Якимович Марина

Марина Якимович (Марина): Володя, спасибо за согласие дать интервью. Пожалуйста, расскажи о том, когда и как ты начал писать?

 

Владимир Шелест (Владимир): И тебе спасибо за приглашение к интервью.

Рифмовать, как и многие, я начал в школьные годы. Тогда это было несерьёзно. Нравилось для прикола попародировать друзей и классиков, подшутить над собой, («Отговорила роща золотая берёзовым весёлым языком. Закона Гей-Люссака не читая, останусь я навечно дураком»). Позже, когда научился играть на гитаре, попытался сочинять под музыку. Ну и пару раз в год придумывал какие-то юмористические праздничные попурри для корпоративов. И вот в январе 2015 года, пытаясь что-то найти из написанного, стал копаться в записях, в своих песенниках, и понял, что хорошо бы это как-то систематизировать и сохранить. Увидел, что среди того, что хотелось сохранить, не было ничего серьёзного. На творчество посмотрел иначе и начал писать по новой. Вот и получается, что начало положено не так уж и давно, в январе 2015-ого.

 

Марина: А тебе творчество дается легко? Ты мучаешься поиском темы и рифмы, или тебя «озаряет»?

 

Владимир: Легко. Времени не хватает, чтобы заниматься этим долго и тщательно. Поиском темы и рифмы не мучусь. Практически всегда это озарение. Хватаю возникшую в голове фразу или рифму и пытаюсь сообразить, из какого глубинного переживания она возникла. Да она и сама ведёт меня по следу.

 

Марина: А откуда берутся идеи и темы? Как рождается стихотворение?

 

Владимир: Да отовсюду! От увиденного, от услышанного. На всю катушку работает воображение. Из прочитанного или сказанного людьми, к которым я прислушиваюсь. Недавно немного пообщался с замечательным поэтом из нашей республики Надеждой Мирошниченко и понял, что моё ощущение «голодной генетики» нашего народа не так уж и бредово. И написалось об этом вечером само собой, потому что я видел перед глазами свою старенькую бабушку, которая всегда пыталась меня чем-то накормить, а когда я, привыкший всё делить по-братски, пытался часть отдать ей, всегда слышал в ответ: «Я уже ела, ела». И я всегда чувствовал, что эта фраза оттуда, из голодных лет! Родилось стихотворение.

 

Марина: А что ещё тебя вдохновляет? Во что ты веришь?

 

Владимир: Силы и вдохновение даёт мне мой живой характер. Бегу по жизни, пытаюсь успеть сделать как можно больше того, что мне интересно и дорого. Верю в людей и в то, что всё должно быть хорошо.

 

Марина: А твоё отношение к критике и к похвале?

 

Владимир: Без эмоций. И критика не обидит, и похвала не купит. К критике прислушиваюсь, пытаюсь понять, почему критикующему не близки мои мысли и образы. Очень часто на критиках проверяю свои ощущения, где самому что-то не нравится. Думаю, что критика очень важна, даже непрофессиональная. Похвала приятна от друзей, потому что они не только хвалят. А если она со стороны, я могу отличить настоящую похвалу от дежурного «лайка».

 

Марина: Скажи, ты берёшь за образец для себя творчество авторитетных поэтов? Назови любимых авторов.

 

Владимир: Никогда не пытался писать по каким-то образцам. Ритм диктует звучащая постоянно во мне музыка. Её – музыку - я считаю более высоким искусством. И рифмы стараюсь выбирать гармонично звучащие. Звук для меня очень много значит. Поэтому часто выдумываю слова, которые созвучны моей душе. Вдруг да обогащу наш великий русский язык парой словечек! Не буду называть современных авторов, которые мне близки, их очень много. А по поводу тех, кого считаю «классиками», - есть у меня иронический такой стишок: «Любимые поэты». Там перечислены 46 имён. Вот они и есть любимые. Однозначно, на первом месте «наше всё» - Пушкин, хотя в стихе он для рифмы стоит четвёртым, а «всё моё» - это, наверное, Бродский. Это такие вершины, к которым можно и должно стремиться.

 

Марина: На твой взгляд, что недопустимо в публикациях?

 

Владимир: Нецензурные слова и выражения, всё, что может оскорбить чьи-то чувства, покоробить или обидеть кого-то. Я вообще считаю, что стихи и музыка – это самые возвышенные формы самовыражения, и не стоит упрощать или опошлять их до уровня обыденности или физиологии.

 

Марина: Володя, банальна мысль, что не всякий рифмованный текст – поэзия, не всякий рифмующий тексты человек – поэт. На твой взгляд, кто такой поэт? Что должно быть присуще настоящему поэту? Без чего поэт поэтом считаться не может?

 

Владимир: Это всё очень условно. Часто «настоящими» или «ненастоящими» назначают правящие кланы сообразно своей идеологии. Примеров сколько угодно. А вот к чему надо стремиться - писать о том, о чём не можешь не писать, максимально честно и так, чтобы читающие сопереживали, становились хоть немного лучше и чище. Без любви ко всему живому, без музыки и боли в душе трудно стать настоящим поэтом.

 

Марина: А в какой момент стихоплёт-рифмач становится поэтом?

 

Владимир: Любой человек, который возвышает свою душу, пытаясь это выразить в стихах, уже поэт. Даже тогда, когда он ещё это делает неумело.

 

Марина: Как ты думаешь, критика творчества молодых их совершенствует или портит? Не наносится ли вред индивидуальности?

 

Владимир: Думаю, если человек увлечён сотворением стихов и не может жить без этого, конструктивная критика всегда только в помощь. А индивидуальность, если она есть, то уже никуда не денется.

