Якимович Марина

Марина Якимович (Марина): Анастасия, я благодарю Вас за согласие дать интервью. Мой первый вопрос традиционен: расскажите о себе всё, что Вы можете рассказать моим читателям. Кто Ваши родители? Где прошло Ваше детство? Что запомнилось?

 

Анастасия (Кицунэ): Я всегда с гордостью называю себя коренной ельчанкой. Предки по маминой линии жили сначала в окрестностях Ельца, а потом в самом городе. По линии папы бабушка у меня с Кавказа, а дедушка из деревни под Воронежем. Познакомились они где-то на Амуре, а жить приехали в Елец.

В этом городе я провела первые 20 лет своей жизни. И за это время полюбила его так, как может любить неверная жена мужа тирана. Это город теремов с кружевными наличниками, куполов и шпилей с крестами, колокольного звона, который остался со мной после того, как я уехала в Воронеж.

Сейчас каждое возвращение в Елец для меня праздник. Но так было не всегда. Я помню, как город меня уничтожал и не отпускал. Находиться там было душно и тесно. Никаких перспектив: университет, в котором преподаватели стабильно прогуливали пары, отсутствие творческих площадок, невозможность куда-то устроиться.

В Ельце есть две работы: рынок и тюрьма. Соответственно, мама у меня торговала, а папа «стерёг зэков». Семья совершенно простая, далёкая от всякого творчества, и откуда у них родилось такое чудо до сих пор непонятно.

Благодаря тому, что мама торговала, у меня всё детство были самые красивые наряды. Благодаря тому, что папа работал в тюрьме, у меня был огромный деревянный конь, которого мне соорудили зэки на второй день рождения за две пачки чая. Надо ли говорить, что в тот день рождения первый тост был за меня, второй за родителей, а все последующие был "за Коня"? Естественно, после таких подарков от зэков, я решила, что это такие хорошие зверушки, просила папу показать мне их, и очень радовалась, когда однажды один зэк сбежал. В общем – типичный ребёнок девяностых.

 

Марина: «…значит нужные книги ты в детстве читал…» Анастасия, какие книги в детстве читали Вы? Какие навсегда стали любимыми?

 

Анастасия: До того, как я пошла в школу, мне не нужны были игрушки. Ранним утром я подбегала к шкафу, показывала наверх и кричала: «Ниги, ниги, ниги». «Муху-цокатуху» знала наизусть до того, как научилась говорить. Прабабушка только прочтёт: «А букашечки...», а я уже показываю в сторону серванта, где стоит чайный сервиз.

Память была идеальная. В четыре года я рассказывала наизусть «Спящую царевну» Жуковского. Но это только пример, я знала наизусть кучу книг: и стихи, и прозу. Больше всего любила сказки. У меня было четыре книги из серии «Лучшие сказки мира». Особенно мне нравились те, что про принцесс. И, естественно, каждый Новый Год, каждый День рождения я загадывала желание: «Хочу стать принцессой». И, представляете, сбылось! Принцессой меня называют до сих пор, но почему-то чаще всего в негативном контексте.

Из других книг, которые были в разное время любимыми, могу назвать «Солнечный денёк» Воронковой, «Рони дочь разбойника» Астрид Линдгрен, «Таинственный гость из космоса» Эдуарда Успенского, «Гордячку» Тамары Крюковой. Не самые популярные, правда. Но те же самые «Трое из Простоквашино», прозаический «Доктор Айболит», «Хозяйка Медной Горы», «Волшебник изумрудного города» и ещё сотни книг были зачитаны до дыр.

Когда я стала чуть старше, и мама сказала, что теперь я большая и нужно мне читать самостоятельно, книги я резко бросила. В школе по чтению задавали то, что мне совершенно не нравилось. Какой Гайдар? Какая «Военная тайна»? Скучно и непонятно.

