Эльвира Пархоц

Народные духовные стихи пелись. Это удивительный жанр, при всей своей христианской образности сохранивший языческие представления о мире. Существует множество вариантов стиха о Голубиной книге — вот один из них:

 

Из-под той страны, со восточноёй,

Выпадала книга голубиная,

Голубиная — середи-то града Еросолима.

Как собиралось ко книге сорок царей,

Сорок царей, сорок царевичев,

Сорок попов, сорок поповичев —

А и никто ко книге пристать не смел,

Пристать не смел да прочитать не знал.

Принимался за книги Волотоман-царь,

Волотоман царь да Волотомьевич,

Премудрый царь Давыд Евсеевич.

Он читал-то книгу ровно три году,

Прочитал он в книге ровно три листу.

 

— Ты скажи, суда́рь да распремудрый царь,

Премудрый царь Давыд Евсеевич:

Отчего начался весь белой свет,

Весь белой свет, солнце красное, луна небесная,

Звезды частые да млад-светёл месяц?

— От чего начался весь белой свет —

От лица Его да от Господнего.

От чего началось солнце красное —

От очей Его да от Господниих,

Звезды частые — от косиц Его,

Млад-светёл месяц — от главы Его.

 

— А ты скажи, сударь да распремудрый царь,

Которая река всем рекам мати?

— А Ердан-река всем рекам мати.

Отчего она да всем рекам мати —

А что буде в ней сам Христос крещён.

 

— А ты скажи, сударь да распремудрый царь,

Которая трава всем травам мати?

— А плакун-трава всем травам мати:

Зарослась она от слёз Богородицыных.

 

— А ты скажи, сударь да распремудрый царь,

Которое древо всем древам мати?

— Кипарично древо всем древам мати.

Оттого оно всем древам мати,

Что буде на нём распят сам Иисус Христос,

Сам Иисус Христос, царь небесный.

 

Почему книга Голубиная? Считается, что изначально она была "глубинной", потому что в ней содержится глубокое знание, а потом название было переосмыслено: голубь — символ Святого Духа и, может быть, высоких небес, из которых и "выпадает" книга.

 

Вот другой вариант начала этого стиха:

 

Восходила туча претемная,

Претемная и прегрозная;

Из-под той тучи темныя

Выпадала книга голубиная...

 

В этом варианте ответ держит уже не Волотомон (персонаж, пришедший сюда из другого произведения — древнерусской "Повести града Иерусалимского"), а Володимер-князь.

 

"А скажу вам, братцы, всю правду я:

А в руках будет держать книгу — не выдержать,

По книге ходить — всю не выходить,

А стрóки Божии не вычитаешь".

 

Тут сама книга распечатывалась,

Сами листия раскладалися,

Слова Божии прочиталися.

 

"Я скажу вам, братцы, не по грамоте,

Не по грамоте, всё по памяти.

Зачинался у нас белый свет

От самого Христа Царя Небесного,

Солнце красное от лица Божия,

Зори ясныя от риз Божиих,

Млад светёл месяц от грудей Божиих,

Ночи темныя от дум Божиих,

Буён ветер от вóздохов,

Дробен дождик от слёз Его,

Народ Божий от Адамия".

 

Также в Голубиной книге говорится о Ерусалиме-городе, который "всем городам отец", потому что в нём находится "церковь соборная" — "всем церквам мати". Иногда рассказывается также о другой, легендарной церкви посреди моря:

 

Окиян-море — всем морям мати:

Обошло то море окол всей земли,

Вкруг земли, всей подселенныя, —

В нём, Кияне-море, пуп морской,

А уси реки, уси моря

Вси к Кияню-морю собегалися,

Вси к Кияну-морю приклонялися,

Никуды вон не выходили.

...

Посреди моря Океанского

Выходила церковь соборная,

Соборная, богомольная,

Построение Климента, попа Римского:

На церкви главы мраморныя,

На главах кресты золотые.

Из той церкви из соборной,

Из соборной, богомольной

Выходила Царица Небесная,

Из Океана-моря она омывалася,

На Собор-церковь она Богу молилася.

 

В некоторых вариантах рассказывается об Ильмень-озере близ Иерусалима, которое "всем озёрам мать" ("Да не тот Ильмень, кой под Новым градом; да не тот Ильмень, кой у Большой Орды..." — озёр с названием Ильмень действительно было много).

 

Упоминается и Латырь-камень (Алатырь, Бело-латырь) — "всем камням отец", в некоторых вариантах "мати":

 

С-под камешка с-под белого Алатыря

Протекли реки, реки быстрыя,

По всей земле, по всей вселенную,

Всему миру на исцеление,

Всему миру на пропитание.

