#Погонщикгигпанд

Посвящается Гигпанде

День прошел, я снова укрощаю, в сердце сумрак.

В мыслях суету и гул,

Утренние планы, упрощаю, а не то такого я себе с утра загнул.

+++

Уплощаю выпуклую совесть, вспоминаю всем ли,

Все долги вернул,

Не уверен, впрочем, у меня долгов не много, не дают взаймы,

Такие времена...

+++

- И что же это за время такое? – я пытался чем-то успокоить себя, хотя и не понимал, чем. Снова прилег на кушетку и вроде бы на полном серьезе собирался уже спать, хотя чесы очень лениво переползли черту 5 часов после полудня.

- Ну рано же ещё! – в отношении к себе я пытался быть неумолимым и настойчивым, поскольку точно знал, уснуть так рано, значит опять проснуться, хоть и за полночь, но всё равно ещё глухой ночью, когда работается, никто не отвлекает ещё телефонными звонками и компьютерной почтой, но....

Но, всё же опять вымотаешься, и опять захочешь спать ещё только в самый разгар дня. И,

-Что же делать-то? Опять рано ложиться и опять вставать, ни свет ни заря, попав снова в удивительно некомфортное состояние из которого, кажется уже и нет и никогда не будет никакого выхода.

- Скончаться вот разве что! – я подумал об этом не то что без скорби, но может быть даже как-то восторженно, что ли.

Между тем, на улице стояла весна, и не просто весна, но даже март уже приближался к своему календарному окончанию. Впрочем, весна эта была, какая-то особенная. Может и сейчас кто-то сподобиться вспомнить эту весну 2018 года, которую я назвал для себя Зимовесной, и отсчитывал в общем-то, как бесконечное продолжение февраля, отмечая на календаре уже какое-то 43 или даже 45 февраля, и этот странный пересчет однообразных, холодных и снежных дней весны, казалось бы, совершенно не собирался заканчиваться.

Нет, поймите меня правильно, Солнце, как и положено солнышку весеннему вставало уже рано. Да и светило ярко не в пример зимнему январскому. Но, почти каждый день, с упорством, достойным лучшего применения, на город наползали снежные тучи, которые были какими-то рвано неприветливыми и прямо с утра, разверзались над Питером снежными зарядами, которые самым аккуратнейшим образом раскладывали тонкое снежное покрывало в снежных прогалинах, которые опрометчиво возникали уже теплеющими ночами. Так что каждое утро встречало горожан непрерывными, без всяких прогалин, тонкими снежными покровами и совершенно зимними, заснеженными кронами деревьев, которые, требующая своего Весна, освещала необыкновенно ярким, каким-то свеженьким солнышком.

Две противоположные, просто противостоящие стихий, образовывали собой что-то совершенно удивительное. Лучи первозданного Света при этом, преломлялись в кристаллах, как будто бы всплывшего из глубин Коцита, первозданного Холода, и попадая куда-то к моей сетчатке глаза начинали ужасную работу. Разжигали где-то внутри упорный, неугасимый и всепожирающий огонь, от которого, казалось бы, нет и не может быть спасения.

Я даже уже и назвал этот Огонь – Люциферовым, таким он казался мне адски, холодным и всепожирающим. Ведь не зря же и сам Данте, прошедшийся по Аду с Вергилием в проводниках, увидел это самое страшное место, именно ледяным озером, в которое вечно вымерзали предатели своих благодетелей, Иуда, Брут и кто-то там ещё.

Здесь же, этот огонь уже на утренней заре возникал, как из необыкновенного, магического противостояния, приходящей и уже так ожидаемой всеми Весны, и упорной, получившей разрешение от кого-то, может и самого Люцифера, упорной Зимы, которой люди все-все уже желали требовали скорейшего прекращения.

Но, Зима, собиралась с силами, черпая подпитку сил, может быть откуда-то, из совершенно холодного и бесстрастного, Открытого Космоса, пустила в действие весь арсенал своих магический знаний и умений, которых у неё и без такой подпитки не мало.

Весна же, сперва достаточно робко, включала свои магический потенциал, как будто бы говоря:

- Ну уходи же, твоё Время, кончилось уже.

Однако, Зима не просто не уходила, но пыталась отвоёвывать позиции, как будто бы пытаясь доказать. Что Время это, как раз Её, и теперь может быть всегда останется Временем зимы.

Весна, как и подобает не соглашалась, отвечая Зиме всё более и более растущим магическим воздействием, которое подпитывалось Бесконечным Солнцем.

И мир, в это время был как будто бы переполнен этой исконной, первозданной Магией.

Магией, которая уже порождала собой искрящуюся, как будто бы перед страшной бурей атмосферу.

Магия эта была снаружи и везде.

Она, были и внутри, выжигая всё заколдованным и мучительным Люциферовым огнём, проникающий внутрь людей с первыми лучами Солнца-благословенного через глазные хрусталики и, заставляющие думать при этом, что порождает это пожирающее изнутри пламя, именно земное светило, смешивая в чудовищном ведьмином котле – Зло и Добро, радость и скорбь. Тепло и холод, Солнце и снег.

В общем, уже было ясно, что пришло Время чудес, в котором сказки появляются из неоткуда. Точнее, появляются буквально из всего.

Из всего, даже из этой моей ранней сонливости.

