Кольцевая Виктория

1

В Курозванах хорошо, цивилизованно, почта есть. А в Дулибах нет, и в Хренове нет, и много, где нет – на велосипед и бегом, пока светло! Как девки по лесу руль держат, кто их знает, бесстрашные вездеходки! Назару ничего, мужик привычный, восемнадцати лет от роду, до армии покрутить педали и для здоровья неплохо.

 

По Дулибам ехать красиво даже: вдоль панского узорчатого забора из темного кирпича, мимо костела с продырявленной крышей, есть где местным пацанам выпить и в телефоны уткнуться. А посреди села клуб -- так на дверях написано, что клуб. Хоть с виду древний объект, у Назара глаз наметан. И язык подвешен, болтливый с рожденья, мама говорит, поэтому по истории хорошо учился, хоть и путаница в голове была у старенькой учительницы. Придумали в 7 классе подарить ей на день рождения духи «Пани Валевска». Не хватило денег на духи, купили одноименного мыла три куска. Дорогая Ганна Мефодьевна, разрешить поздравить в честь исторического лица, проживавшего на данной территории. Ох, она обрадовалась, стала рассказывать про мыловаренный завод, на котором работала до поступления на педагогический. Рада была, что начальницу смены увековечили на обертке мыла, только фамилия ее была Шендыбыло, хотя это еще до замужества. Так и не вышло многозначительной немой сцены, но, кроме мамы, пожаловаться некому, а мама любит мыло «Липовый цвет».

 

Клуб дулибский всю дорогу заколочен, каждое окно досками накрест, как после бомбежки. Это жаль, ничего из помещения не вынести. И видать же в просвет: лестница внутри крепкая, деревянная, и шашель даже не тронул. Стырить бы лестницу да у себя со двора поставить на чердак, мужик же! А тут никому не нужна лестница, как и весь клуб. Потому что Дулибов тех – четыре пенсии и два мелких пакета на все село: одно -- из районного суда, другое – из Китая. Распишитесь, граждане, и будьте здоровы. А все же: чего это вам хорошего из Китая? -- Навигатор для коровы, ну да, ну да.

 

И опять мимо клуба на Хренов, вперед-вперед! Не хреново, а Хренов, в честь кого-то. Ай, баллончик-то не взял, болван, собаки откуда! Да и что тот баллончик: пока на одну сучку пшикнешь, другие подметки порвут. Электрошокер бы выдали, жмоты начальственные. Стоять, Назарий, велосипед перед собой! Вот так-то, звери! Нет, ну куда девкам против собак на почтовом тракте, запыленном, как и само слово. Гони, Назарий, сам не запылись. Лестницу бы увезти, мама оценит красоту, когда разок на чердак поднимется.

 

Ни газеты, ни пакета, а две только пенсии в Хренов, темный народ. Тук-тук! Рррраспишитесь рррразок, до свиданьица! Тук-тук! Тук-тук-тук! Господи Божечко… гроб во дворе. Опоздал, Назар. Надо было сначала в Хренов, что ли, заехать… Заткнись, собака, что же они сегодня с цепи-то сорвались! Занавески открылись, ты запеленгован, мужик, сейчас начнется душераздирающее. Выбегут родственники покойника (ой, нет-нет, покойницы, по ведомости -- Мухомор Леся Карловна), рыдая, бросятся на грудь и запричитают: отдай пенсию, хлопчик, вот только-только померла, сегодня еще б получила, а так и денег нет, и гроб купить, за место уплатить, обед закатить, батюшку ублажить… Нельзя, граждане, по инструкции родственникам под роспись нельзя, только лично. Выдадут вам на другой месяц помощь в двойном размере, точно гарантирую. А сегодня не нарушаем, бегом, Назарий, вали отсюда.

 

Тук-тук!! Тук-тук-тук в стекло!!!… Мама, мама, мамочка моя… Покойница в окно стучит, косы седые распущены, машет мне, машет: иди в дом, иди… Мамочкаааааа! Смерть ее машет мне, мало ей одной покойницы, мааааамочкааа! Хоть бы родственники вышли, забрали ту пенсию, чтобы руки-ноги мои зашевелились… Беги, Назар, беги, хлопчик, мама ждет, вот он, велосипедик твой!

