Погонщик гигпанды
- Ну что же это такое!
Телефон продолжал звонить, несмотря на моё искреннее возмущение, в которое я, казалось бы, хотел вложить всю силу собственного возмущения, которое, впрочем, и не собиралась выплёскиваться из каких-то рамок…
Уже и не знаю почему?
Может быть потому, что я слишком устал, при этом устал так, что сил уже не было даже на это самое возмущение.
Ещё вчера, уже по-весеннему продлившийся день продолжал выжигать меня изнутри, каким-то жутким Люциферовым огнем. Этот огонь был повсюду, поскольку на небе сверкало ясное и высокое весеннее Солнце, а на земле…
На земле упорно продолжал лежать, какой-то странный и очень яркий снег, каждая частица которого, преломляла солнечный свет, какой-то загадочной призмой, и это преломление проникало практически везде, выжигая при этом все человеческие внутренности, на манер огня адского, но отличным от него, тем, что этот огонь, жег не снаружи, но проникал откуда-то изнутри.
Проникал, до предела изнуряя человека, не просто физически, но и на уровне вроде бы запредельно тонком, может быть даже психическом, переплавляя внутреннюю сущность человека, во что-то, совершенно необычное, твёрдое, неразделяемое.
Так что этот телефонный звонок, неожиданно разбудивший меня поздним утром зимо-весны 2018 г., которую я проводил у себя дома, на Пискарёвке….
Далеко не парадном, хотя и достаточно известном районе Санкт-Петербурга, который был дорог мне уже тем, что был моей Родиной, так что вся моя жизнь была наполнена этим самым, непарадным, но достаточно загадочным местом.
Это, ещё был вроде бы самый обыкновенный день, но события, окружающие его, заставляли меня полагать, что этому комфортному и даже счастливому покою, скоро придёт конец.
А того, что придет после этого, я ещё не знал…
Сегодня еще покой,
Плывет в пустоте Земля,.
Спит время,
Во тьме ночной.
Не двинется,
Водная гладь...
А завтра -
Пойдут часы,
И потечет вода,
Земля полетит,
Сквозь строй...
Ломая Космоса
Стать!
Последний день тишины,
Последний покоя миг.
Замри же
И насладись...
Ведь завтра...
Родится мир.
Телефон продолжал звонить, наполняя все ещё тихую комнату звуками Моцартовского Турецкого марша,
- Надо брать, - как-то уже особенно обречённо я подтверждал очевидность, которая становилась необходимостью.
Трубка мобильника, в общем-то, уже была в моей руке, так что оставалось, взять и разблокировать её, но настойчивый сигнал, вдруг, взял и прекратился, я – успокоился, как будто бы, но тут же разволновался снова.
- Так кто же это трезвонил?
Тревога появилась тогда, когда сам звонок уже вроде бы, как и закончился, и это была особенность моей психики. Впрочем,
- Впрочем ведь эта особенность психики именно моей, то есть меня самого, и я не собираюсь отказываться от себя, даже в некоторой своей части.
И в этот момент сигнал звонка телефона был воспринят мною, как некоторое облегчения,
- Сейчас я сниму блок, и смогу узнать, кто это звонил мне., - лихорадочно думал я, лихорадочно пытаясь нажать на экране смартфона, кнопочку, «ответить», кнопка, само собой не откликалась, как будто бы пыталась позлить меня ещё больше. Открыть звонок получилось у меня только с третьего.
Нет, с четвертого раза.
- Антон Владимирович, - слова были самые обыкновенные, но продолжились тут же стандартной формулой менеджерихи конторы, в которой я брал время от времени заказаны на писанину.
- Антон Владимирович, это компания Хоум Ворк, Вам удобно сейчас говорить?
Формула, правильная в общем-то, и даже безупречная, но ужасно раздражающая меня почему-то.
- А Вы, - я говорил подчеркнуто вежливо, так чтобы даже в это реплике читалась «В» с большой буквы в слове «Вы».
- Звонили уже, - я замялся, но продолжил, - ну только что? – звонили? – говорил я с надеждой.
- Да, - голос собеседницы казался в общем-то понимающим и даже умиротворяющим, так что я опять же, следуя особенностям своей психики, очень быстро, буквально сокрушительно успокоился.
