Khelga

Темноволосый, коренастый, штанцы почти в обтяг. Глаза почти вприщур. Улыбка хорошая, светлая, на тыщу ватт. Голос слабый, пацански интонирующий. Фигня фигнёй в масштабах всемирного искусства.

 

Рядом девка крутится: точёная фигурка, пэтэушное личико. Пластика тоже пэтэушная. Колготы чёрные. Розы белые.

 

Беээлые розы, беээлые розы, беззащитны шипы!

 

Красивую пэтэушницу ненавидят все младшие, средние и даже старшие школьницы. Юрик, я же лучше!

 

Что с ними сделал снег и маурозы, лёд витрин голубых?!!

 

Я думаю: почему сделал снег, а виноваты ещё и маурозы, нужно множественное число глагола, льдом бы тому глаголу по сусалам. Я, конечно, лучше крашеной профтехнической блондинки, но песня дурацкая; пусть в твои окна светит беспечный розовый веээчер!

 

Господи, какая же зелёная я была, зеленей и не бывает.

 

Розы, апофеоз пошлости, источник колоссального количества подражаний, подвываний, пародий, полупьяный хит миллионов дискотек и караок, детство зелёное, розовое, золотое. Папа и мама молодые и строгие, в подъезде нервно моргает лампочка, мальчик-одноклассник целует в губы, и ведь правда: снег и морозы, но тепло, не то от низкой батареи, не то от глупой песни, фигни фигнёй в масштабах, которая из каждого утюга.

 

Мне жаль. Не ожидала от себя.