Грекова Любовь


О ПОЭТАХ . . . . 8

 
17 окт 2020О  ПОЭТАХ . . . .  8
САША ЧЁРНЫЙ
13 октября по н. с. (1 октября) 1880 в Одессе, в еврейской семье родился
Са́ша Чёрный (настоящее имя Алекса́ндр Миха́йлович Гли́кберг)-
русский поэт Серебряного века, прозаик, журналист, получивший широкую
известность как автор популярных лирико-сатирических стихотворных фельетонов.
В 1920 году эмигрировал, жил в Литве, Берлине и Риме, в 1924 году переехал в Париж
Саша Чёрный скончался от сердечного приступа 5 августа 1932 года. Рискуя жизнью, он помогал
в тушении пожара на соседней ферме, придя домой, слёг и больше не поднялся.
 
ИНЫЕ СТРУНЫ
 
Замираю у окна.
Ночь черна.
Ливень с плеском лижет стекла.
Ночь продрогла и измокла.
Время сна,
Время тихих сновидений,
Но тоска прильнула к лени,
И глаза ночных видений
Жадно в комнату впились.
Закачались, унеслись.
Тихо новые зажглись...
Из-за мокрого стекла
Смотрят холодно и строго,
Как глаза чужого бога, -
А за ними дождь и мгла.
Лоб горит.
Ночь молчит.
Летний ливень льнет и льется.
Если тело обернется,-
Будет свет,
Лампа, стол, пустые стены,
Размышляющий поэт,
И глухой прибой вселенной.
1910 г.
 
НЕДОРАЗУМЕНИЕ
 
Она была поэтесса,
Поэтесса бальзаковских лет.
А он был просто повеса,
Курчавый и пылкий брюнет.
Повеса пришел к поэтессе.
В полумраке дышали духи,
На софе, как в торжественной мессе,
Поэтесса гнусила стихи:
«О, сумей огнедышащей лаской
Всколыхнуть мою сонную страсть.
К пене бедер, за алой подвязкой
Ты не бойся устами припасть!
Я свежа, как дыханье левкоя,
О, сплетем же истомности тел!..»
Продолжение было такое,
Что курчавый брюнет покраснел.
Покраснел, но оправился быстро
И подумал: была не была!
Здесь не думские речи министра,
Не слова здесь нужны, а дела…
С несдержанной силой кентавра
Поэтессу повеса привлек,
Но визгливо-вульгарное: «Мавра!!»
Охладило кипучий поток.
«Простите…- вскочил он,- вы сами…»
Но в глазах ее холод и честь:
«Вы смели к порядочной даме,
Как дворник, с объятьями лезть?!»
Вот чинная Мавра. И задом
Уходит испуганный гость.
В передней растерянным взглядом
Он долго искал свою трость…
С лицом белее магнезии
Шел с лестницы пылкий брюнет:
Не понял он новой поэзии
Поэтессы бальзаковских лет.
1909
 
ГОРОДСКОЙ РОМАНС
 
Над крышей гудят провода телефона…
Довольно, бессмысленный шум!
Сегодня опять не пришла моя донна,
Другой не завел я — ворона, ворона!
Сижу, одинок и угрюм.
 
А так соблазнительно в теплые лапки
Уткнуться губами, дрожа,
И слушать, как шелково-мягкие тряпки
Шуршат, словно листьев осенних охапки
Под мягкою рысью ежа.
 
Одна ли, другая — не все ли равно ли?
В ладонях утонут зрачки —
Нет Гали, ни Нелли, ни Милы, ни Оли,
Лишь теплые лапки, и ласковость боли,
И сердца глухие толчки…
1910
 
ПЛАСТИКА
 
Из палатки вышла дева
В васильковой нежной тоге,
Подошла к воде, как кошка,
Омочила томно ноги
И медлительным движеньем
Тогу сбросила на гравий,-
Я не видел в мире жеста
Грациозней и лукавей!
 
Описать ее фигуру —
Надо б красок сорок ведер…
Даже чайки изумились
Форме рук ее и бедер…
Человеку же казалось,
Будто пьяный фавн украдкой
Водит медленно по сердцу
Теплой барxатной перчаткой.
 
Наблюдая xладнокровно
Сквозь камыш за этим дивом,
Я затягивался трубкой
В размышлении ленивом:
Пляж безлюден, как Саxара,-
Для кого ж сие творенье
Принимает в море позы
Высочайшего давленья?
 
И ответило мне солнце:
«Ты дурак! В яру безвестном
Мальва цвет свой раскрывает
С бескорыстием чудесным…
В этой щедрости извечной
Смысл божественного свитка…
Так и девушки, мой милый,
Грациозны от избытка».
 
Я зевнул и усмеxнулся…
Так и есть: из-за палатки
Вышел xлыщ в трико гранатном,
Вскинул острые лопатки.
И ему навстречу дева
Приняла такую позу,
Что из трубки, поперxнувшись,
Я глотнул двойную дозу…
1932