Ларионов Михаил

5 июня у него был День рождения...

Много ли людей вспомнило?

А сколько - вообще об этом знает?(((

____________________

 

Федерико Гарсиа Лорка (1898–1936)

 

Федерико Гарсиа Лорка родился 5 июня 1898 года в андалузской деревушке Фуэнте-Вакерос, что значит «Источник Пастухов». Его отец был состоятельным арендатором. Мать — школьной учительницей. Первые впечатления детства мальчика были связаны с музыкой. Все началось с песен, которые под гитару пел отец. Мама играла на фортепиано. Очень много в детстве Лорка слышал плачей, романсов, колыбельных, которые пели простые люди Андалузии: скромные служанки, крестьяне.

 

В шесть лет будущего поэта и драматурга поразил спектакль театра марионеток.

 

После переезда семьи в Гранаду, которую Лорка всю жизнь будет считать историей, поэзией и чистой красотой Испании, в юноше начинается бурный процесс созревания поэта: он целыми днями бродит по древним легендарным улицам, по залам Альгамбры, по площади Марианны Пинеды… В Гранадском университете Федерико увлекся поэзией Рубена Дарио, Мануэля Мачадо, Хуана Рамона Хименеса, сам начал сочинять.

 

Летом 1917 года Федерико с группой студентов объездил Галисию, Кастилию, Леон. Он слушал, наблюдал, запоминал и искал свой способ выражения, свой голос. Из путевых дневников по Испании и родился его первый сборник, но не стихов, а прозы. Книгу он назвал «Впечатления и картины». Книга вышла с рисунками автора.

 

Потом он написал пьесу «Злые чары бабочки», постановка которой провалилась в мадридском театре «Эслава».

 

В 1919 году Лорка был зачислен в мадридскую Студенческую резиденцию, это было привилегированное учебное заведение, что-то типа испанского Оксфорда. Здесь он попал в круговорот споров о современном искусстве, здесь он познакомился с Сальвадором Дали, Хосе Гильеном, Рафаэлем Альберти, сюда приезжали читать лекции Поль Валери, Альберт Эйнштейн, Ле Корбюзье, нередко бывали выдающиеся испанские писатели старшего поколения Антонио Мачадо и Мигель де Унамуно.

 

В 1921 году вышла первая книга стихов, которая так и называлась «Книга стихов». В ней еще чувствовалось ученичество, но что-то уже намечалось и глубоко самобытное и самостоятельное. Самобытность заключалась в соединении поэтом книжной и стихийной, народной культуры. Стихи Лорка писал как песни — для голоса и слуха. Он даже свои стихи в опубликованном виде меньше ценил, чем в устном исполнении, большое значение придавал жесту, звуковым ассоциациям.

 

В 1923 году поэт сдал экзамен на степень лиценциата права. Отец был очень доволен сыном, но к этому времени сам сын гораздо большее значение придавал, например, фестивалю народной андалузской песни, который он затеял с известным композитором Мануэлем де Фальей. Они вместе ездили по Испании и отыскивали и приглашали на праздник канторов — исполнителей редчайшего и древнейшего в Европе типа первобытных песен «канте хондо». Потом у Лорки выйдет книга стихов «Стихи о канте хондо». Он считал этот тип первозданных песен «глубинным пением» и в стихах своих тоже стремился к «глубинному пению».

 

Начинается

 

Плач гитары.

 

Разбивается

 

Чаша утра.

 

Начинается

 

Плач гитары.

 

О, не жди от нее

 

Молчанья,

 

Не проси у нее

 

Молчанья!

 

Неустанно

 

Гитара плачет,

 

Как вода по каналам — плачет,

 

Как ветра над снегами — плачет,

 

Не моли ее

 

О молчанье!

 

Так плачет закат о рассвете,

 

Так плачет стрела без цели,

 

Так песок раскаленный плачет

 

О прохладной красе камелий,

 

Так прощается с жизнью птица

 

Под угрозой змеиного жала.

 

О гитара,

 

Бедная жертва

 

Пяти проворных кинжалов!

 

Это стихотворение — «Гитара» — перевела на русский язык Марина Цветаева.

 

Славу Лорке принесла книга «Цыганское романсеро», изданная в 1928 году. Почти все романсы этой книги были известны читателям еще по спискам, которые ходили по стране по рукам, передавались по памяти, читались и пелись в самых глухих уголках Испании.

 

Так было, например, со стихами Есенина в России: люди и в глаза не видели еще его книг, а «Ты жива еще моя старушка» или «Клен ты мой опавший» пели везде и все. Так же широко знали, например, «Неверную жену» Лорки из «Цыганского романсеро»:

 

Неверная жена

 

И в полночь на край долины

 

увел я жену чужую,

 

а думал — она невинна…

 

 

То было ночью Сант-Яго,

 

и, словно сговору рады,

 

в округе огни погасли

 

и замерцали цикады.

 

Я сонных грудей коснулся,

 

последний проулок минув,

 

и жарко они раскрылись

 

кистями ночных жасминов.

 

А юбки, шурша крахмалом,

 

в ушах у меня дрожали,

 

как шелковые завесы,

 

раскромсанные ножами.

