JustHope

В сырой камере было холодно и пахло плесенью. Где-то внутри толстых каменных стен темницы слышался мышиный писк. В помещении царил раздражающий полумрак, лишь через узкую бойницу пробивались редкие лучи солнца. Именно они освещали тонкую фигурку, сидящую в прямоугольнике света. Густые черные волосы скрывали от чужих глаз, прекрасное, совсем юное создание: на овальном, пусть и изможденном, лице ярко выделялись огромные светло-ореховые глаза и алые губы, а аккуратный вздернутый носик не позволял чертам лица казаться вульгарными. Изящные же формы девушки скрывала некогда белая сорочка. Теперь подол ее был изорван в клочья и покрыт грязью с пола темницы.

Возле сидящей узницы лежали, выделяясь неестественно ярким пятном, несколько десятков бордовых роз. Одни - свежие, недавно срезанные, а другие - измятые, сломанные. Один за другим девушка брала цветки и вплетала их в прекраснейший венок. С исколотых острыми шипами пальцев не переставая стекали капли крови, незаметные на фоне алых бутонов, но отчетливо различимые на грязно белой ткани сорочки.

На лице девушки не было ни боли, ни страха, она с отстраненным выражением переплетала грубые веточки роз, иногда морщась, особо сильно задев какой-нибудь порез.

Солнце почти скрылось за горизонтом, а венок давно сплетенный лежал у тонких ног, когда щелкнул замок, а старая железная дверь камеры противно скрипнула, и в комнату вошел старик в поношенном темно сером хитоне. Седая борода его достигала потертого пояса из бечевки, но глаза его были необычайно живыми, а в их глубине виднелся незаурядный ум.

- Пора идти.

Девушка не была удивлена или напугана, она давно знала, что ее ждет, и смирилась со своей судьбой.

Покорно и тихо она последовала за стариком, петляя по лабиринту каменных переходов и многочисленных лестниц. Она то и дело ежилась от холода, беззвучно ступая по ледяному полу босыми ногами, лишь тяжелые шаги ее проводника гулким эхом отражались от стен. Но чем выше они поднимались, тем теплей становилось.

Они остановились у дубовой двери, из щелей тонкими полосками сочился свет. Внутри было уютно: пол укрыт пушистым бордовым ковром, на стенах серые гобелены с вышитыми золотом садами и невиданными созданиями, у противоположной от двери стены горит камин, бревна весело потрескивают, заполняя помещение приятным запахом хвои. Рядом стоит деревянная лохань, заполненная ароматной водой, над которой вьется горячий пар.

К девушке тут же подлетели две дородные служанки, что напоминали куриц наседок. Они с причитаниями и охами усадили юную красавицу в ванну и принялись тщательно отмывать дитя от грязи и пыли темницы. После настал черед эфирных масел и притираний, а затем ее одели, причесали и даже нанесли немного косметики, подчеркивая и без того красивые черты ее лица.

И вот она уже стоит перед огромным зеркалом в старой позолоченной раме. А в амальгаме отражалась дриада: корсет черного платья идеально подчеркивал ее тонкую фигурку, а черные волосы, разметавшиеся локонами по плечам и спине, только подчеркивали аристократическую бледность ее лица. Огромные глаза были подчеркнуты черными стрелками и дымчатыми тенями, а губы сочно поблескивали от бальзама из гранатового масла и воска.

Служанки, забытые девушкой на краткий миг, напомнили о себе, покрыв шелк девичьих волос тончайшей паутинкой вуали серебристой фаты со шлейфом, что был на метр длиннее подола ее одеяния.

Девушка вздрогнула, вспомнив, как чуть больше года назад так же стояла перед огромным зеркалом со счастливой улыбкой, вот только цвет ее платья был полной противоположностью этому. Она вновь видела себя у алтаря и прекрасного юношу рядом.

Вот только вскоре сказка, которую она ожидала, превратилась в кошмар. Жизнь стала сущим адом, а когда она уже решилась отправиться в другой ад добровольно, лишь бы ЕГО не было рядом, ее лишили и этого. В голове вновь звучали слова:

- Хочешь умереть, так принеси хоть пользу напоследок.

А после был темный дилижанс, сделка ее мужа с главой религиозного ордена, звон золотых монет в руках ее благоверного, холодная камера и связки алых роз. Но все было лучше, чем жизнь с НИМ. Поэтому она не боялась ни боли, ни того, что ей предстояло.

От мыслей ее отвлекло мягкое касание к ее плечу.

- Пора. – тихо сказал все тот же седой монах. Она только кивнула.

Скрипнула дверь, и вновь холод обжег ее босые ноги. В полумраке они дошли до огромных резных дверей. У них стоял то ли привратник, то ли просто служка, в руках у которого был до боли в израненных пальцах знакомый венок.

- Надень. – его короткий приказ, и тонкие пальцы вновь ощущают холодный бархат лепестков, девушка венчает свою голову бордовыми бутонами поверх тонкой фаты. – Сильнее. – и она покорно прижимает колючие ветви к голове, пытаясь не повредить нежные лепестки. По ее лбу стекают капли крови в тон цветам. Привратник удовлетворенно кивает и распахивает тяжелые двери.

Впереди находится огромный зал, такой, что девушка не увидела ни стен, ни потолка, что были скрыты в тени. От входа вглубь комнаты вела красная ковровая дорожка, по обе стороны освещаемая большими жаровнями, от которых веяло все той же хвоей. Увидев короткий знак монаха, она неспешно пошла по ковру. Поленья в жаровнях потрескивали, умиротворяя и напоминая, что, наконец, пришло ее избавление.

