Перцевая Людмила

В «Диалогах и философских фрагментах» Эрнест Ренан категорично резюмировал: «Цель человечества – создавать великих людей». То есть создать стройную целостную систему коллективного бытия людям не под силу, так хоть творите штучный товар! Видимо, отсюда и такое пристальное внимание, скрупулезное изучение биографий этих великих людей во всех странах, попытка откристаллизовать в ходе этого процесса свойства гениальности. (Сам Ренан взял да и написал биографию Христа "Жизнь Иисуса"!).

Я задала себе непосильную задачу: проанализировать, и что же люди хотят от гения? Они сами из своей среды выбирают фаворитов, тщательно исследуют всю их жизнь, взвешивают каждый шаг, находят ошибки, соразмеряют с достижениями, приговаривают или возвеличивают… И занимаются этим непрерывно, с тех самых пор, как научились фиксировать речь и мысль на каком-либо носителе, пергаменте, папирусе, шелке, бумаге. Нет, нисколько не преувеличиваю, археологи подтвердят, что первые же артефакты письменности хранят возвеличивание воинов, вождей, богов.

Но мы так далеко вглубь веков углубляться не будем, полистаем историков античности, кои наряду с крупными битвами, перераспределением территорий, отслеживали и описывали в этом процессе и крупных деятелей. Само время характеризовали не только через события, но и сквозь призму личности.

Я листаю «Жизнь двенадцати цезарей», перечитываю, как Гай Светоний Транквилл безжалостно и въедливо рисует Божественного Юлия, социалистический реализм мог бы у него, автора еще не нашей эры, поучиться! Да, историк вычленяет те черты, что помогали Юлию Цезарю строить карьеру государственного деятеля, но нигде не опускает скромно очей и не затушевывает низменных привычек и страстей этого Божественного. При этом, как и нынешние биографы, он ничего не выдумывает, ссылается на свидетельства современников и очевидцев, перечисляет несомненные успехи великодержавного деятеля на пути строительства империи и сетует на чрезмерную жестокость (а как без нее в боях?!).

Недавно на НТВ в очередной раз кружили языками вокруг личности Сталина, не зная, как соотнести ошибки и победы, каждый выступающий размахивал, как флагом, своим набором фактов, то явных, то лживых, то подтасованных, то неопровержимых. Ни к чему не пришли, хотя и признали, что фигура в истории – крупная.

Ох, нелегкая это работа - из людской толпы выделить Великого Человека, разложить его по мельчайшим составляющим и вынести приговор. Получается этакий перевернутый процесс, когда картину на пазлы разбивают, а обратно собрать в цельный образ не умеют. Помнится, на Поэмбуке как-то уничтожали Байрона, Пушкина, Чехова за неподобающее поведение в быту, да при этом приговаривали: «А еще нас учить взялся…»

Да, люди судят гениев не только с чисто познавательной точки зрения, но еще и с моральной меркой, пытаясь понять, как в эту когорту попадают. И так было во все времена, не только сегодня, на сайтах в виртуале. Иной раз на примере одних и тех же личностей.

Давайте шагнем от Светония и его двенадцати героев в наше время исследования… с таким же древним героем, посмотрим, изменилась ли моральная сентенция автора?

В книге «Сципион Африканский» о том самом великом полководце, что побил Ганнибала и разрушил Карфаген, дважды спас Рим, автор Бобровникова спорит с историками, трактуя образ на совершенно современный манер. «Я полагаю, - заключает свое исследование Татьяна Андреевна, - что ему не было места в любом коллективе, ибо демократия, монархия и олигархия равно безжалостны к слишком ярким и непохожим на других людей. И вовсе не обязательно они должны быть политиками. Сократ жил в демократических Афинах, Байрон в аристократической Англии, Пушкин в монархической России, а результат был один и тот же. Лермонтов гибель Пушкина объясняет тем, что он не укладывался в коллектив, ту жадную толпу, которая стояла у трона, и она его растерзала. Так же и Сципион, которого все современники исключали из «общего стада», подвергая травле и гонениям. По той же причине Сципион не стал и, надеюсь, не станет расхожим образом, как Ганнибал, Наполеон или Цезарь».

