешей, из числа тех, которых политкоректно принято называть «альтернативно-одарённым», а по старинке, скорее просто недоразвитым дурачком. Впрочем, принять для себя моего случайного собеседника, за банального дурачка, я не мог, точнее, просто не хотел. Ведь Создатель человек был создан по Своему Образу и Подобию, а значит.

Значит и сам должен был бы уметь и хотеть Творить. Нет не банально спасать, подобно новомодным героям боевиков, какой-то там мир, или даже Вселенную. Но, просто уметь при необходимости, взять и создать Мир и Вселенную, свою. Такую, в которой можно жить, и которая развивается по желанию своего создателя, и которая становиться равноценно частью Мира и Вселенной, созданного Истинным Вседержителем.

Моя встреча с Лёшиком, так звала его мама, Катя, которую я зал уже много лет, с самой своей бурной юности, встретились на этот раз, вполне мирно, в парке Бизнес-центра Полюстрово, который когда-то, был сплошным заводом, окруженным глухим забором, а потому сейчас ставшем куда как таинственно привлекательным. Тем более, что на Полюстровском озерке, расчищенным и как-то облагороженным новыми владельцами, появилась откуда-то стайка удивительно красивых и грациозно-изящных черных лебедей, которые издалека своими длинными шеями, чем-то напоминали каких-то изящных пресмыкающихся, может быть доисторических плезиозавров. Как будто бы погружая окружающих в единство и скопление всех возможных миров.

Приглашая созерцателей, соучастниками и соучредителями своего мира, новой Вселенной. Мира, Вселенной созданных ими для самих себя.

Мы разговорились об этом с Лёшиком, который в своей альтернативности, совершенно не сдерживал себя в том, что можно было бы назвать фантазией, миром, который обязательно должен прийти как раз этой самой – Зимовесной, которая наполняла мир исконной Магией Времени, Магией Природы, которая в это времени именно превращалась во что-то немыслимое в своем последствии. Немыслимым, настолько, насколько немыслимым может стать волшебство. Волшебство, в котором нет никаких преград невозможностей. Волшебство, которое дает речь зверю или отнимает её у человека. Открывает дорогу творениям и желаниям. Я думал о том, чем мы займемся ч Лёшиком на следующий день, когда мы уже не будем любоваться Черными лебедями, но будем беседовать в классной аудитории, в которой непременно будет компьютер и на который мы сможем перенести какие-то из наших фантастических предложений, которые сейчас лились из нас, как из рога изобилия.

Впрочем, на улице было прохладно, и я уже начал уставать, предлагая нам отправиться к дому, а там уже и расстаться до запланированного следующим утром занятия, которое я уже планировал и даже, как будто переживал его. Итак, снова и снова сталкиваясь с весенними, какими-то особенно мерзкими снежными зарядами, мы вернулись наконец, и пошли уже по домам, где я снова, уселся за компьютер и снова, поработал над очередной магистерской диссертацией, которых у меня к этому времени было несколько, вкупе с несколькими кандидатскими, которые теперь уже стали активно, раз за разом, менеджерихи компании Ворк 5.

Писал же я сегодня работу, посвященную мебельному искусству старого Китая, а потому не просто погрузился в атмосферу этого потрясающегося Царства, которое поражало и заставляло вздрагивать от неописуемого Восторга.

Я с каким-то диким рвением прописывал всё ноые и новые страницы диссертации, думая почему-то, что чем больше я сделаю сейчас, тем меньше придется делать потом. В общем-то абсурд, чушь, но узнал об этом я несколько позже, а сейчас все с большим и большим напором писал, стремясь одновременно, прилечь, закрыть уставшие глаза и, забыться если уж не освежающим, благодатным сном, то хотя бы провалиться в забытье, в котором может быть как-то сумеет вылепиться мой новый день. Я писал, всё более и более интенсивно, для того, чтобы в какую-то секунду просто позволить себе – выключиться.