-Да, Антон Владимирович, я звонила Вам минуту назад, - подчеркнутая вежливость и даже предупредительность менеджерихи успокоила меня окончательно, и я готов был соглашаться с ней в ближайшее время.
- Ну и что Вы хотели-то? – отвечал я своим контрвопросом, - говорить мне не то, чтобы удобно, - продолжил я, - но Вы же уже всё равно позвонили.
- Ну Вы же сами написали, что Вам звонить можно с шести утра! – однако в этом возражении так же не чувствовалось напора, который характеризует ответ типа «сам дурак», он тоже выглядел как-то умиротворительно.
- Ладно – ладно, - отвечал я, всё также умиротворительно, - так в чем-дело-то?
- Антон Владимирович, - девушка-менеджер. Профессионально брала «быка за рога».
- Хочу предложить Вам работу. – это тоже было стандартно для настоящего времени, когда я занялся этой работой, то есть писал по заказу всяких там «клиентов» тексты, которые были нужны, но которые они никак не могли бы написать собственными усилиями и они были заплатить за то, что кто-то, за деньги освободит их от этой повинности.
В принципе, я всегда умел это, а именно, умел писать за гонорар, а сейчас, начал делать это просто на уровне профессиональном, и писал в общем-то всё, что мне заказывали, отличаясь от традиционной проститутки лишь тем, что клиентов я выбирал, по предложенной теме, объёму, да и просто – симпатии.
Правда, в последнее время, это дело, как-то стопорилось у меня, предполагало возможность отсутствие вдохновения.
Уже который день,
Мне нечего сказать.
Ни написать.
Не думаю и, даже, кажется, не брежу.
И нет того,
Что раньше разжигало пыл.
В моей душе.
И заставляло, не раз, ни два,
Но снова начинать - сначала.
Любовь ушла, а может и не приходила
Вовсе, еще пока.
Вопрос сакраментальный!
Задал сейчас, и думаю, что
Мне ответит кто-то.
Хотя на что, ответ мне этот нужен?
А может он, сойдет для моего
Успокоения?
И Бог вернет, душе моей то
Наслажденье,
Которого на миг всего-то и лишился я.
И так страдал от этого,
Ну что - пока...
Друзья.
- Антон Владимирович, - моя собеседница, вроде бы начинала входить во вкус беседы, и переставала мандражить после каждого слова и, перешла, как и положено манагеру к законченным репликам….
- Антон Владимирович, тут как раз для Вас, диссертация, - собеседница уже не ждала моих встречных вопросов, но просто перечисляла одно за другим, тему, срок, гонорар.
- Что, что Китая? – переспросил я, так как менеджериха за тарабанила условия мне слишком часто, почти дробью.
- Мебель Китая, как реализация философской концепции Мира.
- Да! – сказал я для порядка, - интересно, - а объем стало быть 200 страниц, - а гонорар, - в общем-то я все это услышал, но по привычке, хотел закрепить и, может быть, уточнить.
- а страницы там, стандартные, 14 шрифт, 1,5 интервала, то есть в среднем – 1800 знаков, на странице.
- Сейчас, посмотрю, - менеджериха Полина запнулась, видимо смотрела куда-то в экран компьютере, я же одновременно говорил.
- Если так с параметрами страницы, что-нибудь, то гонорара в 20000 не хватит, там надо рассчитывать из нормы, в 14 шрифт и полтора интервала.
- Да-да, конечно, - соглашалась как-то поспешно менеджериха, и я тут же стал подозревать её в каком-то подвохе.
- Да, всё со шрифтом и с интервалом в норме, - быстро протараторила она, и добавила, как будто бы боясь опоздать куда-то, ясное дело, если я соглашался взять эту работу за 20000 руб., то она, Полина, заработает на этом дополнительно тыщи 2.
- Так Вы, возьмёте, - Полина говорила мне это уже настойчивей, как будто бы пыталась применить в отношении меня какой-то специфический приёмчик, соблазнение что ли, или же даже откровенное приставание. И этот прием, несомненно сработал бы в отношении меня, может быть хотя бы год назад, но сейчас, все старания менеджерихи, с коротай я был знаком только по телефону, не заводил меня даже самую малость, даже не казался мне теперь просто формальностью, однако Полина отдавалась данной процедуре самозабвенно, совершенно не деля скидок на мою незаинтересованность.
- Тема тут, судя по всему для Вас, как раз, Вы же любите работы по искусству и искусствоведению!
