Мелькир

Анапест — трёхсложный стихотворный силлабо-тонический размер, где ударение в стопе падает на каждый третий слог.

 

Происхождение термина имеет греческую основу, от слова «ἀνάπαιστος», что означает «отражение назад». И если вникнуть в суть данного размера, то становится сразу понятно, что отражение происходит другому трёхсложному размеру дактилю, где ударение падает на каждый первый слог из трёх.

 

В английской традиции существует прямой термин «antidactylus» — антидактиль.

 

Порядок трех слогов в стопе анапеста таков: безударный – безударный – ударный. Схематически это выглядит как UUÚ| UUÚ| UUÚ| UUÚ или же --\--\--\

 

Анапест разделяется по количеству стоп в строке - двустопный, трёхстопный, четырёхстопный и т.д.

Есть мнение, что длинные строки звучат лучше в трёхсложных размерах, но и короткие строки в анапесте читаются довольно гармонично.

 

Например, всем известные стихи А.Блока:

 

И смотрю, и вражду измеряю,

--\--\--\-

Ненавидя, кляня и любя:

--\--\--\

За мученья, за гибель — я знаю —

--\--\--\-

Все равно: принимаю тебя!

--\--\--\

 

Как видим, эти строки написаны трёхстопным анапестом.

 

Это, вроде бы, уже немного покрытый пылью размер активно используют и современные поэты, например строки из стихотворения Д. Рудого:

 

Я хватаюсь за шпагу.

--\--\-

Торг уже неуместен.

--\--\-

Жизнь подобна зигзагу,

--\--\-

И конец ей известен.

--\--\-

Ни халяв, ни халвы нет,

--\--\-

Лишь сбежались ботфорты

--\--\-

Посмотреть, что же хлынет

--\--\-

Из раскрытой аорты.

--\--\-

 

Динамичный двустопный анапест.

 

 

А вот певучий четырёхстопный в стихах В. Рождественского

 

Старый вяз простирал над стеною объятья,

--\--\--\--\-

Розовеющий запад был свеж и высок,

--\--\--\--\

И у девочки в желтом разодранном платье

--\--\--\--\-

Тихо полз по плечу золотистый жучок...

--\--\--\--\

 

__________________________________________________________

Эвфемизм — само название происходит от греческих слов — euphemismos < eu хорошо + phemi говорю, либо же говорю вежливо. Это понятие являет собой некоторое воздержание от так называемых плохих слов. Иначе это просто способ смягчить грубое, нецензурное выражение, подать его более мягко. Либо прикрыть, не назвать своим именем какое-то явление или предмет. Часто такие ситуации случаются в разного рода коллективах, которые не приемлют определённой лексики либо же вводят цензуру на некоторые понятия.

 

Так в детском коллективе, особенно, в саду или младшей школе, недопустима обсценная лексика, либо же описание каких-то слишком страшных, грубых и жестоких явлений. Потому и появляются «тишкины матери» или же «волчки, кусающие за бочки».

 

То же самое касается коллектива интеллигентного, где неприемлема вульгарная или обсценная лексика, но и там эвфемизмы спешат на помощь, когда некого неприятного человека называют чудаком на букву «м».

 

Судмедэкспертам тоже частенько приходится пользоваться этим вовсе не медицинским инструментом для общения с потерпевшими или их родственниками. Так труп называют «тело погибшего».

 

Либо же в судебных приговорах часто слово «тюрьма» заменяется сочетанием «места лишения свободы».

 

Так что, как видим, эвфемизм — это не только литературный, но и вполне себе разговорный инструмент. Как литературный приём он делает речь более образной, тонкой и благозвучной. Но и в быту, в разговорной речи, этот троп хорошо себя зарекомендовал.

 

Для чего же можно использовать подобное явление в литературных текстах?

 

Если стилистика произведения не допускает какой-то лексики, прекрасно придёт на помощь замена её каким-то образом или метафорой, а так же чем-то ироничным, но в духе повествования.

 

Если хочется сказать что-то непристойное, но это будет вырезано цензурой. Прекрасный ключ обойти её эвфемизмом.