 

Мамочка, Хренов длинный-длинный, гонится она следом, что ли! Я уж почти-почти до окраины, поле, роща, перелесок, птица, белка. Не видно белки, так придумал белку, для разговора, а то тихо тут, тихо так. Была бы белка, прыгнула с ветки на ветку, и весь тебе лес, и Дулибы, Дулибы, коровы с навигатором. Мам, я нашей корове тоже куплю навигатор. Сначала корову куплю, потом навигатор. Вы будете смотреть за коровой? Молоко, сыр, базар. Мы поможем, а на выпас она сама, с навигатором. Я же ничего такого, просто лестница, никому не нужная лестница в заколоченном клубе, неужели столько греха на душу взял одним глупым желанием, прости Господи! Вот уже и дорога, машины, фура, к фуре близко не подъезжать – затянет, все по инструкции. Спокойно, Назар, спокойно, ты все же почтальон, представитель государства. Ты едешь в Курозваны сдавать не выплаченную пенсию покойной гражданки, и все, и все. Все! Две тысячи сто двадцать гривен и вот еще копейки. Опечатай возврат, начальник. Все по инструкции, как обучен, так и работаю. До свиданьица, начальник!

 

Мамочка, а вот и я, с вами в церковь, будет веселее! А завтра ж у меня выходной, почты нет, помогу вам с коровой! Ой, мам, заговорился, и без коровы весело живем. А на вечер со мной посидите, пока засну? Ой, ходит сон коло окон… Назарий, сынок, все еще спишь, а к тебе гости!

 

Мама, зачем пустили? Опять пришла, косынку повязала да пришла. Мы ж вечером молились с вами, нет?

-- Хлопчик, ты пенсию чего унес? Я-то голову вчера помыла, на двор и не пошла открывать. Стукаю-стукаю в окно, а ты будто онемел. Будто кто тебя уводит, нечистая сила. А потом сел на велосипед и шмыг с пенсией! А я уж выскочила, пропадай здоровье, да куда там! Вот пришла с утра, почта закрытая, деньги где?

-- Мам… Кто это, мам?

-- Леся Карловна Мухомор! – заулыбалась вчерашняя покойница, все они радуются пенсии широко, как школьники последнему звонку.

-- У вас был гроб сосновый...

-- Гроб-гроб, в гробу и дело основное! Взяла гробик хороший, развозили по селу на продажу. Денег нет, на вексель взяла, думаю, пенсию принесешь, рассчитаюсь. Деньги где?

-- Вон как, кому купили гроб-то? – Назарий пробежал глазами по стене в поисках отставшего мела, хотя не доверял Гоголю ни в каком классе, -- А паспорт принесли? Не положено по инструкции без паспорта.

-- Нет, паспорта нет, что ты! Гробов мало, работа тонкая, продают только по справке о смерти. Я за справкой в сельсовет метнулась, а председатель говорит, мол, справку в обмен на паспорт только. Сдала паспорт, выписали справку – держи документ мой временный! Рассчитаюсь за гроб, сдам справку как недействительную, заберу паспорт на тот месяц, а, может, и почтальона нормального пришлют, так и останусь со справкой. Место выделят, оградку поставим.

 

Назарий, пуганый ты, хуже девок, те бы сразу догадались. Мало ли они распашонок накупят, потом замуж идти передумают. А другие выпускное платье сошьют и не влезут потом. И жить торопится, и чувствовать спешит -- это в хрестоматии было, но, может, и сам по дороге придумал. А к старости куда спешить, только на кладбище. Косынка в комоде от прабабки лежит, пальто от мужа, зубов на пару лет еще хватит, только что гробиком обзавестись и покрасить оградку. Все, берем быка за рога, перехватываем инициативу:

-- Мы с вами, Карловна, одной крови. Я тоже к обстоятельной красоте тяготею, всем на загляденье. И права на нее у меня нет, как и у вас. Паспорт надо, сдавайте свою недействительную справку. Скажите, что летаргия была, как у Гоголя, писателя, да вовремя проснулись. Мне с вами приятно работать, как говорится.

-- Бестолковый какой, бедненький, все сначала давай!

-- Нет, я сам, Карловна, я сам. Ехал я к вам мимо лестницы в Дулибах........