Солнце, Люциферовым огнем, с раннего утра, текло мне в сознание через мои глаза, которые с утра не казались такими уж усталыми, но уже к полудню, нагружало их так, как будто бы мой глаза, занимались погрузкой-разгрузкой чугуния. И эти действа уже с самого утра начали не просто утомлять меня, но именно, наливать усталостью, и взывал к тому, чтобы кто-то разводи и поддерживал, мой подгоревшие на Люциферовом огне, минута с минутой, наливающиеся тяжестью веки.

Сегодня мы повстречались с мальчиком Лешей, из числа тех, которых политкоректно принято называть «альтернативно-одарённым», а по старинке, скорее просто недоразвитым дурачком. Впрочем, принять для себя моего случайного собеседника, за банального дурачка, я не мог, точнее, просто не хотел. Ведь Создатель человек был создан по Своему Образу и Подобию, а значит.

Значит и сам должен был бы уметь и хотеть Творить. Нет не банально спасать, подобно новомодным героям боевиков, какой-то там мир, или даже Вселенную. Но, просто уметь при необходимости, взять и создать Мир и Вселенную, свою. Такую, в которой можно жить, и которая развивается по желанию своего создателя, и которая становиться равноценно частью Мира и Вселенной, созданного Истинным Вседержителем.

Моя встреча с Лёшиком, так звала его мама, Катя, которую я зал уже много лет, с самой своей бурной юности, встретились на этот раз, вполне мирно, в парке Бизнес-центра Полюстрово, который когда-то, был сплошным заводом, окруженным глухим забором, а потому сейчас ставшем куда как таинственно привлекательным. Тем более, что на Полюстровском озерке, расчищенным и как-то облагороженным новыми владельцами, появилась откуда-то стайка удивительно красивых и грациозно-изящных черных лебедей, которые издалека своими длинными шеями, чем-то напоминали каких-то изящных пресмыкающихся, может быть доисторических плезиозавров. Как будто бы погружая окружающих в единство и скопление всех возможных миров.

Приглашая созерцателей, соучастниками и соучредителями своего мира, новой Вселенной. Мира, Вселенной созданных ими для самих себя.

Мы разговорились об этом с Лёшиком, который в своей альтернативности, совершенно не сдерживал себя в том, что можно было бы назвать фантазией, миром, который обязательно должен прийти как раз этой самой – Зимовесной, которая наполняла мир исконной Магией Времени, Магией Природы, которая в это времени именно превращалась во что-то немыслимое в своем последствии. Немыслимым, настолько, насколько немыслимым может стать волшебство. Волшебство, в котором нет никаких преград невозможностей. Волшебство, которое дает речь зверю или отнимает её у человека. Открывает дорогу творениям и желаниям. Я думал о том, чем мы займемся ч Лёшиком на следующий день, когда мы уже не будем любоваться Черными лебедями, но будем беседовать в классной аудитории, в которой непременно будет компьютер и на который мы сможем перенести какие-то из наших фантастических предложений, которые сейчас лились из нас, как из рога изобилия.

Впрочем, на улице было прохладно, и я уже начал уставать, предлагая нам отправиться к дому, а там уже и расстаться до запланированного следующим утром занятия, которое я уже планировал и даже, как будто переживал его. Итак, снова и снова сталкиваясь с весенними, какими-то особенно мерзкими снежными зарядами, мы вернулись наконец, и пошли уже по домам, где я снова, уселся за компьютер и снова, поработал над очередной магистерской диссертацией, которых у меня к этому времени было несколько, вкупе с несколькими кандидатскими, которые теперь уже стали активно, раз за разом, менеджерихи компании Ворк 5.

Писал же я сегодня работу, посвященную мебельному искусству старого Китая, а потому не просто погрузился в атмосферу этого потрясающегося Царства, которое поражало и заставляло вздрагивать от неописуемого Восторга.

Я с каким-то диким рвением прописывал всё ноые и новые страницы диссертации, думая почему-то, что чем больше я сделаю сейчас, тем меньше придется делать потом. В общем-то абсурд, чушь, но узнал об этом я несколько позже, а сейчас все с большим и большим напором писал, стремясь одновременно, прилечь, закрыть уставшие глаза и, забыться если уж не освежающим, благодатным сном, то хотя бы провалиться в забытье, в котором может быть как-то сумеет вылепиться мой новый день. Я писал, всё более и более интенсивно, для того, чтобы в какую-то секунду просто позволить себе – выключиться.

Неожиданно я отвлекся не мелодию Моцарта, которая в качестве рингтона была поставлена в моем телефоне, который упорно взывал ко мне, не давая внятной информации о том, откуда собственно взялся этот самый звонок, но я, оттянул куда-то в сторону кружечек с изображенным телефоном, который и открывал соединение, пропуская в себя что-то неизвестное извне, и что наравне с медленно угасающем вечером Люциферовым огнём, должно было проникнуть внутрь меня, через уши, и слиться с выжигаемыми огнем внутренности, которые итак превращались, как будто бы в какое-то странное месиво. Из трубки смартфона полилось что бы типа:

- Компания Ворк 5, менеджер – Дарья,

- Вы можете сейчас разговаривать со мной.

Моя собеседница, как заклинание, повторила стандартную менеджерскую фразу, которая всегда так раздражала меня.