Каково? Не премину заметить, что вообще-то и Юлий Цезарь не сам от дел устранился, а был убит заговорщиками, сильно недовольными этой личностью. Изначально не был он личностью однозначной, хоть сейчас на икону.

Между прочим, Петрарка написал о Сципионе поэму «Африка», в которой называет его «звездным юношей», стало быть, кому-то и эта личность лучезарно светила?..

В этом временном отрезке в две тысячи лет человечество неустанно продолжало исследовать природу гения, вглядываясь таким образом в себя. Тем, кто выбивался из рядов поэтов, ученых, воинов, посвящали поэмы, романы, придумывали целые биографические серии. Давайте полистаем книги из серии «Жизнь замечательных людей», придуманную Павленковым и возрожденную Максимом Горьким. Они и похожи, и очень отличаются.

Книгоиздатель Флорентий Федорович Павленков задумывал свой просветительский проект основательно, предварительно составив список из 200 фамилий. В него вошли (по его личному мнению!) выдающиеся люди, от основателей религий, вроде Конфуция, до полководцев, изобретателей, ученых и ниспровергателей затхлых представлений о мире, вроде Дж.Бруно.

Павленков был на пути создания универсальной биографической коллекции первым в Европе, задачу он поставил, прямо скажем, трудновыполнимую. Самое сложное было подтянуть к её реализации авторский коллектив, ведь о писателях и ученых, воинах и святых надо было повествовать с пониманием исследуемого материала, с серьезным погружением в него! Думаете, какой-то композитор бросит своё сочинительство, чтобы написать добротную книгу о Глинке, или ученый покинет лабораторию, чтобы отдать должное автору «Небесной механики» Лапласу?

Поразительно, что Флорентию Федоровичу это удалось, к делу подключились не именитые писатели, а разночинцы, воодушевленные идеей. С 1890 по 1915 год они написали 200 биографий, объемом вовсе невеликим, от 80 до 100 страниц. А вот это прижизненное издание биографий Лапласа и Эйлера работы Е.Ф.Литвиновой, которое я откопала в своей библиотеке, и вообще отмеряет 79 страниц на двоих. Перечитываю, затаив дыхание, бережно переворачивая ветхие странички: 1892 год, типография «Общественная польза», 25 копеек! Иные наши биографы раз в двадцать превышают объемы своих повествований, только запутывая неискушенных читателей. У Литвиновой получилась очень интересная работа.

Автор добросовестно рассказывает о научных свершениях Лапласа, о том, каков он был «в самом себе и среди других», ссылаясь на свидетельские показания младших научных сотрудников (как мы бы сегодня сказали) и …самого Наполеона, который сначала переоценил великого математика и даже назначил его министром внутренних дел (!!!), но быстро разочаровался и уволил.

Читается все это на одном дыхании, и очень смешными кажутся и претензии Наполеона, и фырканье современников на то, что великий человек жене ключ от шкафа с сахаром выдавал по особой просьбе (фу, какой мелочный). Но умница-биограф отнесла все фырканья по поводу характера ученого к …погрешностям малых чисел (между прочим, это - замечание Наполеона по поводу личности математика), которые не умаляют достоинств великого человека. И завершает чистосердечным признанием:

«К сожалению, мы должны отказаться от дальнейшего изложения других многочисленных заслуг Лапласа в области астрономии и математики, которые были бы непонятны для непосвященных. Лаплас занимался также с большим успехом теорией вероятности, о которой написал глубоко-философский трактат».

Мне эта многозначительная недоговоренность глубоко импонирует.