- Да, - ответил я, как мне представлялось безразлично, я такие темы люблю, но тут объем уж большой больно.
- Ну и срок тоже большой, - снова вступила в разговор Полина, всеми силами вцепляясь в свой возможный, гипотетический процент от моего гонорара, за взятую мною работу. – больше двух месяцев, всё же, - добавляла она, как будто бы желая таким ходом, полностью сломить всяческую волю к моему сопротивлению.
Хотя в принципе, никаких особенных усилий в этом смысле, уже не требовалась, а я уже вспоминал что-то другое, как раз то, от чего я был оторван этим самым телефонным звонком.
Ну хоть убей,
А не идет строка
Какая-то тоска
И точка.
Нет настроения
У меня
Сейчас
- А впереди?
А впереди.
Еще глухая ночка
Не знаю я
Усну
Или опять бродить
Мне неприкаянною
Тенью по квартире
В сомненьях я
И вот изобразить
Затеялся свое
Я настроение
Нет настроенья
У меня
И нет ни темы
Ни задачи
Но должен я
Расшевелить
Собранье рифм
И вдохновений
Им нету дела
До того, что
У меня
Нет настроенья.
Вообще-то, я спал тогда, точнее не спал, в полном смысле этого слова, но просто, пытался досмотреть сон, который мне приснился до этого, но был чем-то прерван, а я, очень хотел его досмотреть.
Конечно, досмотреть удалось вряд ли бы, однако этот злосчастный телефонный звонок от незадачливой менеджерихи, полностью лишил меня такой возможности, и это вообще-то было главной частью моего возмущения. Да, конечно, я возмущался не гонораром и не объемом и не шрифтом.
Я был расстроен тем, что этот жалкий диалог врос, как продолжение моего сна, в котором я оказался в совершенно чудесном месте, не могу сказать где, но оно впечатляло меня своей какой-то чрезмерной современностью, модерновостью помещением, в котором я вдруг услышал.
Да-да, вначале я не увидел, а именно услышал этот сон, который казался вначале по готически гулким, широким, вещающим какой-то божественной запредельной сущностью, которая сразу же заставляло поверить в реальность всего того, что вещал этот сон.
Ну как же, не может же быть таким гулким сон, ведь сон, в общем-то, требует тишины, однако этот сон, почему-то не был тихим.
- Мы объявляем о присуждении премии имени Лао Цзы, сказке Госпожа Топ-топ – Гигпанда.
Эти слова, как будто бы начали выкристализовываться в визуальной ряд какой-то удивительный, казавшийся алмазным зал, в центре которого стоял пюпитр, за которым расположился пожилой, человек с седой, длинной и узкой бородкой, видимо китаец, одетый в живописный наряд, видимо созданный портным под старину, возможно роскошный с точки зрения кого-то, наряд.
Впрочем, я не был специалистом в области моды, и не знал, восхищаться мне этим нарядом или нет, но сказанное этим человеком слова, как будто бы задевали меня за живое.
Я реально помнил, что госпожа топ-топ – Гигпанда, это сказочный персонаж, который был придуман мною недавно, и даже описан в коротеньких рассказах, которые я писал на протяжении прошедшего года и не только писал, но также ежедневно публиковал их в Интернете на ресурсах Проза. Ру, Стихи.ру, Поэмбук и даже в Живом журнале.
Постепенно эта работа захватила меня, переставая быть чем-то отдельным от меня, я не просто жил этими приключениями, но следовал какой-то мании, которая заставляла меня, вперед всего писать две страницы о госпоже топ-топ, и только потом, выполнять уже взятую мною работу, которая и состояла в написании текстов для всяких там студентов и молодых ученых, так что приключения госпожи топ-топ, её приключения на морском берегу и даже учебе в игре на фортепьяно, превращались в какой-то фантастический комплот, который обогащался фактическими положениями и фантастическими, сказочными событиями, которые уже не могли существовать друг без друга.
Рискованные рифмы
Сердцу моему
Приходят
Я их люблю -
Я их боюсь
Я их гоню -
Я радуюсь.
Но только Бог,
Дает
По сердцу моему
Ответ:
Где Да, -
Там Да
Где Нет, -
Там Нет.