 

***

 

Эвфемизмы имеют корни и в суевериях, когда, например, люди боялись произносить имя Сатана, заменяя его нечистым. Либо же, боясь удержать в доме незваную гостью, вместо мертвец стали говорить усопший.

 

Кстати, в современной литературе яркий пример эвфемизма можно увидеть в Гарри Поттере авторства Дж. Роулинг — всем известный Волан-де-Морт — тот, чьё имя нельзя произносить.

 

***

 

Иногда эвфемизмы превращаются с течением времени и обстоятельств в те самые табуированные слова, которые должны были заменять.

 

Например, раньше нецензурное слово «х*й» заменяли при написании буквой абетки «Х», и название буквы читалось как «хер». С течением времени та самая цензурная замена превратилась в нецензурное слово, которое призвана была сгладить.

 

Или слово «медведь», которое просто говорит само за себя «мёд ед» или же «поедатель мёда», коим называли страшного зверя, которого побаивались. Со временем эвфемизм превратился в название того самого зверя, которого лишний раз не хотели поминать.

 

***

 

Есть ещё явление эвфемистической рифмы, или его ещё называют подменой рифм. Когда в рифмующихся стихах одно нецензурное, грубое, вульгарное слово, которое так и напрашивается в рифму, заменяется многоточием, а рядом ставится либо гармоничная рифмопара-эвфемизм, либо просто эвфемизм не в рифму, чтобы усилить эмоциональную или смысловую нагрузку подразумеваемого табуированного слова.

 

Примеры использования такой рифмы:

 

Я путаюсь в тугих канатах лжи,

Они плетут надёжно сети страха.

Как хочется бежать, всё бросив (на…) к чёрту, (или сохраняя рифмосозвучие — ахнув)

Но, словно лист осиновый, дрожишь.

 

или

 

А вот — Завулон.

У него есть хребёт.

И больше его ничего

не… волнует! ©

 

Постконцептуализм, или «новая искренность» — опыт использования «падших», «устаревших», ставших обыденностью, омертвелых языков, которые были поэтическими, но с течением времени превратились в рутину, с любовью к ним, с искренней ностальгией, с новыми силами, преодолевая возникшую зону неприятия.

 

Концептуализм удивляет нас неким абсурдом, некой искусственностью манеры, но постконцептуализм даёт вектор ностальгии, обращению к тому, что было, в поисках новых решений.

 

«Лирическое задание восстанавливается на антилирическом материале — отбросах идеологической кухни, блуждающих разговорных клише, элементах иностранной лексики».©

 

Постконцептуализм предлагает автору попробовать из старой, несколько потрёпанной и вышедшей из моды одежды сшить что-то с отсылкой назад, но ультрамодное и остропроблемное.

 

Главная цель постконцептуализма — решить задачу, не имеющую решения. То есть основная проблема, которую признаёт данное течение — это признание того, что всё, или почти всё, уже было написано или сказано до нас. Поэтому надо сказать это по-старому ново, индивидуально, с акцентом на собственное авторское «я».

 

А теперь обратимся к примерам, чтобы наглядно посмотреть на явление постконцептуализма.

 

Например, в шестистишии Дарьи Суховей мы наблюдаем обращение к давно гулящим в народе выражениям и мемам. Но в стихотворении, состоящем из давно избитых фраз, можно уловить образ некой бедности от пресыщенности, эти фразы собраны гармонично и звучат совсем в ином контексте, будучи привычными в другом.

 

в шкафу висело нечегонадеть

в стакане стыло некогдаболеть

в колонках пело незачемстрадать

в карманах было нечеготерять

и неккомусходить и неукоговзять

и невчемпринести и некудапоставить

 

Или возьмём ещё пример использования «падших» языков в исполнении Михаила Сухотина, как видим, привычное «что такое хорошо и что такое плохо» обретает новые оттенки и вектор:

 

плохо\хорошо

за\против

 

давай, чтоб за «плохо»

было «хорошо»?

 

так

ну хорошо:

«плохо» оно всегда плохо

и ой точно делать так

не-ха-ра-шо.