В конце пути ее ждали два торжественно одетых монаха, что стояли у огромного каменного трона, держа в руках стальные цепи. Молча они подошли к девушке, молча же обмотали цепями ее руки от плеч до запястий. Когда с этим было покончено, заскрежетали шестеренки какого-то механизма, и цепи осталось ровно столько, чтобы руки узницы вытянулись вверх, когда ее поставили на колени. Тогда два жреца отошли и принялись читать непонятные девушке молитвы. Наконец к ней подошел вышедший из тени третий монах с длинным стилетом и вонзил его в давно уже раненое сердце девушки. Жертва лишь вздрогнула от боли, чувствуя что-то теплое и влажное на своей груди, и постепенно потухла, как истлевшая свеча.

 

Как же много на свете мнений о том, что ждет нас после смерти. А что же станет с девушкой, отданной дьяволу в жертву?

Все оказывается на удивление обычно. Когда только-что убитая красавица распахнула глаза, все было по-прежнему: и красный ковер перед каменным троном, и жаровни, с пылающим в них огнем. Только вот пламя было синим, вместо запаха хвои пахло сандалом с примесью эвкалипта, от чего приятно кружилась голова, хотя вполне возможно, это были последствия недавней смерти. Кое-что еще кардинально отличало зал храма от этого помещения – трон не был пуст.

На холодном камне вальяжно сидела мужская фигура, чьи глаза в свете жаровен поблескивали сапфировой синевой. Склонив набок голову, их обладатель с минуту рассматривал хрупкую девицу. Наконец он встал, и глаза последней превратились в блюдца: он был огромный, как ей показалось. Высокий, очень, широк в плечах, и даже по силуэту было ясно, что тело его было отнюдь не слабым.

Сделав пару шагов, он ступил в освещенный участок зала и позволил рассмотреть себя. Перед ней во всей своей красе предстал великолепный мужчина. По хищному прекрасный, с буграми мышц, перекатывающимися под бронзово смуглой кожей, которую прикрывали лишь черные кожаные штаны да высокие сапоги, а по голой груди и спине струились прямые черные волосы, что доходили до талии. Но самым завораживающим во всем этом великолепии были его глаза: настолько темно синие, что были похожи на ночное небо со всполохами голубого огня жаровен вместо звезд. От них веяло холодом и жаром одновременно, от чего голова кружилась еще сильнее, а внизу живота разливалось незнакомое тепло.

Что-то заметив, мужчина усмехнулся, сверкнув белыми зубами с парой острых клыков.

- Ты готова стать моей женой?

- Да. – сказанное без капли сомнения с долей восхищенного придыхания.

- Да будет так. – и он ласково стер кровь с ее лба, тут же слизывая с пальцев алую жидкость и щурясь от удовольствия, а после мягко, стараясь не навредить, снял стальные путы и заключил фигурку, что была вдвое меньше его, в крепкие объятия.

Впервые за всю свою жизнь девушка чувствовала себя настолько умиротворенной и защищенной.

 

Ужасающая новость потрясла подлунный мир: несколько дней назад было обнаружено, что в аббатстве на юге Британии были найдены трупы всех его монахов. Они были просто разорваны в клочья кем-то с невиданной силой.

Юноша, сидевший в кресле своей библиотеки, поразился бы столь печальной новости, что кричал глашатай за окном, если бы все его внимание не было приковано к юной девушке. Огромные ореховые глаза на красивом лице, обрамленном смоляными кудрями, что падали на алебастровые плечи, а тоненькую фигурку едва прикрывал черный кожаный топ и такого же материала брюки, заправленные в сапоги на высокой шпильке. Она мягко коснулась груди юноши, нежно провела пальцами по тому месту, где билось молодое сердце, и резко погрузила руку в грудную клетку, вырывая все еще трепещущий орган. Кровь хлынула струей, окрашивая белую рубашку в алый цвет.

С минуту полюбовавшись картиной, девушка брезгливо отбросила вырванное сердце и исчезла, оставляя после себя только горстку синей пыли и запах сандала и эвкалипта.

 

В огромном зале все так же пылал синий огонь в жаровнях, все так же лежала красная ковровая дорожка, вот только теперь она заканчивалась перед двумя тронами. Мужчина посмотрел на пустующее кресло по левую руку от себя. Он знал, его королева скоро вернется.

Он вспомнил, какое бессчетное количество юных девственниц приносили ему в дар, и каждая норовила упасть в обморок, закричать или начать молить о пощаде либо скорой смерти. А ведь они уже были мертвы. Ото всех он вскоре избавлялся. Но только не от нее, той, что смотрела на него без страха, даже с желанием. А после и с любовью. Казалось бы, о какой любви может говорить демон, но ведь человечество склонно ошибаться, а дети ада способны на глубокие чувства. Говорят же: не так страшен черт, как его малюют.

Створка огромной двери скрипнула и открылась, пропуская в зал изящную фигурку.

- Закончила?

- Да. Это было на удивление легко. От осознания того, что сердце этого ублюдка больше не бьется, мне до невозможного хорошо.

- А как насчет братства?

- О новых невестах для тебя нам можно больше не беспокоиться.

- Вот и славно. – поднявшись и подавая супруге руку, выдохнул мужчина. Так, рука об руку, они вышли из тронного зала и дальше в конец длинного дворцового коридора к балкону. Там она уютно умостилась в его теплых объятиях, глядя на утопающий в зелени город, простирающийся вокруг их замка.

И почему вдруг все решили, что в аду только огонь и раскаленные скалы? Ведь никто еще не возвращался отсюда в человеческий мир. Скорее всего, никто просто не захотел.