Да-да, Гигпанда Топ-топ была для меня как будто бы везде, и потому, когда я услышал про неё от человека, выступавшего в этом заде, который во всем, казалось бы, был во всём немножко «через чур», я, может быть и не понимая толком, в чем дело, отлично понимал, что это касается меня, а раз речь идет о какой-то премии, это даже для меня благоприятно, а может быть и почетно.
- Сказка о приключениях Госпожи топ-топ – Гигпанда, вышла в Поднебесной в виде трехтомного издания с иллюстрациями и оформлением лучших каллиграфов Китая и теперь признана множеством читателей, которые признали её лучшим произведением литературы о Китае последних десятилетий.
Человек, одетый в китайский парадный костюм, который стал за время его выступления стал представляться мне по-настоящему роскошным, который я осознал, как будто, так, как и вообще привык осознавать какую-ю то красоту и изысканность не сразу, но постепенно, преодолевая какие-то сложности, продолжал говорить о Госпоже топ-топ.
При этом упоминая какого-то «Дан, Ил, Еса», что тоже привлекало меня, хотя, конечно же я не понимал, почему, и кто вообще, этот самый, человек со странным именем, которое тоже представлялось мне совершенно непонятным и которое, я те не менее собирался как-то осознавать.
Но осознавать как-то медленно, и как будто бы, нехотя.
Пожилой китаец с тоненькой длинной седой бородой, продолжал, каким-то образом, по-русски, ну или мне это просто казалось, что он говорит, по-русски, хотя, какая разница, показалось ли мне это или он говорил по-русски, или его речь как-то талантливо переводили, или ещё, что-то, ведь самое главное, что я совершенно чётко понимал сказанное им,
Может быть даже и также, как я разговаривал с Зевсом и греческими богами с Олимпа, которые, оказались жителями Санатория престарелых богов, в Гиперборее, которую я посетил, предварительно открыв, где-то в районе Кольского полуострова, в Хибинах, на плато Юдывамм-вчёрр.
Поэтому, наше общество, имени почтеннейшего Лао Цзы, в Сычуани, приняло решение, вручить господину Дан Ил Есу, премию Лао Цзы, с вручением почетной грамоты и знака, который будет вручен ему, незамедлительно. Выступавший человек, посмотрел чуть в сторону и увидел темноволосую девушку, в красном платье, суда по всему из шелка, тоже стилизованной под старину, покрытое удивительно тоникой, удивительно привлекательной золотой вышивкой, как будто бы обращая всё внимание себе.
Сегодня я увидел
Вас случайно
И не решился
Вам сказать
Что встречи той
Необычайной
Один лишь раз
Был удостоен я
И знал, что
Не увижу боле
В сей жизни
Вас уж никогда
И вот тогда
Хотелось мне покинуть
Уйти из узких шор
Известного предела
Бытия
Уйти туда,
Где светом
Чуть подернут
Тумана белого
Прозрачный флер
Уйти туда
Где преданность
И нежность
Любовь и верность
Правят
До сих пор.
И той страны
Далекой, неизвестной
Увидел отблеск
В Ваших я глазах
И не забуду их
И встречу эту
Благословлю,
Когда-нибудь сказав
О, Боже мой
Какая в муке радость
В восторге грусть
В воздержанности - страсть
Тогда, когда
Всем миром управляет
Ваш взгляд
Любовь мне
Подаривший
Невзначай.
Девушка подошла к пожилому человеку с тоненькой седой бородкой и взяла у него из рук красную коробочку и бумажный свиток, после чего, двинулась.
Я не знал точно, куда она движется, но, как будто бы чувствовал, что она движется ко мне. Я думал об этом, но не мог сказать об этом точно, потому что движущаяся картинка неожиданно прервалась.
Вроде бы, она ещё была и даже сохранила свою яркость, однако, потеряла динамику, и девушка, которая привлекла мое внимание, теперь уже не приближалась ко мне, оставаясь на расстоянии, я же всеми силами, старался запустить это движение вновь, так как это происходит, когда хочется вновь запустить в движение понравившийся сон. Может быть, для того, чтобы убедить себя в том, что это не сон. И это состояние, преследует тебя, накатывает и поглощает полностью, превращая мир в концентрированное мгновение, которое хочется удержать. Удержать, хотя бы и ценой погибели души, так как будто бы Фаустовским «мгновенье стой», положенным ему Мефистофелем, в качестве волшебного пароля.