Вернулась к чтению я в классе седьмом. Неожиданно и спонтанно. Сначала романчики для девочек-подростков, потом женские романы отвратительного качества. Но университетская программа, к счастью, исправила мой испорченный вкус.

 

Марина: Вы «вчера» закончили университет. Расскажите о своём выборе пути.

 

Анастасия: Журналистом я решила стать в пятом классе. С тех пор почти не представляла себе других вариантов. Писать в местную газету начала уже в восьмом.

Учителя в школе были в шоке от того, что я сдаю всего один дополнительный экзамен:

– А если не поступишь?

– Значит, буду поступать на следующий год.

И да, я не поступила в ВГУ, куда мне очень хотелось. Со ста баллами по русскому языку. Провалилась на вступительных. До сих пор не знаю почему.

Потом два года просиживания штанов в Елецком бунинском университете. Депрессия. И в итоге смена университета. В ВГУ я перевелась на коммерцию, отучилась год платно, а потом освободилось бюджетное место, и оно досталось мне. Конечно, не просто так. Нужно было показать себя самой достойной. Получилось.

Потом магистратура, которая мне не дала никаких новых профессиональных знаний. В последний год я уже не появлялась в университете, а работала. Сначала почтальоном на «Почте России», потом нашла работу по специальности в газете «МОЁ!», как я не без гордости говорю -- в самом читаемом издании Воронежа.

А ещё я с 2017 года – член Гильдии межэтнической журналистики. И фактически являюсь заместителем руководителя отделения в своём регионе. Президент Гильдии Маргарита Лянге, как-то даже рассказывала обо мне как о перспективном журналисте в Госдуме, сидя рядом с Жириновским. Почему-то меня всегда это забавило.

 

Марина: Расскажите о начале творческого пути. Помните ли Вы свои первые стихи? О чём они были? Кто стал Вашим первым читателем и критиком?

 

Анастасия: Своё первое стихотворение я написала в 15 лет. Оно было ужасно и в плане техники, и в плане содержания. Но я помню его наизусть до сих пор. Начала писать, как говорится, не от хорошей жизни. Мои школьные подружки заявили, что я «заумная», и я решила соответствовать.

Написала и сама испугалась, что сделала. Скрывала так, будто это что-то неприличное. Перед самой собой было стыдно. Я же журналист, серьёзный человек. Какие стихи? Какие облака?

Это безобразие я прятала около полугода. Там было про волков, аморальное общество и… все в конце умерли. А потом я написала это на тетрадный листочек, нарисовала вокруг лилии и показала маме. Она одобрила, начала читать подругам, а я начала писать.

 

Марина: Настя, расскажите моим читателям о своем псевдониме. Почему он Вами выбран именно таким? О чём он должен сказать вашим читателям? Готовы ли Вы открыть читателям Ваше полное имя по паспорту?

 

Анастасия: Появление псевдонима совпало у меня с переломом в поэзии. Тогда я написала «Легенду об Улуг Хуртуях Тас (Большой Каменной Бабе)». И после неё тексты стала сразу на три уровня выше. А возник псевдоним так: была у меня подружка в университете, рыжая с чёрными линзами в глазах, и после одной из бессонных ночей перед экзаменом смотрю на неё и выдаю: «Дана, ты так на белочку похожа!» С тех пор она стала белочкой, а я лисичкой. Но просто лисичка – это скучно, поэтому поиски псевдонима продолжились. И тут я услышала песню Мельницы «Кицунэ» и поняла – вот это моё! Во-первых, лиса. А я с детства сначала на приступочку, а потом выше-выше. Во-вторых, японская лиса. С моей азиатской внешностью идеально сочетается.

У меня частенько спрашивают: «Псевдоним из аниме?»

Ни в коем случае!

А имя своё я ни в коем случае не скрываю. По паспорту: Картавцева Анастасия Викторовна. В основном меня под этим именем и знают в литературных кругах. Кицунэ – образ для Поэмбука.