 

Марина: Оставим творчество. Поговорим о тебе. Скажи, ты склонен давать оценку людям сразу же, после первой встречи?

 

Владимир: Внешне я стараюсь этого не показывать, но внутреннее ощущение – мой или не мой этот человек, появляется обычно сразу.

 

Марина: А случается, что ты ошибаешься в людях? Часто?

 

Владимир: Наверное, редко. Я часто пытаюсь оправдывать не вполне достойные поступки людей.

 

Марина: Какое качество на твой взгляд должно быть присуще мужчине?

 

Владимир: Стремление подставить плечо более слабому, особое уважение к женщине, ум, вера в свои силы. Без этого – никак.

 

Марина: А женщине?

 

Владимир: Женственность, умение любить и вдохновлять. Духовность.

 

Марина: Как ты думаешь, что хуже — потерпеть неудачу или никогда не пытаться?

 

Владимир: И в том и другом случае это – неудача. Я стараюсь выбирать те пути, которые приведут к цели. И не буду биться головой об стену, пытаясь её разрушить. Но если её надо разрушить, я буду искать и найду способы.

 

Марина: Скажи, если на ошибках учатся, почему так плохо терпеть поражение?

 

Владимир: Это вопрос восприятия поражения. Признать и осознать свою ошибку – это уже локальная победа над собой. Значит, уже не поражение в чистом виде.

 

Марина: Ты бываешь неправым? Часто? Ты это признаешь или замалчиваешь?

 

Владимир: Да, такое случается. Внутренне всегда признаю свою неправоту, а публично – по-разному. Иногда, когда это нужно для дела, не признаю. И убеждаю тех, кого надо, что я прав.

 

Марина: Какую ошибку ты не повторишь никогда?

 

Владимир: Любую ошибку любой человек склонен повторить. Потому что невозможно изменить свою природу. Отсюда знаменитые грабли, на которые мы наступаем опять и опять. Всё может повториться, даже если мы зареклись это делать. Я не скажу, что это нормально, но это вполне объяснимо.

 

Марина: Как ты относишься к себе? Ты себя любишь?

 

Владимир: Иронически. Но люблю подлеца, чего уж скрывать!

 

Марина: Скажи, Володя, есть что-то такое в людях, чего ты категорически не понимаешь.

 

Владимир: Есть. Конечно, есть. Я категорически не понимаю, как люди умудряются скучать. Мне никогда не бывает скучно. Я всегда могу занять свою голову. Даже в условиях плохой освещённости, когда нельзя читать или писать. Я могу вспоминать, сочинять, составлять в уме кроссворды. Время в дороге или очереди не испортит мне настроение.

 

Марина: А как ты полагаешь, можно ли оправдать ложь?

 

Владимир: Конечно. Оправдать, в принципе, можно всё. Особенно когда на кону стоит человеческая жизнь.

 

Марина: Как ты думаешь, «обман» и «вероломство» - синонимы, или здесь есть нюансы?

 

Владимир: Обман может быть «нас возвышающим». А вот «вероломство» чревато падением в преисподнюю.

 

Марина: Ты бывал фундаментально разочарован в человеке? Ты переживал это болезненно или легко?

 

Владимир: Кажется, такого ещё не было. Или это потому, что я не слишком общаюсь с людьми, которые мне «не подходят», или бог миловал.

 

Марина: Если случается, как ты реагируешь на несправедливость?

 

Владимир: Тут же начинаю думать, как я могу помочь.

 

Марина: Ты сам бываешь несправедлив? Мучаешься потом сожалением или «да ладно, проехали»?

 

Владимир: Бываю. И сожалениями о своих поступках и проступках мучаюсь всегда и долго.

 

Марина: Что может тебя сломать?

 

Владимир: Человеку, не испытавшему этого, очень трудно найти ответ на сей вопрос. Но лучше пусть это «что-то» не пытается - я смогу дать отпор.

 

Марина: Что в людях ты не приемлешь до такой степени, что можешь мгновенно выйти из равновесия?

 

Владимир: Наглость и тупую самовлюблённость. Появляется «спортивный азарт» указать им своё место.

 

Марина: Что может тебе быстро равновесие вернуть?

 

Владимир: Музыка.

 

Марина: Спасибо тебе за этот блиц.

Дай совет начинающим.

 

Владимир: Творить - и никаких гвоздей.

 

Марина: На какой вопрос ты бы ответил с удовольствием, а я его так и не задала?

 

Владимир: А что такое удовольствие?

Поставить Музу на довольствие

И угощать не пирожками,

А вдохновенными стишками…

 

Марина: Я благодарю тебя за искренность и твой позитив. Спасибо за уделённое время.

 

Владимир: И тебе спасибо, уделять время было приятно!

 

Интервью опубликовано 14 апреля 2017 г

 

 

Владимир Шелест

 

Сердце ни к чёрту. Память больна

Страхом. Разрушен, расколот

Мир бело-чёрный. Там, где война,

Неодолим голод.

 

Что-то творится с нашей страной.

Все аргументы истратив,

Легче смириться с прошлой виной,

Чем примирить братьев.

 

Что-то творится с сердцем моим.

Время – бесстрастный разлучник.

С кем распрощался, кем был любим –

Нет им взамен лучших.

 

Будет Россия, не может не быть,

Пусть ей фортуна потрафит.

Бог нам поможет забыть и простить

Голод, вражду, страхи.

 

Святы, кто ближнему отдавал

Корку блокадного хлеба,

К ним не пристанет дурная молва,

Благоволит небо.

 

Память-заноза. Так горячо

В сердце осиротелом…

Бабушка шепчет: “Кушай, внучок,

Я уже ела, ела.”