Но, но – мгновение не остановилось и за моими попытками затормозить мгновение, последовал тот самый телефонный звонок, о котором я говорил в самом начале своего повествования, а теперь, он пытался даже продолжить мой день и даже определить эту жизнь, в течении некоторого времени, когда я буду заниматься написанием этой самой диссертации о китайской мебели.
Да, я не мог уже вернуться в понравившийся мне сон, но я, возвращался в Китай и мог продолжить своё пребывание в этом промежуточном состоянии, которое сам для себя я определил, как Погонщик Гигпанд.
Так и начиналась эта книга, зимо-весной 2018 г., на Пискарёвке, в каком-то странном промежутке между сном, пробуждением и телефонным звонком. И этот звонок, окончательно вырывал меня из сна, очаровавшего меня, и ввергающего в работу, которая, нравилась мне в принципе, но заставляла, немедленно изменить свое положение, начать размышлять и даже запустить дремавший с ночи ноутбук.
Я развернул и включил свой верный ноутбук, и даже попытался найти свои сказки про Гигпанду Топ-топ, на просторах интернета и нашел много там чего как, просто введя в поисковики Госпожа Топ-то – Гигпанда.
Запросы в Яндексе и Гугле запестрели предложениями каких-то текстов, рисунков и даже анимации, которые писал, искал и собирал я сам, и которые делали жизнь Госпожи Топ-топ, совершенно реальной и напиленной забавными приключения и событиями, которые становились совершенно реальными и даже обсуждались досужими зеваками. А значит - значит, совершенно точно, эта книга и этот Герой, точнее Героиня, точно были моими, а значит и сон из Китая, вполне мог бы быть, если не истиной, то уж во всяком случае точно виденьем, а может быть даже пророческим виденье, которое достойно того, чтобы рассказать о нём, предваряя то, что видимо точно, совершенно точно, случится позже, сколько-то Времени тому вперёд.
Однако, не все сразу, я налил себе чашку кофе и принес к столу, на котором у меня стоял мой ноутбук. Не знаю зачем я сделал это, может быть от того, что неожиданно у меня резко заныло запястье, которое регулярно беспокоит меня раз в полгода или год, превращая период моей дальнейшей жизни, на месяц или два, в какой-то занудливый театр боли, в котором я сам и актер, и зритель, а также может быть его же постановщик и критик.
Однако, на этот раз дело с заболевшим запястьем, приобрело более серьезный оборот, ведь принесенную чашку кофе, я совершенно банально опрокинул на свой ноутбук, и тот, как совсем недавно мой сон, начал искажать картинку, окрашиваться в синий цвет «смерти», а затем, затем, просто погас, отнимая у меня надежду на развитие своих воспоминаний и изысканий.
Тем более важным представлялось мне само это виденье, которое не давало мне окунуться в осмысленную и целенаправленную работу.
Мне Виденье -
Пришло.
Не скажу:
То к добру,
Или к худу.
И не мне -
Обсуждать.
Его скрытую
Стать.
И значение,
И смысл,
Из него
Извлекать.
Мне дано -
Лишь
Сказать,
Да и это
Для смертного
Много.
Но работа, видимо ещё только предстояла. Сейчас же на моё тело, натягивалась какая-то немочь. Наползала, как наползает какая-нибудь анаконда, на случайно доставшуюся ей добычу, желая поглотить свою добычу, как наверно рассматривался, и я сам этой самой, удивительно наполненной немочью, но не откуда-то изнутри, как это бывает обычно, а снаружи, как-то липко и неприятно, слюняво, что ли. Эта слюнявая липкость недомогания, как то особенно контрастировала с общей обстановкой, которая формировалась заоконной зимо-весной на Пискарёвке. Жилы и суставы при этом, тянули меня уже изнутри, а непосредственная боль, натекала снаружи, не относясь как будто бы откуда-то к состоянию и функциям организма, которое в последнее время, я приучился созерцать и объяснять с каким-то особенным вкусом, почти с наслаждением.