 

Марина: Ваши стихи пишутся «потому что» или «для того, чтобы»? Расскажите о Вашем стихотворении «Яблоки». В нём много отчаяния. Стихотворение конкурсное, но всё же, что легло в текст? Воспоминание? Наблюдение?

 

Анастасия: Когда как. Некоторые стихи рождаются просто потому, что болят где-то внутри. Некоторые появляются намеренно, так как о некоторых явлениях в жизни надо сказать.

«Яблоки» довольно старенькое стихотворение. Корни его глубоко в сказке. Белоснежка – тот образ, который мне всегда был близок. Ведь в Ельце, в огороде, росло целых три яблони. Истории, как таковой, в этом стихотворении нет. Это были ассоциации, вызванные картинкой конкурса. Но там много личного. Я с детства плаваю. Могу пронырнуть 25 метров под водой без дыхания. Поэтому у меня довольно часто возникает образ человека, лежащего на дне. Это одновременно и самоуничтожение, и испытание на прочность.

Это стихотворение стало первым в «яблочной теме». У меня есть ещё, как минимум, три текста, помимо этого, где яблоко – центральный образ. Это очень моё – даже янтарную брошечку в форме яблока на пальто ношу.

 

Марина: Ваши стихи, Анастасия, ошеломляют своими концовками. В них многое становится с ног на голову, ну или с головы на ноги. Скажите, Вы ещё замысливая стихотворение закладываете в него этот приём? Или это происходит как-то иначе?

 

Анастасия: Я довольно часто начинаю писать с конца. То есть, я заранее знаю, что будет перелом. Где-то я прочитала, что для успеха стихотворения, его надо мощно начать и мощно закончить. Вот я и продумываю финал заранее.

Но иногда происходят совершенно удивительные вещи. Когда я начинала писать «Дурачка», я не знала, что он вернётся в сорок пятом. Также я не знала, что моя «Чернобурка» купит в конце шубку. Обеим концовкам я сопротивлялась, но они получились такими, и я не смогла ничего сделать.

 

Марина: Анастасия, Вы когда-нибудь пробовали по-Ахматовски «домолчаться до стихов»? Или в Вашем творчестве ещё не было пауз?

 

Анастасия: Пауза у меня была всего одна. Это был графоманский «докаменнобабный» период (Почти все стихи, написанные до стихотворения «Легенда об Улуг Хуртуях Тас», к сожалению, пришлось отправить в топку). Писать хотела, садилась над листом и не могла. За год всего два текста – для меня это была почти катастрофа. Я пишу обычно раз в неделю-две, поэтому очень болезненно это переживала.

В то же время, меня совершенно не беспокоят идеи или строчки, которые вертятся в голове годами. Рано или поздно они становятся стихами. Но обычно с идеей или строкой я живу день-два. В нашем ритме не всегда получается сразу сесть и записать.

 

Марина: Скажите, вот стихотворение написано, что приходит на смену? Восторг? Опустошённость? Головная боль?

 

Анастасия: Сначала происходит недоумение. А хорошо ли то, что я написала? Или ерунда какая-то... Потом я показываю написанное своей хорошей подруге Эльвире Пархоц – человеку, вкусу которого доверяю. Если она одобряет, значит выдыхаю. Если нет – думаю. Иногда даже совсем отказываюсь публиковать. Конечно, есть моменты, когда я с ней не соглашаюсь, но это бывает довольно редко.

 

Марина: Скажите, когда Вы пишете, Вас волнует, как стихотворение будет принято читателями?

 

Анастасия: Конечно. Мы же пишем для читателей. Но тут надо тоже понимать. Я же не сто рублей – всем нравиться не могу. Был опыт чтения стихов бабушкам в библиотеке. Бабушки не поняли ничего. Но если я знаю, что публика более-менее подготовленная, а не восприняла, то надо думать… И, возможно, искать другие пути, другие дороги.