Неожиданно я отвлекся не мелодию Моцарта, которая в качестве рингтона была поставлена в моем телефоне, который упорно взывал ко мне, не давая внятной информации о том, откуда собственно взялся этот самый звонок, но я, оттянул куда-то в сторону кружечек с изображенным телефоном, который и открывал соединение, пропуская в себя что-то неизвестное извне, и что наравне с медленно угасающем вечером Люциферовым огнём, должно было проникнуть внутрь меня, через уши, и слиться с выжигаемыми огнем внутренности, которые итак превращались, как будто бы в какое-то странное месиво. Из трубки смартфона полилось что бы типа:

- Компания Ворк 5, менеджер – Дарья,

- Вы можете сейчас разговаривать со мной.

Моя собеседница, как заклинание, повторила стандартную менеджерскую фразу, которая всегда так раздражала меня.

. - Ну и зачем Вы спрашиваете, - как бы остроумно говорил я.

- Удобно, не удобно, Вы же все равно звоните и отвлекаете меня, так уж говорите, что ли, - говорил я очень недовольно, но менеджер Дарья. Вышколенная и судя по всему, очень добросовестная – продолжала.

- Ну Вы же сами писали. Сто звонить Вам модно до 21-00. А сейчас ещё только и всего 20-10, самое время - значит….

- Ну раз = самое Время, - сказал я со своим вечным пиететом ко Времени, которое в моем представлении было живое, и очень респектабельно, хорошо одето.

Доброе в общем и готовое отпустить многое, едва ли не всё.

- Ну Данила Антонович, - менеджериха из Ворк 5, казалось бы, снова готова была простить мне всё, снова и снова, только бы я благосклонно сказал:

- Да», на её предложение – Да, на которое ответить было бы совершенно невозможно.

- Вы же сами писали в условиях, что звонить Вам. Можно до 21-30. А сейчас-то. – и всего-то 20-30? – менеджериха говорила сомнительно, но ноток сомнения в её голосе, явно поубавилось. – Я, ка будто бы успокоился и от своего ехидничания. Как будто, пошёл на попятную.

- Да, Даша. Звоните конечно, - сказал я, - тем более, что написано уже именно так, - мой голос даже мне казался, каким-то извиняющимся, едва ли не повинным.

- Что Вам надо, - собственно, - продолжил я безразлично. Понимая. Что если мне звонят, звонок может быть или интересные, или же, совершенно бессмысленным, рассчитанным на «фу-фу», точнее обескураживающую обыденность. На которую уже и не знаешь, как.

- Ну Вы же не возьмёте!? – уверенно-утвердительно заявляла менеджер Даша, - работу по праву?

Я сконцентрировался, поскольку в последнее время, любил и разве что не обожал работы – именно по праву, которые продолжались как будто бы – ровно наполовину, а потом. Неожиданно заканчивались, оставляя мне совершенно неоспариваемый гонорар, который составлял что-то около 10000 рублей.

- Да-да! – Конечно, - едва ли не восторженно отвечал я., Впрочем, ещё толком и не понимая того, что мне предлагают.

- Да-да, конечно! – вдруг неожиданно весело защебетала менеджер Дарья.

- Тут и работы то. Всего ничего, - добавила она, столь же жизнерадостно и едва ли не утвердительно.

- Какой гонорар? – резко оборвал я её немотивированную весёлость.

- Ну гонорар тут – правда, не очень. – менеджер Дарья говорила со мной не так уж уверенно.

- Всего. – её голос осекался.

- Всего – полторы тысячи

- Вы опять что ли? – я говорил громко, едва ли не возмущенно, - Семь рублей за страницу мне предлагаете, - говорил я, искренне возмущаясь тем. Что менеджериха. Ставшая уже как будто бы «своей», звонит мне вроде бы. по совершенной безделице. И знает, в общем-то, что её предложения вызовет во мне не более чем гнев и заранее очевидное раздражение.

- Ну Вы же совсем недавно похожую работу делали, - защебетала по- менеджерски моя собеседница.

- Вы же просто можете использовать уже написанное только что, оно ведь по антиплагиату наверняка сгодиться, Вы же очень высокий антиплагиат даете, - добавила она льстиво, уже усвоив моё трепетное отношение к текстам, которые по уровню оригинальности часто зашкаливали за 90%, а время от времени мели даже место случай, когда незадачливые заказчики, установившие уровень своего антиплагиата от 80% и выше, вынуждены были перезаказывать мне снижение оригинальности, потому, что:

- Ну кто же им поверит, что работа такая оригинальная. И я реально брал с них деньги, за то, что тупо вставлял из интернета абзацы по теме, чтобы оригинальность взяла, да и упала хотя бы до 76%.