Сейчас же у меня не было никаких оснований для такого умиротворяющего самоанализа. Ведь совершенно ясно, что боль, возникшая только что внизу основания черепа боль, не была внутренней, что называется, соматической, но какой-то внешней, как будто бы намазанной, как мало на хлеб, или какую-то мазь. Я был удивлён, такая боль иногда преследовала меня в обеих лодыжках, точнее в косточках пятки и ступни. Мне когда-то сломали эти косточки в уличной драке, возникшей по какой-то несусветной глупости, и которую я забыл уже достаточно давно, но, это самое место, точнее не это самое, поскольку каким было то самое, я просто не помнил, не помнил ничего, даже на какой и ног, правой или левой, случился этот досадный перелом, поэтому боль, которая возникала там, как предполагал я, была фантомной, памятной, а потому тоже казалась мне намазанной сверху, но вот голова в своем основании, так не болела ещё никогда, а вот сейчас – взяла и заболела, не выплыла откуда-то из глубин гипоталамуса, вместе с закипающим в крови повышенным давлением, но намазалась, как мазь, этой странной и липкой, заглатывающей меня анакондой боли.
Моя правая рука, так же быстро и откуда-то снаружи заболела где-то в запястье, так что я с трудом мог продолжить возиться с облитым кофеем ноутбук, который судя по всему где-то закоротился в своих электрических полупроводниковых цепях и никак не поддавался моим усилиям сделать с ним что-то удобоваримое, тем более, что даже прикосновения к клавиатуре, ставшей вдруг сладко-липкой.
Ноутбук неожиданно включился, как будто бы сам не понимая почему, и задал мне стандартный вопрос о пароле. Пароль я помнил, конечно же, но набрать его на липкой и уже полустертой от прикосновения к ней пальцев клавиатуре, мне удалось с немалым трудом.
Этот пароль, включал в себя пять или шесть букв латиницей, при том, что именно латиница была стерта наиболее основательно.
- С тех пор кстати в своих компьютерных паролях я строюсь воздерживаться от каких-то символов, кроме цифр, - подумал я громко, почти что сказал вслух.
И компьютер, правильно восприняв это моё правильное решения, включившись в принципе, теперь уже начал включаться полностью, открывая обычный интерфейс, на которой была изображена панда, которую я условно стал называть – госпожа топ-топ – Гигпанда.
И она тоже уже обозначила свое существование в поисковиках, которые я успел посмотреть до этого.
И эта ночь прошла.
И знаю я теперь,
Что время не пришло
Еще к своей последней точке.
Да что там, вороха веков,
Видали не такие ночки.
За ними снова приходил рассвет.
И Солнце снова поджигало небо.
И снова строился привычный ряд
Планет.
Свои бессмертные законы соблюдая,
Слагался гороскоп.
И эта ворожба, опять сулила много
Денег и удачи...
А я хотел,
Хотел опять - туда,
Где ночь моя была отчаянья
Полна.
Проступившая, на уже, казалось бы, умершем экране ноутбука Госпожа топ-топ – Гигпанда, как будто бы звала меня куда-то, хотя, куда?
Я и не знал, но мог только догадываться. Хотя в это время, я уже начал работать над сказкой о том, как Гигпанда топ-топ, училась играть на фортепиано. Сказка эта продвигалась вроде бы очень хорошо, однако, в какой-то момент, застопорилась напрочь. И это претыкание начало проявляться как раз во время прихода в Питер странной зимо-весны. Я старался преодолеть его всеми силами и даже просил по этому поводу всяческих советов, ну как же мне сделать из этой сказки, что-то удобоваримое, пригодное для публикации, может быть. Однако, все к кому я обращался, отделывались дежурными словами о том, что вот время пройдёт и я сам спокойно и непринуждённо, смогу придумать это самое начало, но, придумывалось оно не так чтобы быстро.
Я продолжал писать что-то и по привычке публиковать где-то на сайтах, но всё это, меня не только ничуточки не радовало, но наоборот. Вгоняло меня в самую глубь депрессии, расстраивало и растаскивала, а точнее. Просто размазывала, по какой-то, неприятной, неудобной поверхности, которая не проникала в меня, не позволяла впитать её, чтобы пополнить запас моей энергии, которая теперь стала таять всё более и более интенсивно.
Эта поверхность царапала меня, срывая защиту, как обнаженную, не защищённую кожу, впиваясь мелкими частицами, которые не становились мной, но продолжали оставаться чуждыми, кололи и терзали мою плоть и как будто бы даже душу.
Мне хотелось последовать за призывом Гигпанды, но я не знал как это сделать, куда же мне двинуться и что предпринять.