 

Марина: Я знаю, что вы пишете и прозу. Скажите, что даётся легче. Через что Вам проще выражаться?

 

Анастасия: Прозу я начала писать около года назад. Толчок дали текстовые ролевые, хотя изначально ни о какой художественности в постах речи не шло. Но вместе с появлением этой художественности захотелось написать что-то своё оригинальное, не оглядываться на ту же «Поттериану» или «Дом, в котором...» (хотя по «Дому...» я до сих пор играю, отвечаю в текстовом аске за любимого персонажа и считаю это отличным способом набить руку).

И всё же основное произведение, над которым я работаю – это «Город на Ели». Название рабочее, но мне оно нравится. Сюжет пересказывать не буду. Скажу только, что оно про Елец и его жителей. Таких, какими я вижу их.

Прозу писать сложнее в одном моменте – над ней нужно больше работать. Стихотворение короткое – несколько часов и готово. А, чтобы написать что-то объёмное, нужно время и терпение. За прозу бралась и раньше, но не получалось ничего довести до ума. В этот раз что-то идёт, хотя и крайне медленно.

Но в прозе и сказано будет больше. Сборник стихотворений – это витраж, в котором не слишком точно просматривается картинка. Роман или повесть – это полотно. В нём лучше видно автора.

 

Марина: Как Вы думаете, кто он, Ваш читатель?

 

Анастасия: Я с уверенностью не могу сказать. Мои стихи очень разные, хотя узнать меня в анонимном конкурсе, чаще всего, проще простого. Но одно может понравиться одному человеку, другое – совершенно другому. Это из наблюдений. В любом случае, у читателя должна быть какая-то база, чтобы понять элементарные отсылки. Но это касается не всех стихов. Есть и очень простые вещи.

 

Марина: Анастасия, я знаю от Сергея Вострикова, что у вас в Воронеже Света Ахмедова собирает людей творческих на литературные посиделки. Расскажите об этом.

Что приносит Вам это общение? Скажите, Вы к нему готовитесь? Вы продумываете, что Вы предложите собравшимся? И если продумываете, то по какому принципу Вы отбираете стихи для этой встречи?

 

Анастасия: Я всегда с удовольствием посещаю такие посиделки. До пандемии мы пили чай с печеньками, сейчас без чая, но всё по-домашнему. Приходят поэты, музыканты, мы по кругу читаем или исполняем свои произведения, и таких кругов может быть довольно много. Я никак не готовлюсь, просто прихожу и читаю, что мне больше всего хочется. Тем более, я знаю все свои стихи наизусть.

После этих встреч довольно часто приходит вдохновение. Иногда послушаешь других авторов, и возникает идея написать что-то своё, возможно даже на совершенно другую тему.

 

Марина: В личной беседе Вы сказали мне: «У меня сейчас большие победы», расскажите моим читателям о Ваших успехах.

 

Анастасия: Хвалиться, так хвалиться. В мае заняла третье место в международном конкурсе «Русский Гофман». Летала в Калинград, на прекрасный фестиваль. Там сбылись мечты побывать в Католическом храме и посмотреть на закат в небе.

Ещё одна победа, которой я очень горжусь – финал всероссийского молодёжного конкурса «Филатов Фест». История интересная, я не увидела свою фамилию в лонг-листе и расстроилась. Болела за наших воронежских девочек, которые прошли сначала на очные туры, потом в полуфинал. И тут мне пишет организатор, сообщает, что я тоже прошла в полуфинал по слепому отбору, среди тех, кто не смог приехать. Оказывается, что мою фамилию случайно пропустили в списке. В общем, судьба... Оправилась в ателье, шит фольклорный сарафан для выступления. Выступила, прошла в финал. В финале не победила, но не всё сразу...

 

Марина: А теперь расскажите о поражениях. Анастасия, как Вы переживаете неуспех? Непризнание - это болезненно? Вы ищете причины или переступаете и идёте дальше?

