geomant8

Шел 1998 год. Я уже восемь лет жил в Израиле. Делал фильмы. Все время судорожно искал где бы подзаработать. Не брезговал и выборами.

 

И тут в руки мне попадается дневник. Читаю. И не могу остановиться. Тут вокруг бушуют страсти, сталкиваются лидеры, самое время зарабатывать деньги, а я лежу на диване, отключив телефон и плачу.

 

Пишет 15-тилетняя девочка Маут 24-х летнему Герману. «Увидеть тебя!», - пишет, - «быть все время рядом!..Не могу и дня прожить, что бы не думать о тебе…только ты держишь меня на этом свете…живу тобой…и тем единственным поцелуем…»

 

Я чувствовал себя неловко, заглядывая в чужую жизнь, но не мог остановиться…

 

Дело в том, что дневник этот был датирован 1941-1943 годами. И вела его Маут в концлагере. Подруг её увозили в Освенцим, и они уже не возвращались никогда, другие кончали собой, отчаившись, а она, Маут, писала и писала своему любимому Герману. И только благодаря этому и выжила. Ухватилась за эту искорку любви, и держалась, за неё изо всех сил. Пока в 1943 году Германа не отправили в лагерь уничтожения, в Треблинку. Она думала, что не выживет. Но выжила.

 

Дневник этот мне подкинула Лена Макарова, - писатель и друг. Я завелся. Тут же появился продюсер, - лучший продюсер в моей жизни, - Сюзанна. Неимоверно быстро Лена сварганила заявку, быстро получили первые деньги из фонда, небольшие, но все – таки.

 

И пошли к Маут домой. Я нервничал. Боялся, а вдруг откажется сниматься.

 

Приходим. Встречает нас женщина с таким милым детским лицом. Начинаю говорить с ней.

 

Улыбается, но абсолютно закрыта. Приветлива, но это все очень внешнее. Рассказывает, но не так, как я хотел бы. Вообщем, все плохо.

 

Решаю брать ее «измором». За 3 дня я «выливаю» всю пленку, сидя напротив нее. ( это называется - съемка на привыкание) Пленка дорогая, - это все наши деньги.

 

В конце третьего дня, к вечеру, она раскрывается. Вдруг приходит доверие. Вдруг она понимает, что я не ищу дешевку. И мы становимся друзьями.

 

И она становится прежней Маут.

 

Смеется, да так звонко, как та, Маут, 15-тилетняя. Плачет. Тоскует. Поет. Говорит с ним, с Германом, как будто он сидит здесь, рядом с ней. И уже не обращает никакого внимание на камеру.

 

Так начинается наш с ней кинороман…

 

Тем временем, деньги заканчиваются. Но великая Сюзанна выбивает нам поездку «по лагерям уничтожения», по которым прошли Маут и Герман. Едем в Чехию и Польшу. Группа малипусенькая. Я, Фима – звукач, Лена Макарова, Иржи – чешский оператор, и, конечно, Маут.

 

Едем…снимаем… Маут на моих глазах, проживает снова этот роман… И снова я понимаю, не будь этой любви, не было бы Маут.

 

Так подходит наш последний съемочный день (так мы думали). Снимаем на кладбище. Маленький чешский городок Простьев. .

 

На камне выбиты фамилии погибших и не вернувшихся.

 

Маут объясняет нам, - эта погибла там-то, этот там-то, этот был адвокатом и вся семья его не вернулась. А это Герман, - говорит она. Я спрашиваю, - Твой, Герман?…- Да, мой Герман, - отвечает…И тут, что-то меня подталкивает, и я спрашиваю дальше, - Но были же такие случаи, - спрашиваю, - когда считали людей погибшими, а они выжили? Она говорит, - были. – И добавляет, - Вот например, Вальтер Бреслер, вот здесь написано, что он погиб, а он вернулся…живой…

 

Тогда я спрашиваю, - А что написал тебе Герман в последнем письме? Она смотрит на меня…и вдруг отвечает, - Он написал, из поезда уже, когда его увозили в Треблинку…- Что? – спрашиваю. - Он написал, - Она вдруг говорит медленно и даже удивленно, - Что будет ждать меня после войны, в Берлине, по адресу «Арвайлештрассе 3». И тогда я снова спрашиваю её, - А ты была там после войны? – Нет, - говорит и запинается…И смотрит на меня. - Не была.

