Чернова

*из серии — зачем я это посмотрел*

 

Трясина, Кормакур, 2006

 

соблазн — штука, конечно, страшная, но после трех недель кислотно-яркого раздолбайства под титулом «классика аниме-киберпанка» [понимаешь, что ненавидишь все аниме в принципе и больше никогда, ни за какие печеньки — зачеркнуто] хочешь чего-нибудь атмосферного, мрачного и реалистичного. Не совсем чернухи, которой хватает, а чернухи лихо-скрученной в бараний рог и по возможности детективной, чтобы нервы трепетали, кошмарящие злодеи похищали невинных девиц, но после возвращали обратно и желательно не частями.

 

В целом, ясно, что это те самые триллеровые guilty pleasures и кино, как огромная машина по выжиманию эмоций, необязательно должна выжимать из зрителя патриотизм и духовность (с некоторых пор и с неродной легкой руки склоняюсь к мнению, что это тоже эмоции). Кино обычно по щелчку выжимает две штуки — неосознаваемую эмпатию и страх. И раз уж недавно пришлось вспоминать, почему The Silence of the Lambs все-таки явление (и для своего времени, и по сейчас) великое, фильматическое зло настолько привлекательно (why so serious. да) и под руку в очередной раз попалось упоминание о Скандинавии, то соблазн окунуться в довлеющие пейзажи и ады сообществ, где все друг друга знают, и все либо сектанты, либо маньяки, либо имеют евгенику головного мозга, оказался непреодолим.

 

Вообще, триллеровую грусть и печаль жизни северных не-братьев хорошо отразили (кто сказал «фильмы Каурисмяки», немедленно выйти из класса) «Девушка с татуировкой дракона» и чуть раньше Смилла с ее чувство снега. Словом, нужно понимать, что какого-нибудь малого ребенка по сюжету похоронят, а над женщинами обязательно совершат насилие, ну, или все сразу, одновременно. По представлению режиссеров, снимающих окупаемое кино: такие уж национальные развлечения. И здесь нужно сказать, что я крайне люблю (кто сказал «фильмы Каурисмяки», выйдите и не возвращайтесь) господина Микельсена, ибо у него широкий диапазон от совершенной шикарности до абсолютной ватниковости, но не на лицедейство мне хотелось смотреть, а на мрачные пейзажи, помимо режиссера, сюжета и расчлененки говорящие со зрителем о вечности.

 

Вечности, кстати, хватало, ибо снято на натуре Исландии, с ее метафоричностью одиночества, малости человека перед небом, морем и землей, зашитой непосредственно в неохватность пейзажа. Океан ревет, облака, словно грозные ладьи викингов или туманы вальхаллы, плывут скозь зрителя, вертикали дорог вдоль берега разрезают экран, как лезвия, - это пустые плоскости неизмеримой неприкаянности, скупая, минималистская эстетика потерянной души, суровость в квадрате. Недаром даже по сюжету — быть настоящим исландцем — это не принадлежность некоторой области на мировой карте, это состояние ума.

Но.

Здесь такой нюанс…

Картинка — эпичная, конечно. История — кошмарная. Дети — наркоты, маленькие общины — жуткие в своей косности, люди — мерзкие, женщин насилуют, детей хоронят, мозги изымают и хранят в формалине, болото, трясина жизни в своем крошечном пустом аду, всё так. Но где-то с середины фильма я всерьез обеспокоилась за свое социальное здоровье, ибо начала хохотать, как сумасшедшая и не потому, что смех — верное спасение от тяжелых эмоций, а потому что действительно они (режиссер, актеры) начали веселиться. В стиле — жизнь у нас дерьмо, но давайте не будем делать трагическое лицо.

 

Отношение — поразительная вещь.

 

И к черту сюжет в целом, стандартная ерунда, но вот Эрлендур, полицейский, у которого дочь — по сути наркоманка, и который обитает в этом эпично-пейзажном, морально-упавшем-ниже всех ватерлиний аду маленького сообщества, говорит в финале «вся эта мерзость преследует тебя, как злой дух, так что в конце концов забываешь, как живут нормальные люди».

 

Ребята, если Вы — не сверхцивилизованные, умные люди, если Вы — не нормальные, то кто тогда?