 

Анастасия: Неуспех я всегда переживаю тяжело. Но только в том случае, если я уверена в текстах, которые я подаю на конкурс. А уверена я далеко не во всех. Допустим, я думаю, что это стихотворение достойно первого места, а вот этому хоть бы в десятку войти. И если моё мнение не совпадает с жюри, причём в обе стороны, я расстраиваюсь. Если достойное не заняло – всё понятно, а вот если что-то простенькое вдруг заняло, обидно за тех, кто написал лучше меня. Возникает ощущение, что я заняла чужой стул.

Но иногда поражения очень хорошо отрезвляют. Чаще всего, крупные поражения. Появляется стимул расти куда-то ещё. Пропадает ощущение, что своё лучшее я уже написала.

 

Марина: Анастасия, расскажите о себе. Вы какая? Вы оптимистка или пессимистка? Вы дружелюбны или не очень. Вы общительны, или живёте по принципу «болтун – находка для шпиона»? Вы себя любите или часто бываете недовольны собой?

 

Анастасия: Уже два года пытаюсь подготовить сборник стихов. Называться он будет «Огонь – это я». Вот это всё обо мне. Я очень общительная и дружелюбная оптимистка. Ну не может журналист быть необщительным, это как врач, который боится крови. А вот насчёт любви к себе... трудно. Была, но после определённых событий вся вышла. Меня очень долго убеждали, что я неправильная, поэтому пришлось поверить. Некоторое примирение с собой всё же потом появилось. Какая есть... что уж теперь.

 

Марина: Про Вас можно сказать, что Вы с характером? Если «да», то в чём это выражается? Вам доводилось изживать свои минусы? Получалось?

 

Анастасия: Тут тоже, с какой стороны посмотреть. Я тот самый чеховский «хамелеон», который очень сильно зависит от чужого мнения, перенимает взгляды того, с кем общается. Знаю за собой такое, и это мне глубоко неприятно. Но при этом я борец. Если я чего-то очень хочу, то я добиваюсь всеми силами. Даже если трудно, даже если меня обламывают. Так я училась писать стихи. Так я училась журналистике.

С минусами в характере у меня никогда не было тяжёлой борьбы. Просто постепенно взрослела и начинала понимать, что делать некоторые вещи как-то совсем нехорошо.

 

Марина: Ремарк сказал, что в наше время удивить может только порядочность. Скажите, что удивить может Вас? Расскажите о самом удивившем Вас случае.

 

Анастасия: Меня, скорее, удивляет непорядочность. Я из разряда тех людей, которые считают всех изначально хорошими. И часто я на этом сильно обжигаюсь. В жизни было довольно много подобных разочарований.

 

Марина: Скажите, Настя, есть ли в Вашем прошлом шаг, на который Вы не решились, и о котором теперь жалеете?

 

Анастасия: Я жалею, что не выяснила причину провала на вступительных в университете. Больше ни о чём. Некоторые вещи надо было сделать раньше, с другими я наоборот поторопилась, но итог всё равно один. Я фаталист. Верю, что какой дорогой не пойди, всё равно придёшь в одну точку. Кстати, с ВГУ так и случилось. Лёгких путей не ищу, лезу в бурелом, но каким-то чудом пробираюсь.

 

Марина: И наоборот. Расскажите о своём поступке из прошлого, о котором Вы жалеете. Что Вы запретили себе навсегда?

 

Анастасия: Я жалею, скорее, не о шагах, а о словах, которые мной однажды были сказаны очень близкому человеку. Если бы была возможность отмотать, я бы отмотала и промолчала. Не думал семилетний ребёнок, что несёт, и что это потом будут вспоминать.

Необдуманные поступки тоже были, было ощущение, что я трогала дно. Было ощущение, что вышла за рамки туда, где страшно. Я очень испугалась и поняла, что так больше никогда не сделаю. Границы у каждого свои. В разных моментах кто-то может позволить себе больше, кто-то меньше. Я свои определила.