 

Вообщем, что вам говорить, мы думали, что это наш последний съемочный день. Деньги практически закончились…

 

Но мы не могли так уехать.

 

И вот мы на последние деньги едем в Берлин…

 

Приезжаем. Находим эту улицу. И я прошу Маут идти по улице к дому… Еще и не знаю, есть ли этот дом вообще. Специально не проверяю.

 

А оператора прошу снимать все время… И не промахнуться, потому что будет один дубль…

 

И вот она идет.

 

Она идет, еле дышит…к ней вдруг возвращается надежда… К ней, уже замужней, 70-тилетней, с тремя детьми, восемью внуками, вдруг возвращается надежда. А вдруг он там…и он ждет ее всё это время.

 

Она идет, как на ватных ногах… Каждый шаг, - еще большая надежда.

 

И мы страшно переживаем за неё. Идем за ней. И дрожащий оператор снимает, как в последний раз…

 

И вот она приближается к этому дому… к этому подъезду… и вот он список квартир… и вот уже ее палец зависает над кнопкой… сейчас она позвонит…

 

И может быть он откроет ей дверь, ее Герман…

 

Это почти конец фильма. Такие очень долгие кадры замедленной съемки.

 

Ожидания чуда…

 

…Которое, конечно, не происходит.

 

Германа убили в Треблинке.

 

Но мы очень надеялись. До последнего мгновения. А вдруг он выжил.

 

Этот фильм взял несколько хороших фестивалей, включая нью-йоркский…

 

Но запомнился мне маленький, еле заметный фестиваль в Греции, в Каламате.

 

Время было антиизраильское. Все газеты против нас. Мне в открытую говорят, как нас не любят. Спрашивают, - для чего приехал?!..( забегая вперед скажу, - первый приз получил Иранский фильм, второй – фильм Палестинской автономии…ну и далее, в том же роде)

 

И вот показывают наш фильм. Кто-то демонстративно выходит ещё до показа.

 

Я не жду победы. Но смотрю, как реагируют. И вижу, что делает «любовь» с людьми.

 

Настроенные абсолютно анти, поначалу разговаривающие полушепотом и вслух, они вдруг начинают смотреть…вдруг слушают…вдруг перестают шевелиться…вдруг не могут оторвать взгляда, когда Маут бежит по улице, чтобы увидеть Германа в последний раз…и потом, когда идет вся эта концовка с её проходом по Берлину, с этим ожиданием чуда…это их просто сшибает…и вот уже кто-то плачет в зале…

 

И я понимаю, что есть то, что объединяет всех. Есть!

 

И для этого только я и пишу, чтобы сказать это еще раз.

 

Любовь.

 

Банально, но это так.

 

Я говорю сейчас не о любви между нами, которая насквозь эгоистична. А о Любви, которая над нами. Вокруг нас. Я говорю о Законе Любви, который держит этот несчастный мир. Держит в прямом смысле слова.

 

Наша земная любовь, - она только маленькое свечение той Любви, которая окутывает всё мироздание. Как мать ребенка. Все мы внутри этой матери.

 

Нам бы захотеть только приблизиться к Ней. Мы бы массу проблем так решили.

 

Поймем это, придет новая пора.

 

А с Маут мы большие друзья. Она была на многих моих премьерах. И на свадьбе сына. Давно не звонил ей. Ей уже за 80-т. Написал и понял, что стосковался. Позвоню ей обязательно.

 

Автор - Семен Винокур