Любящая Душа


Интервью Андрея Дементьева 2007 г.

 
7 мая 2020Интервью Андрея Дементьева 2007 г.
Елена Зейферт: Андрей Дмитриевич, как Вы считаете, может ли выжить русская поэзия вне России?
 
– Если русской поэзии не будет в России, то её, настоящей, увы, не будет нигде. Она должна выживать на своей родной земле. В другие страны русская поэзия попадает через переводы на другие языки и живёт таким образом…
 
– Могут ли сегодня русские писатели, поселившиеся за пределами исторической родины, полноценно жить далеко-далёко от неё как творческие личности?
 
– Выживают. К примеру, Эдуард Трескин неплохо чувствует себя в Праге… Я встречал многих хороших русских поэтов, которые живут за рубежом. Так случилось, что они эмигрировали и остались жить в зарубежье.
Но им нелегко. Главный редактор журнала «Континент» Владимир Максимов говорил, что эмиграция – это потрясение… Многие русские эмигранты хотят вернуться к своим истокам, в родную культуру, на русскую землю. К примеру, вернулся такой крупный писатель, как Василий Аксёнов…
 
– Какова, на Ваш взгляд, судьба русских поэтов, живущих в странах СНГ и Балтии?
 
– Я думаю, что у этих людей как у творческих личностей, к сожалению, большие сложности. Страны СНГ и Балтии приняли независимость. Жить среди титульной нации, не будучи её представителем, владея другим языком как языком творчества, нелегко. Если человек пишет на русском языке, он всё же должен жить в России. Когда-то Александр Сергеевич Пушкин сказал, что никогда не покинет русскую землю…
Русским писателям, живущим не в России, не повезло. Настоящая известность к русскому автору может прийти только в России, где живёт его читатель. Есть такая философская фраза: «Поэт рождается в провинции, а умирает в Париже». Я хочу сказать так: «Русский поэт рождается в России и должен умирать в России…» Это его земля. В начале было Слово. То слово, которое русский поэт творит в России, за рубежом он уже не продолжит, оно изменится. На чужой земле происходит влияние, наслоение на русское слово.
Я в качестве представителя российского телевидения пять лет жил в Израиле, там много русских. Я очень люблю эту землю, но всё равно она не моя. В Израиле много друзей, я могу там с радостью бывать, писать, отдыхать… К тому же я христианин, а Христос вышел из Израиля. Но я хочу жить только в России. Когда я бываю в других странах, то душой всё равно я всегда у себя дома, в России.
 
– Лев Гумилёв сказал, что этнос – это продолжение земли…
 
– Да, мы не должны покидать родную землю. Особенно если профессия прямо связана с языком. Может быть, если бы я был строителем, то мог бы строить дома в России, Германии, где угодно… А язык в чужих условиях меняется, искажается. Поэтому русским поэтам, оказавшимся вне России, особенно молодым, формирующимся, трудно.
 
– Андрей Дмитриевич, можно ли назвать местом бытования истинной поэзии только толстые литературные российские журналы? Если так, то как быть русским эмигрантам?
 
– Так было раньше. Было время, когда толстые литературные журналы решали всё. Я сам был главным редактором журнала «Юность», который имел тираж, какого не было во всём мире! Три миллиона тридцать тысяч… Сейчас тираж этого журнала всего две тысячи. Можно ли насытить этим читателя? Раньше журналы действительно были властителями дум. Потому что книгопроизводство было плохое, книжная цензура буйствовала, полиграфия была недостаточно развита, с приобретением книг проблемно… К тому же может ли книга современника иметь тираж в несколько миллионов экземпляров?
То, что печаталось в журналах, только потом издавалось в книгах. Журнал выходил огромным тиражом и сразу попадал в библиотеки, в сферу театра и кинематографа, к переводчикам, и это делало счастливую судьбу авторам. Скольким в будущем крупным писателям толстые журналы, в том числе, конечно, «Юность», открыли литературную дорогу к широкому читателю… Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина – это те, кто был постарше, кто уже тогда был знаменит – старались печататься в толстых журналах. И молодые в то время ребята, которым мы открывали дорогу… К примеру, замечательный писатель Юрий Поляков, ныне главный редактор «Литературной газеты», начинал у нас. Владимир Войнович, Георгий Владимов… Русские эмигранты публиковались (и публикуются) в русских журналах, здесь их читатель. Честно признаюсь, я не осуждаю людей, оказавшихся в эмиграции, я стараюсь их понять…
 
– Владимир Войнович и Георгий Владимов – наиболее известные русские писатели, эмигрировавшие в Германию…
 
– Да, и они остались там истинно русскими писателями. Кстати, в Германии, я встречался с Георгием Владимовым. Он, уже будучи больным, специально приезжал ко мне из Мюнхена в Кассель, где выходил дайджест «Юности» на немецком языке. Мы проговорили с ним весь вечер… Георгий Владимов – очень глубокий писатель, удивительный человек.
 
– Андрей Дмитриевич, по Вашему мнению, сегодня наиболее изменился, мутировал: писатель, текст или читатель?
 
– Читатель! При чём воспринимающая публика изменилась не только в области литературы. Я вёл свою передачу в прямом эфире на «Радио России» с его 60-миллионной только отечественной аудиторией, и одной из героинь передачи была прима оперетты Татьяна Шмыга. Я спросил Татьяну Ивановну: «Что вас больше всего беспокоит в творческой жизни?» И она сразу ответила: «Зритель! Сейчас очень много оболваненных людей, людей, уведённых от истинного искусства». Предстоит большая работа, чтобы вновь привести зрителя, слушателя, читателя к настоящему искусству, отвернуть его от масс-культа… Отрадно, что не вся молодёжь сегодня поддалась влиянию массовой культуры, ребята интересуются классической музыкой, театром, литературой... Как важно сохранить этого читателя, который знает в литературе толк и понимает, что есть литература высокая и массовая. Последняя, к сожалению, распространяется очень широко.
 
– Андрей Дмитриевич, прочитайте, пожалуйста, несколько ваших поэтических строк как напутствие...
 
– Мы – скаковые лошади азарта,
На нас ещё немало ставят карт.
И, может быть, мы тяжко рухнем завтра,
Но это завтра – а сейчас азарт!..
 
Так что я желаю всем настоящего азарта!
 
 
Елена Зейферт, Караганда, май 2007 года
Источник: 45 параллель