Павленковская серия вышла общим тиражом в 1,5 миллиона экземпляров, а уже через год идею подхватил Горький. Он в 1916-м году основал издательство «Парус», в детской секции которого и предполагал продолжать просветительство. Подчеркну: все это происходит в еще дореволюционной России, полуграмотной стране накануне великого слома, в годы первой мировой войны. Но Алексей Максимович считал, что именно в разгар бессмысленной бойни и следует поднять голос в защиту попранного человеческого достоинства, укрепить веру в доброе начало человека, пробудить в людях уверенность, - всё это Горький называл «социальным романтизмом». Он привлекает к обсуждению идеи Нансена и Роллана, уговаривает Уэллса написать биографию Эдисона, а Тимирязеву предлагает рассказать о Дарвине. То есть, ему очень хотелось, чтобы великие писали о великих, он на старте задирал планку, видимо, считая, что разбег с благословения Павленкова уже произошел.

Жизнь – штука суровая, идеи реализуются не сразу. В серии горьковской «ЖЗЛ» в 1976 году вышла книга «Каталог», в которой подводится итог этой эпопеи, в ней есть рассказ о переписке организаторов и авторов, о том, как складывалась идеология сериала. За сорок лет увидели свет 557 биографий, работа не прекращалась даже в годы второй мировой войны! Тиражи росли, послевоенная биография Рокоссовского отпечатана аж в 200 тысяч экземпляров. Кстати, номер первый этой серии стоит на книге А.И. Дейча «Генрих Гейне».

Почему я особо отмечаю последнее обстоятельство? Пишущие и в наши дни особой лаской отмечают братьев по перу. Уже вне всяких планов, по собственной расположенности, Дмитрий Быков пишет громадный том о Пастернаке (и получает премию литературного сообщества), следом – такое же многословное исследование жизни и творчества Булата Окуджавы. С такой же приязнью и глубоким погружением большой писатель Захар Прилепин выпускает сначала книгу «Подельник эпохи» о Леониде Леонове, а позднее – «Обещая встречу впереди» о Сергее Есенине. А ведь есть еще серия "Жизнь в искусстве", "Писатели о писателях", " В воспоминаниях современников".

Общественность по-прежнему будоражат книги Рыбаса о Сталине и Данилкина о Ленине, биографии Жукова и Ватутина. Одни исследования выходят в привычном формате ЖЗЛ с традиционным оформлением, другие – совсем в ином формате, и часто авторы ссылаются на работы друг друга. Так в 1959 году издательство «Молодая гвардия» в рамках серии выпускает биографию Эйнштейна работы В.Львова, а буквально четыре года спустя свое исследование пишет Б.Кузнецов (издательство Академии наук СССР). И тиражи немалые, значит, есть спрос, есть интерес к этой личности! И есть разница в подходах к ее освещению.

Иные авторы особенно отметились приверженностью к биографическому жанру, как Валентин Пикуль или Эдвард Радзинский. Леонид Юзефович интересно выступает в этом жанре. Да разве всех перечислишь! Ведь какие возможности - ничего выдумывать не надо, сама судьба прихотливо сплела букет жизненных коллизий, столкновений характеров, подчинив все диктату времени.

Я очень люблю читать и ранние биографические исследования, и современные, если находишь расхождения в трактовке поступков и характеров, интересно раздумывать, это индивидуальность исследователя так характером субъекта распорядилась, или – время?

Поверьте, иногда очень трудно поверить в то, что где-то в эпоху Возрождения люди были раскованнее, добрее к своим гениям, чем мы – к своим современникам. Но ведь процесс не остановлен, сколько существует человечество, столько в нем и бурлит процесс самопознания: кто я есть, чем хорош и чем плох, есть ли образец для подражания или все мы одним мирром мазаны? И никак к одному мнению не прийти.

У меня на столе лежит биография «Чингисхан. Завоеватель мира». В анонсе сказано, что «…книга Лео де Хартога, голландского специалиста по Монголии, всесторонне изучившего эту тему – самая полная на сегодняшний день биография Чингисхана». Он работал над нею с 1941 года по 1989-й, семь страниц только библиографического перечня, с ума сойдешь! А по всей книге рассеяны сноски нашей научной редакции, поправляющей, уточняющей, сомневающейся в правильности трактовки такого подкованного автора.

Ну, разве не прелесть?!