На белом Латыре на камени

Сам Иисус Христос, Царь Небесный,

Беседовал да опочив держал

С двунадесяти со апостолам,

Утверждал он веру христианскую.

Утвердил он веру на камени,

Распущал он книги по всей земли.

 

Говорится и о трёх китах, на которых держится земля ("Основалася на трёх на рыбицах", "на трёх рыбинах на китёночках"), — или об одном огромном ките, удерживающем весь мир:

 

Кит-рыба — всем рыбам мати:

На Ките-рыбе основан весь белый свет,

Утверждена Мать вся Сыра Земля,

Мать Сыра Земля, вся подсолнечна,

Стоит Кит-рыба — не сворóхнется.

Когда ж Кит-рыба поворохнется,

Тогда Мать-земля вся восколы́бнется,

Тогда белый свет наш покончится...

 

Иногда это предзнаменование звучит не так грозно:

 

Тит-рыба поворотится —

Вси-то рыбы ему поклонятся.

 

Заканчивается рассказ о Ките-рыбе так:

 

Основана земля Святыим Духом,

А содержана Словом Божиим.

 

Дальше в стихе о Голубиной книге обычно говорится о птице Страфиль (она же Естрафиль, Стрепеюн, Аштраха):

 

— Коя птица всем птицам мать?

Аштраха-птица — всем птицам мать:

Живет она на синем море,

И детей плодит на синем море,

Никаких бед она не делает.

Когда аштраха-птица вострепенется,

Все сине море восколышется...

 

Образ этой птицы связан с названием "страус" и с другой мифической птицей — Алконостом, которая тоже жила на море. У Алконоста давняя родословная: в греческих мифах девушка Алкиона, не вынеся смерти мужа, бросилась в море, и боги превратили её в зимородка. По-гречески зимородок — "алкион", и в старинных славянских книгах о нём рассказывается так: "Алкион есть птица морская, гнездо себе делает на морском берегу, сносит яйца в самый песок. Носит яйца в середине зимы, когда ветры посредством многих бурь ударяют море о землю. Но, однако, перестают в то время все ветры и стихают волны, когда алкион насиживает яйца семь дней, ибо в эти дни выводит он птенцов. Но поскольку им нужна и пища, другие семь дней на взращение птенцов дал великий даритель Бог малому этому... Это знают и все моряки и называют эти дни алкионическими. Это тебе в поучение, чтобы просить у Бога то, что на спасение. Поскольку Бог и о бессловесных заботится и устанавливает у них порядок..." (из "Шестоднева" Иоанна Болгарского, ок. IX — X в.).

 

В некоторых духовных стихах птица Страфиль разбивает корабли "со товарами драгоценными и со православными христианами", а в других — "побивает птица неприятелев", "силу неверную, безбожную". Есть и такой вариант:

 

Когда Стрефил вострепещется,

Во втором часу после полуночи,

Тогда запоют вси петухи по всей земли,

Осветится в те поры вся земля.

 

Или:

 

Страхиль-птица живёт на синем море,

Держит белый свет под правым крылом.

 

Не менее интересен и Индрик-зверь, которого также называли Вындриком, Кондрыком, Белояндрихом, Единрогом. Иногда упоминалось, что он "копает рогом Мать Сыру Землю, ходит по подземелью, аки солнце по поднебесью", "когда он поворотится, все звери ему поклоняются"; или же он живёт на Святой горе, "ест и пьет из Синего моря, никому обиды не делает".

 

Зверь кондрык — всем зверям отец:

Живет он во святой горе,

И детей плодит во святой горе;

Когда кондрык-зверь возыграется,

Вся святые горы всколыхаются.

 

Иногда в стих о Голубиной книге включается история о противостоянии Правды и Кривды (правда побеждает и восходит на небо, а кривда идёт по земле). Есть такой вариант концовки стиха:

 

Тут два зáеця да саходилосе:

Один-от заюшко белинькой,

А другой-от заюшко серинькой;

Уж как белый-от заець пошел на́ небо;

А серый-от заець по земли пошел.

Тут не два заецька да саходилосе —

Саходилосе кривда с правдою:

Правда-то пошла на́ небо,

А кривда-то по земли пошла.

 

Это далеко не все мифологические образы и сюжеты, которые есть в стихах о Голубиной книге. Подробнее можно почитать здесь (все эти книги есть в Интернете — онлайн-библиотеках НЭБ, ЛитРес и Викитека):

 

1. Сборник русских духовных стихов / Сост. В. Варенцов. 1860.

2. Калики перехожие. Сборник стихов. Т. 1 / Сост. П. Бессонов. 1861

3. Шестоднев Иоанна Экзарха Болгарского. V слово. М., 1996.

4. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1890-1907.