Вообще же, моя бытность во время того, как я стал консультантом по написанию текстов, научных, да и просто – любых, за которые мне платили, платили, кто угодно, студенты и редактора, незадачливые авторы, ученые и аспиранты, которые, не смотря ни на какие усилия, так и не смогли научиться слова и знаки препинания в осмысленные и законченные тексты. Я же сам если не в детстве, то в ранней юности, определил для себя Миссией написание хотя бы и короткого текста, который был бы достоин Библейского уровня. Такого, как молитва Отче Наш, или обращения римского сотника к Иисусу Христу, о том, чтобы То Сказал Слово, и его слуга выздоровеет.

Или даже не Библейского в синоптическом смысле слова, но приписываемого царю Соломону, девиза, выграненного на его кольце: «И – это пройдет».

В общем, идея написать когда-нибудь, что-то стоящего, пусть даже и бессознательно, толкнула меня в пучину моего нынешнего жизненного статуса – Консультанта, а Консультант, всем ловить Консультанта, стало бесплатным приложением к моему, итак не очень-то почетному занятию. Но все же столь пренебрежительно отношение к моему Труду – Слову, беспокоило меня.

- Как же так? – едва ли не патетически, воскликнул.

- Даша! – мой возглас становился все более и более пафосным, который выглядел уже явно открытым.

- Вы что же, халтурить мне предлагаете, один и тот же текст продавать два раза, а как же…, - я хотел было сказать что-то о Библейской фразе, но вроде бы, вовремя остановиться. Ведь моё ещё детское пожелание кто-то, наверняка мог, но этим кто-то, конечно не могла быть менеджериха из конторы Ворк 5.

- Вы же знаете, Даша, - патетика вроде бы пошла вниз, и стала по виду какой-то прагматичной.

- Я не терплю халтуры, моя работа всегда подразумевает высшую степень оригинальности, не уговаривайте меня пожалуйста из-за каких-то там денег, отходить от принципов.

- Моя речь заканчивалась сильно, но не так чтобы пафосно, скорее уже рекламных тонах, которые характеризовали меня как работника, чрезвычайно ценного, хотя и несколько капризного.

- Да-да, Данила Антонович, я поняла Вас, - менеджер Дарья вновь проявила передо мной свою менеджерскую сущность, ведь её ответ снова представлял собой давно заученный и многократно повторённый скрипт – выражение.

- Вот-вот, отлично, что поняли, - самодовольно сказал я.

- Так не возьмёте, что ли? - менеджер Дарья опять попыталась применить какой-то менеджерский приёмчик, не знаю уж какой, хотя и изучал их когда-то, и писал работу на эту тему.

- Что не возьму? - я снова и очень явно начинал звереть, вообще-то меня так легко вывести из себя.

- Вы же только, что сказали, что поняли меня!!! – снова с трудом сдерживал себя, точнее уже и не сдерживал вовсе, добавляя свой неконтролируемый гнев, куда-то в копилку переполнявшей всё окружающее меня пространство магией и эта магия, как будто одним моментом, как тяжелым и неумолимым хлыстом, достигло как будто бы глубины моего подсознания, и это самое подсознание, совершенно не было готово к тому, чтобы терпеть происходящее, он скорее, скорее готово было опустить «шторку», которая отгораживала мой рассудок, от бездны небытия, которое ассоциировалось мной с безумием, и эта шторка, не в первый раз становившаяся для меня предохранителем, от впадения в какое-то яростное безумие, теперь уже, яростно кидала меня в забытье, которое было сонной компенсацией эмоциональному взрыву,

У меня вдруг резко заболела рука, где-то в районе запястья, а сердце заработало, как хлюпающий в бессилии, издыхающий вхолостую насос, который издевательски оставлял мне сознание, которым я отлично понимал то, что если не остановлюсь, прямо сейчас и хоть силой, то моё сумасшествие наступит в следующую секунду или же даже – уже наступило, ии же, конечно ещё может отступить, если, если, а вот, что, если, я уже совершенно не понимал. Впрочем, менеджер Даша, видимо самостоятельно почувствовала, видимо, мой необыкновенный душевный всплеск, и благоразумно дала своему звонку отбой