 

Врастая в безлунный сумрак,

 

ворчали деревья глухо,

 

и дальним собачьим лаем

 

за нами гналась округа.

 

 

За голубой ежевикой

 

у тростникового плеса

 

я в белый песок впечатал

 

ее смоляные косы.

 

Я сдернул шелковый галстук.

 

Она наряд разбросала.

 

Я снял ремень с кобурою,

 

она — четыре корсажа.

 

Ее жасминная кожа

 

светилась жемчугом теплым,

 

нежнее лунного света,

 

когда скользит он по стеклам.

 

А бедра ее метались,

 

как пойманные форели,

 

то лунным холодом стыли,

 

то белым огнем горели.

 

И лучшей в мире дорогой

 

до первой утренней птицы

 

меня этой ночью мчала

 

атласная кобылица…

 

 

Тому, кто слывет мужчиной,

 

нескромничать не пристало.

 

И я повторять не стану

 

слова, что она шептала.

 

В песчинках и поцелуях

 

она ушла на рассвете.

 

Кинжалы трефовых лилий

 

вдогонку рубили ветер.

 

Я вел себя так, как должно, —

 

цыган до смертного часа.

 

Я дал ей ларец на память

 

и больше не стал встречаться,

 

запомнив обман той ночи

 

у края речной долины, —

 

она ведь была замужней,

 

а мне клялась, что невинна.

 

(Перевод А. Гелескула)

 

Лорка написал много замечательных стихов, много пьес, блистательных статей. Он побывает еще в Америке, увлечется сюрреализмом, потом вернется к древней арабском традиции — будет писать касыды, из которых сложится «Диван Тамарита». Диван — означает по-арабски сборник. Одним словом, поэт вбирал в себя очень многое. Но остался при этом истинно национальным испанским поэтом, потому что все приобретенное он в себе расплавлял и превращал в испанскую песню, чаще всего это была горькая, трагическая песня о судьбе испанской женщины. У Лорки почти все женщины печальны, женщина для него символ одиночества, они сгорают в любви.

 

Много у него в стихах смерти: смерть в виде всадника на коне, «бессонный всадник».

 

Лорка рано, в 1924 году, написал свое «Прощанье»:

 

Если умру я —

 

не закрывайте балкона,

 

 

Дети едят апельсины.

 

(Я это вижу с балкона.)

 

 

Жницы сжинают пшеницу.

 

(Я это слышу с балкона.)

 

Если умру я —

 

не закрывайте балкона.

 

(Перевод А. Гелескула)

 

В этом коротком стихотворении выразилось все главное, чем дышит его творчество: народная жизнь, любимая Испания, открытость души поэта и готовность принять смерть, познав в жизни счастье…

 

Это был очень страстный поэт. Он сам говорил: «Чего поэзия не терпит ни под каким видом — это равнодушия. Равнодушие — престол сатаны, а между тем именно оно разглагольствует на всех перекрестках в шутовском наряде самодовольства и культуры». И еще он говорил: «Миссия у поэта одна: одушевлять в буквальном смысле — дарить душу».

 

Гарсиа Лорка всю свою душу вложил в свои песни, которые в Испании знает каждый.

 

Напоследок еще несколько стихотворений великого испанского поэта.

 

Песня

 

— Если ты услышишь: плачет

 

горький олеандр сквозь тишину,

 

что ты сделаешь, любовь моя?

 

— Вздохну.

 

 

— Если ты увидишь, что тебя

 

свет зовет с собою, уходя,

 

что ты сделаешь, любовь моя?

 

— Море вспомню я.

 

 

— Если под оливами в саду

 

я скажу тебе: «Люблю тебя», —

 

что ты сделаешь, любовь моя?

 

— Заколю себя.

 

(Перевод О. Савича)

 

Черные луны

 

Над берегом черные луны,

 

и море в агатовом свете.

 

Вдогонку мне плачут

 

мои нерожденные дети.

 

Отец, не бросай нас, останься!

 

У младшего сложены руки…

 

Зрачки мои льются.

 

Поют петухи по округе.

 

А море вдали каменеет

 

под маской волнистого смеха.

 

Отец, не бросай нас!..

 

И розой рассыпалось эхо.

 

(Перевод А. Гелескула)

 

Тихие воды

 

Глаза мои к низовью

 

плывут рекою…

 

С печалью и любовью

 

плывут рекою…

 

(Отсчитывает сердце

 

часы покоя.)

 

 

Плывут сухие травы

 

дорогой к устью…

 

Светла и величава

 

дорога к устью…

 

(Не время ли в дорогу,

 

спросило сердце с грустью.)

 

(Перевод А. Гелескула)

 

Прощанье

 

Прощаюсь

 

у края дороги.

 

 

Угадывая родное,

 

спешил я на плач далекий —

 

а плакали надо мною.

 

 

Прощаюсь

 

у края дороги.

 

 

Иною, нездешней дорогой

 

уйду с перепутья

 

будить невеселую память

 

о черной минуте.

 

Не стану я влажною дрожью

 

звезды на восходе.

 

 

Вернулся я в белую рощу

 

беззвучных мелодий.

 

(Перевод А. Гелескула)