Леонид Демиховский

Есть у меня друг Саша Прищепов. Человек известный. Обстоятельства разлучили нас на долгие годы. Но я о нем часто вспоминаю: не будь его, и жизнь моя сложилась бы по-другому. А все началось с обыкновенной мусорной урны, металлической, квадратной в сечении. Я пришел на открытую лекцию о Франсуа Вийоне, и в ИнЯзовской аудитории было не пропихнуться. Не говоря уже о том, чтобы присеть. Вот я и приспособил урну: положил на нее какую-то картонку, не помню, где взял, и вышел превосходный табурет. Так, по крайней мере, сказал динноволосый молодой человек, очень худой и высокий, копия Александра Иванова, сидевший рядом на настящем роскошном стуле. Ему почему-то импонировала моя манера устраиваться. Это и был Саша.

 

Мне тоже в нем многое импонировало. От отчаянной смелости и неожданной в сухощавом теле физической силы до энциклопедической начитанности. И полного пренебрежения к условностям. Не было таких книг и таких сведений, доступа к которым не нашел бы Прищепов. Не было таких людей, с которыми он затруднился бы коротко познакомиться. Не стану приводить примеры, речь не об этом. А о том, что своевременно узнавал Саша всякий раз неведомыми путями о месте и времени сожжения выбракованных книг в Ленинской библиотеке. И умудрялся спасти многие из списанных сокровищ. Дореволюционные журналы и газеты, целые подписки, это сейчас можно об этом говорить... старые книги на незнакомых языках... Одни запахи и штампы чего стоили!

 

Вот так и попала нам в руки книжка Гейне. Довоенное немецкое издание. Наци не сожгли, так наши расстарались. Прищепов из огня вытащил. Острый глаз букиниста- подпольщика не упустил интересную особенность потертого томика - вклеенные страницы. Разглядывали мы ее уже вдвоем. И пришли к такому заключению:

 

1. Книжка в свое время принадлежала библиотеке лагеря для военнопленных.

 

2. Из книжки выдирали страницы. По порядку и без оного. То ли на раскурку, то ли еще для чего (люди моего поколения уже поняли, а молодежи намекну на принципиальную недоступность туалетной бумаги в лагерных условиях).

 

3. На место вырванных страниц впоследствии были вклеены тетрадные листы, исписанные каллиграфически готическим шрифтом (признак классической образованности неивестного писца).

 

4. Писавший знал Гейне наизусть страницами! Десятками страниц исписанных и, несомненно, сотнями, не нуждавшимися в воспроизведении.

 

5. В фашистской германии были люди, хранившие память о запрещенном поэте, перечитывавшие его стихи и помнившие их наизусть. И эти люди пользовались уважением товарищей, ибо работа над воспроизведением текста не могла быть минутным делом.

 

Кем был неизвестный грамотей, как сложилась в дальнейшем его судьба? Впрочем, именно неизвестность позволяет надеяться на лучшее: я ведь точно знаю нацарапанное на кожаном чехле имя первого хозяина трофейного цейсовского бинокля, в который ежедневно наблюдаю за птицами: Иоганн Амос Кос... и точно знаю от тестя, что с ним случилось и как..

 

Не Бог весть какая история, но самого - трогает... А смог бы, например, я воспризвести утерянную, украденную, запретную культуру, хотя бы фрагментами? Кто является ее достойным носителем: пошедший в душегубку, или ушедший в армию? Иногда одного отдельно взятого качества оказывается недостаточно для достижения цели. Особенно такой, как противостояние пропаганде. Даже если речь идет о мужестве. Я ни в коем случае не имею в виду активное сотрудничество с режимом...

 

---

Кроме оговариваемых случаев, фото и иллюстрации всюду авторские..