 

Марина: Что Вы любите? И чего не терпите?

 

Анастасия: Люблю лес и Большую Медведицу. Люблю звон колоколов храма иконы Елецкой Божией Матери и сказки. Люблю вышивать крестиком и рисовать карандашом. Люблю сладкий горячий чай и белые лилии.

Не люблю людскую зависть и своё отражение в зеркале. Не люблю изделий из натурального меха и вида крови. Не люблю морализаторства и разговоров о политике. Не люблю современную попсу и жареную картошку.

 

Марина: Расскажите о своих друзьях. Есть ли среди них те, кто не верит в Ваш талант, считает Ваше увлечение чудачеством, но принимает Вас всецело?

 

Анастасия: Пока думала над ответом на вопрос, поняла, что у меня очень широкий круг общения. У меня есть друзья-коллеги по перу. Здесь уж само собой разговариваем, показываем друг другу, что написали свеженького, критикуем, просто говорим о поэзии и творческом процессе. У меня есть друзья-текстовые ролевики. Тоже люди творческие и не самые далёкие от литературы. Иногда пишу стихи от лица персонажей – радуются. И ещё у меня есть подруга, которая к поэзии не имеет никакого отношения. Для неё тоже писала несколько стихотворений. Говорит, что мрачные, но я не могу на неё обижаться. Она просто знает, насколько я оптимистичный человек, и, похоже, ей несколько странно слышать от меня всё наболевшее.

 

Марина: Ну и последний вопрос. Чем Вас привлекает Поэмбук? Дополнительной площадкой для творчества? Возможностью получить критику? Конкурсами?

 

Анастасия: Поэмбук для меня – родная песочница. Я пришла сюда супер-графоманом в ноябре 2016. Здесь я научилась практически всему, что умею сейчас. В конкурсы хожу отчасти по привычке, отчасти за вдохновением. Вижу годную тему, почему бы новенькое не написать? Критика меня интересует мало. Если только общая – на уровне нрав/не нрав. Я уже прошла стадию «ученицы». Сейчас идёт работа другого рода: что бы её вывернуть из своей души и отдать людям?

 

Марина: Я благодарю Вас за откровенность и уделённое мне время.

 

Анастасия: Спасибо большое за интересные вопросы и приятную беседу.

 

19.07.2021

 

ЧЕРНОБУРКА

 

Небо расчерчено: метр на метр.

Двор — точно так же...

Свернусь на земле

В ржавеющей клетке.

Отдохну.

После снова копать,

Раздирая уставшие лапы о сетку.

После снова хватать за огромные лапы тех,

Кто бросает куски темно-красного солнца,

Которые пахнут живыми коровами, козами, курами.

Эти огромные говорят:

"Вот отличная чернобурка.

Только злющая —

Так и хочет цапнуть за пальцы.

Ух!"

Я рычу им в ответ:

"Загрызу! Убегу!"

Эти скалятся...

Так и скатывается день.

День.

День.

У забора лысеет дерево.

На его плешивую голову сыпется пепел.

Огромные точат нож.

Меня загоняют в угол обледеневшей клетки.

Рычу и кусаюсь — без толку.

Держат за лапы,

Завязывают пасть,

Режут наживо,

Обдирают мех.

Горячо и холодно.

А они смеются:

"Не такая резвая,

если голая?"

И кидают в кучу с другими отходами:

Уже не чёрными, и не рыжими.

 

А я выжила.

Учусь одеваться в тряпки,

Учусь не кусаться и не рычать.

И никто не догадывается будто:

"Девушка, посмотрите, какая шубка —

отличная чернобурка!

Покупайте.

Сидит, как влитая!"

Медленно касаюсь

потрескавшимися пальцами меха,

Набираюсь смелости:

"Покупаю"...

 

Кицунэ