И я, почему-то вспомнил о том, что писал уже сегодня работу. Да-да, большую, серьёзную работу, посвященную мебельному искусству старого Китая, а потому не просто погрузился в атмосферу этого потрясающегося Царства, которое поражало и заставляло вздрагивать от неописуемого Восторга, но теперь, с каким-то диким рвением прописывал всё новые и новые страницы диссертации, думая почему-то, что чем больше я сделаю сейчас, тем меньше придется делать потом. В общем-то абсурд, чушь, но узнал об этом я несколько позже, а сейчас все с большим и большим напором писал, стремясь одновременно, прилечь, закрыть уставшие глаза и, забыться если уж не освежающим, благодатным сном, то хотя бы провалиться в забытье, в котором может быть как-то сумеет вылепиться мой новый день.

Я писал, всё более и более интенсивно, для того, чтобы в какую-то секунду просто позволить себе – выключиться. Хотя теперь я уже не был уверен в том, бодрствую я или сплю. Волшебство Слова брало своё.

Вообще-то любая история, как показывает опыт, может начаться где угодно, кем угодно, и в общем-то, когда угодно. Так что в этих словах, отражается единство пространства, места и даже субъектности события. При том, что все они: субъектность, место и время, в какой-то момент, сливаются в единство, в том, что можно было бы назвать фантазией автора. В мир – сотворённый им, который, он или она, готовы холить и лелеять, культивировать и защищать. Прославлять, делать привлекательным и защищать, как вот и я сейчас, переписываю свое введение уже в третий раз, и совершенно не будучи уверен в том, что не перепишу снова.

Но, начало действия, можно отнести и на вполне реальные, Патриаршие пруды в Москве, а можно в какой-нибудь условный Старгород или Арбатов. Ну почему бы и нет, ведь, а в таком вот Арбатове, вполне, четверо первых встреченных жителей, четверо, могут оказаться художниками. Вообще, история может и, начинается именно там, где она показалась своему основателю и сотворителю – автору, тем более, история совершенно не обязана там же и закончиться. Так что эта вот история, взяла и началась на Пискаревке. Районе не большим, не центральным, в который даже на метро не доедешь. И всё-таки, и, так сказать – тем не менее, именно здесь автор появился когда-то на этот свет, и прожил там большую часть своей жизни. Может быть поэтому, все его истории начинались именно здесь, также не все они, здесь и заканчивались. Но, они, несомненно имеют прямое отношение к этому району. И район этот, в первую очередь, известен всему миру, огромным кладбищем. Пискаревское кладбище (Пискаревка) упоминается даже в бесстрастной Книге рекордов, да и вообще, скорбно памятно всей России и всему бывшему Совестному Союзу. Так, что даже у нынешнего Президента России, на этом кладбище, похоронен умерший ещё маленьким в Ленинградскую блокаду брат. Так что, наша история, хоть и началась на Пискарёвке, но с кладбищем, непосредственно, не связана. Хотя, несомненно, наполнена мистикой этого места, в котором поистине перемешалось всё и всё же, делает не только допустимым, но и возможным. Мистикой, которая накрывает собой всю Пискарёвку. Качает своим крылом колыбель младенцев, родившихся тут. Будит по утрам, волшебно-тревожными звуками одноименной железнодорожной станции, всякого человека, хоть ненадолго оказывающегося здесь.

Эта история, началась странной, и очень выматывающей всех Зимовесной 2018 года, когда вся округа, как будто бы, была наполнена магией двух стихий, которые ну ни за что, не собирались уступать друг другу, ходу Времен, порядку вещей, в конце концов. В соответствии с причудами волшебства и магического противостояния зима, хочешь не хочешь, но – просто обязана приходить весна. Так же, как зимой почему-то, в нашу жизнь, должен прийти Новый год, даже, несмотря на то, что прийти ему, кажется куда удобнее – весной или летом.