Я оказался как будто в тумане, под покровом которого прятались и вступали в бесконечно-мучительную схватку стихии приходящей Весны и, стихия Зимы, которая никак не хотела уходить туда, куда её звал весь порядок Времен, вся природа вещей и событий, я даже не надеялся разобраться с этом, но, вспомнил почему-то.
Сквозь вату тумана не видно часов.
Чет-нечет, решает – Время,
Герр Кант, проснулся,
Герр Кант – готов.
Идёт, как всегда – на Север.
Отмерил – вперед 2-0-0-0 шагов,
Теперь – поворот, вдоль берега,
Почти бесшумно, Прегель течет,
Качает кувшинки, размеренно.
Герр Кант, считает, - Zvei tauzent Gehen.
И вновь – поворот. от Севера.
Теперь – на Юг 2000 шагов.
Привычно, ему, отмерить.
От клумбы клевера, на Восход…
Герр Кант, который уж век – идет!
Туманами, жизнь меряя.
Когда-то, в тумане, ты встретишь его.
Скажешь:
Herr Kant…!!? Guten moооrgen!
А он, рассеяно, бросит — Was wollen, So!
Стихии боролись, иногда шумно и весело, громыхая, чем-то, возможно похожим на положенную уже к этому времени грозу, которая, конечно же грозой не была, поскрипывала, а может быть даже кряхтело, непонятно как, ведь стихии эти не были живым существом.
- А может быть и были? – я непонятно зачем, сам задавал себе этот вопрос, на который, в общем-то не имел какого-то внятного ответа, но зачем-то пытался настоять на праве его получения и, снова и снова убеждался в том, что прав на это у меня никаких не имеется.
Так как будто бы у меня выключили интернет, без надежды на то, что он может оказаться подключенным в какой-то обозримы промежуток времени, а теперь вот, мог влезать и работать в компьютере, но кроме своего внутреннего содержимого, он не мог дать мне ничего. Так и я здесь, хочешь не хочешь, но должен был ограничиться своим внутренним содержимым и именно там найти все ответы, так нужные мне в это время.
Мне нужна была эта сказка, и я хотел рассказать её, при это совершенно не понимая, как же мне её начать.
В голове жило Путешествие Гигпанды, которое неизменно начиналась или же заканчивалось на берегу Балтийского моря, там, где когда-то стоял Кёнигсберг, который волей судьбы сейчас стал областным Калининградом, центром самой западной области современной России. Городом, расположившимся у самого основания Куршской косы, загадочной земли, загадочных куршей, которые научились когда-то делать танцующие леса эти удивительные диковинки, судя по всему и были связаны с той самой Госпожой топ-топ – Гигпандой. Ведь она прибыла туда, когда-то на самой заре Времен, когда Китаем правил удивительный Император, Цинь-Шихуанди, который, когда-то сам, проплыл на лодочке весь Китай, отмеряя, что-то своим посохом и верёвочкой, а потом, начавший строительство системы ирригации Китая. Целой сети проток, рек и каналов, которые каким-то неведомым образом смогли оросить весь Китай, сделав его Землей необычайно плодородной, обильной и бесконечной, самым настоящим Серединным Царством, которое со времен этого славного Императора оставался таким.
Это властитель не просто так получил ту власть, которая была дарована ему, ведь Серединное Царство не было главным для этого властителя, самым главным для него оставался Мир, который он создал для себя и в котором, он мог встретиться и поговорить, может быть с Олимпийским богом – Зевсом, или кем-то из славных и до конца не понятых философов, Лао-Цзы или Иммануилом Кантом, открывателями миров Земных, например Эриком Рыжим или Колумбом или миров космических, таких как сам космический первопроходец – Юрий Гагарин.
Не было только среди его гостей властителей земных, которые оказывались по мнению древнего Китайского Императора, существа мелкими, не достойными должного внимания, обманщиками, главным образом.
Не осталось больше
Аргументов
Нету смысла
Не хватает зла. -
Говорил какой-то
Римский император.
- Чтобы их холера
Забрала.
Ну тупой народ.
И наглый,
Что тут скажешь
Никакого сладу
С ними нет
Ты им «века золотого»
Судишь долю
Ну, а им, подонкам,
Будто бы и дела нет...
Не осталось снова
Аргументов
«Веком золотым»
Уж никого не удивить
Но сказать
- Мы будем жить
При коммунизме
Почему бы древних
Опыт нам не повторить
Так идут века
И даже тысчалетья
Мы не раз сумели
Разменять
Но опять корпит над
Манускриптом
Кто-то
Кто нам хочет
Снова доказать,
Что сейчас,
Вот этот вот
Правитель
«Века золотого» нам
Откроет золотую дверь
Верить им?
