Эймонт Таша

80 лет назад 27 декабря 1938 года в пересыльном лагере на Второй речке на Дальнем Востоке умер Осип Эмильевич Мандельштам.

 

Я вздрагиваю от холода,-

Мне хочется онеметь!

А в небе танцует золото,

Приказывает мне петь.

 

Томись, музыкант встревоженный,

Люби, вспоминай и плачь,

И, с тусклой планеты брошенный,

Подхватывай легкий мяч!

 

Так вот она, настоящая

С таинственным миром связь!

Какая тоска щемящая,

Какая беда стряслась!

 

Что, если, вздрогнув неправильно,

Мерцающая всегда,

Своей булавкой заржавленной

Достанет меня звезда?

О. Мандельштам

 

****

После того как в перестройку появились первые публикации о гибели Мандельштама, нашёлся живой свидетель того, что происходило в «Спецпропускнике Северо-Восточного исправительного трудового лагеря НКВД» 27 декабря 1938 года:

 

«В ноябре нас стали заедать породистые белые вши, и начался тиф, — рассказал бывший заключённый Юрий Моисеенко. — Был объявлен строгий карантин. Запретили выход из бараков. Рядом со мной спали на третьем этаже нар Осип Мандельштам, Володя Лях (это — ленинградец), Ковалёв (Благовещенск)… Сыпной тиф проник, конечно, и к нам. Больных уводили, и больше мы их не видели. В конце декабря, за несколько дней до Нового года, нас утром повели в баню, на санобработку. Но воды там не было никакой. Велели раздеваться и сдавать одежду в жар-камеру. А затем перевели в другую половину помещения в одевалку, где было еще холоднее. Пахло серой, дымом. В это время и упали, потеряв сознание, двое мужчин, совсем голые. К ним подбежали держиморды-бытовики. Вынули из кармана куски фанеры, шпагат, надели каждому из мертвецов бирки и на них написали фамилии: „Мандельштам Осип Эмильевич, ст. 58', срок 10 лет“. И москвич Моранц, кажется, Моисей Ильич, с теми же данными. Затем тела облили сулемой. Так что сведения, будто Мандельштам скончался в лазарете, неверны».