Перцевая Людмила

Мы это крылечко пролетаем без промедления, подумаешь, всего-то десяток ступеней. Но когда я вижу, как по ним поднимается Михаил Петрович, я понимаю, что это – серьезное препятствие, и не важно, что их всего десять, но это – ступени! Особенно, когда руки заняты костылями.

В холле он, не раздеваясь, усаживается передохнуть, но гардеробщица уже выбегает, помогает ему снять рюкзак, смахивает снег. Он немного конфузится и бормочет: «Щас, я сам, немного дыхание переведу…» И она отходит, обслуживает меня, других посетителей, но краем глаза бдительно следит за ним. Перебегающий из зала в зал тренер Дмитрий обязательно притормозит возле старика, с готовностью проводить в раздевалку и помочь. И в ответ на стеснительную улыбку и все те же «Я сам, сам, щас, передохну…» - убегает. Даже буфетчица, перевалившись через свою стойку, приветствует Михаила Петровича, обещает через часок сделать чайку: «Попьем вместе, у меня сегодня с травками!»

Я видела, он действительно и в бассейн может сгрузиться сам, приставив костыли к стене, осторожно перенеся свой вес к поручням, почти на руках опустив грузное тело в воду. А уж плавает освобождено легко, с наслаждением, и брассом, и кролем, и на спине.

Ходит часто, кажется через день, гардеробщица поделилась со мной таинственным шепотом: «Я у него как-то спросила, не устает ли так часто ходить, дорога то скользкая, то грязная, а он ведь и в дождь и в снег идет! Так он мне сказал, что дома никому не нужен, всем мешает, тесно там, в его квартире, дети, внуки… А тут наверное по полдня проводит! И чаю попьет, и поговорит».

Сейчас поплавает, пойдет в сауну, погреется, снова в бассейн, потом с Димкой про футбол потолкует, посидит, набросив полотенце, и такое у него спокойное, доброе лицо – что поневоле улыбнешься. Человек доволен жизнью, почти счастлив!

Ему хорошо за восемьдесят и он всем нам внушает осторожный оптимизм.