Ну это - извините
С этим мы как говорится
Погодим.
Китайский император когда-то проживал в своем Тайном городе, и тайном дворце, но я не встретился с ним там, конечно же, а именно в том мире, который Цинь Шихуанди открыл сам для себя, и я оказался там, конечно же не просто так. Это было связано с моим давним путешествием, во время которого, я не просто побывал на Кольском полуострове, на плато Юдыч-вамчёрр, но и открыл там свою Гиперборею, Не просто открыл, но сделал это достаточно рано, когда я ещё был молодым и имел в себе силы, которые позволяли мне стать, стать не кем-то, не достичь какого-то там успеха, но стать тем, кем я стал сейчас.
И я стал именно Погонщиком Гигпанды, и писателем, который перебивается тем, что пишет для тех, кто платит мне гонорар, в принципе всё, что угодно, но всё же. В основном за работы учебные или отчасти научные, которые особенно становятся актуальными в декабре и январе каждого года, а также в март- июне, как раз в это время, когда пришла та самая зима-весна 2018 г. и которая стала тем временем, когда была начата эта самая книга – Погонщик Гигпанд.
В моей жизни всё почему-то начиналось на Пискаревке.
И эта книга, и то самое путешествие, которое привело к открытию Гипербореи, началось именно здесь, то есть именно отсюда, я отправился на свою первую встречу с Зевсом и со всем сонмом Олимпийских богов, которые коротали своё бессмертие в Санатории престарелых богов, и потому в общем-то, были не против того, чтобы поговорить и даже поделиться чем-то, со мной, который вроде бы совсем не походил им в собеседники.
И именно после этих бесед, я попал когда-то, как гость Зевса, в тот мир, который Цинь Шихуанди, создал специально для себя, и предавался там препровождению Времени, такого он сам хотел для себя.
Именно тогда, я повстречался с этим загадочным Императором и с его любимым философом Лао-Цзы, и с Иммануилом Кантом, и ещё много с кем.
И даже самой Госпожой топ-топ, которая тогда была ещё совсем юной Гигпандой, любимой пандой Императора.
Тысячелетьем снова
Разделилось Время
Уж сколько равных
Доль его осталось
Позади
Немой вопрос веков и
Жажда приключений
Толкнули нас
Искать ли древних предков?
Нет.
Себя искать.
Да, как раз тогда Цинь – Шихуанди прочитал какую-то книгу Канта, которая никогда потом не была опубликована, но которая так понравилась Китайскому Императору, что он принял решение отправить к Канту, в его далёкий Кёнигсберг свою любимую панду – госпожу Топ-топ, которая впоследствии и сала, той самой Гигпандой, погонщиком которой я и стал, ну позже.
Конечно же, ведь мир китайского императора, был его миром, который не имел каких-то границ не в пространстве, ни во Времени, и поэтому там легко могли встретиться и Лао-Цзы, и Кант, и бог Олимпа Зевсе, и я с ним, и Цинь-Шихуанди, и одновременно смешная и умная панда Топ-топ, и мореплаватель Хуа Го, капитан джонки, на которой.
Впрочем, об этом, я расскажу когда-то, позже, раньше, да и вообще, неизвестно, когда.
И все мы, собравшиеся тут, путешествовали когда-то.
Когда-то, я стал НОВОПРОВИНЦИАЛОМ. Приехав в Калининград на «Калине». Машинке маленькой и немного смешной, но очень дорогой моему сердцу.
Тогда и начался: может быть в прошлом, а может быть, может быть и много лет – тому вперед…
Сердце плавится,
В океане тревог.
Понять, без причин,
Следствие…
Герр Кант, уверен,
- Разум бы смог,
Но только без примесей,
Дерзких.
Разума чистота,
Прозрачней слезы,
Добрее, стишка –
Детского.
Чистый Разум –
Он сам.
Для Канта,
И причина,
И следствие!
Слушая Зевса о том, как построил свой мир…,
Мир для себя – Цинь-Шихуанди,
Я как будто бы сам для себя,
Осознавал то, как такой же мир, мир, созданный для себя, создавался вокруг Иммануила Канта.
