Аверин Сергей

Смерть родилась в глубинах канализации большого города. Маленькая и тщедушная, она вовсе не напоминала то исчадие ада, которым ее представляли. Черный саван, болтающийся на костях, изрядно побит молью и заштопан во многих местах аккуратными стежками. Древняя как сам мир коса познала все стадии ржавчины и сменила не одно древко.

Взгляд у новорожденной был грустным и задумчивым. Нравилась ли ей работа? Столетия четыре назад она очередной раз задумалась об этом и поняла, что не только не нравится. Работа ей попросту ОТВРАТИТЕЛЬНА! Век выдался не на шутку урожайным (в Англии людей косила Леди Чума) и крошке Смерти приходилось носиться сломя голову, чтобы успеть ко всем ее ожидающим. Иногда она не успевала и человек выздоравливал. Но это бывало редко.

Тогда ей пришла в голову мысль бросить работу. Мысль абсурдная и по природе своей обреченная на провал. Разумеется, ее заявление никто не подписал; больше того, оно заняло почетное место на Доске Объявлений в канцелярии, вследствие чего несчастную подняли на смех в обоих Царствах.

Она устала, нечеловечески устала. Многие тысячелетия существования человечества Смерть вкалывала 24 часа в сутки семь дней в неделю без праздников и выходных. Единственной наградой для нее были те несколько долей секунд, когда на планете никто не умирал. Но этих долей было так мало, а войн и эпидемий так много…

Если вы думаете, что Смерти было чуждо чувство сострадания, то ошибаетесь. Всякий раз, принимая очередной заказ, она жутко мучилась. Видя страдания родственников, провожающих больных в последний путь, ее несуществующее сердце обливалось несуществующей кровью. Еще тяжелее было думать о близких жертв катастроф: ведь они не имели возможности даже проститься… И лишь страдания умирающего помогали ей в последнюю секунду занести косу над его нитью жизни.

Эти мысли нескончаемым роем носились у нее в черепе, вызывая мучительные мигрени. Наверное было бы легче, если бы она вообще ничего не знала о своей жертве и делала работу с закрытыми глазами. Но увы, по правилам канцелярия снабжала ее исчерпывающим досье на претендентов на гроб. На этот раз под косу должен был попасть красивый юноша, став жертвой аварии на дороге. Предстояла работа и, тяжело вздохнув, Смерть набросила капюшон на оголенный череп.

«Почему, если жертва в городе, обязательно рождаться в канализации?» - размышляла она, проплывая по холодным и скользким коридорам. «Там, наверху, наверное думают, что я по случаю прихвачу не того человека. Не устою перед искушением покарать какого-нибудь незапланированного негодяя, перережу ему глотку и вся история пойдет наперекосяк? Такое чувство, будто на мое место поставили ангела-стажера, выгнанного из Царства за недостойное поведение…» Смерть сокрушенно покачала головой, отпихнула семенящую за ней крысу и продолжила свой путь.

Пробираясь по загаженным тоннелям, она перебрала в памяти жертвы последнего часа: пара сердечников в реанимации; рабочий, свалившийся с лесов; несколько наркоманов. Еще человек восемь скончались от старости. Спокойно, без эксцессов, во сне. А за несколько минут до того, как родиться в этот раз, ей пришлось оприходовать целый взвод молоденьких ребят, нарвавшихся на засаду в одной из войн в горячих точках. Их покрошили из крупнокалиберного пулемета, да так, что трудно было разобрать, где чья рука, нога, голова. Методично перерубая нити жизней, Смерть тогда услышала солдат, сидевших в засаде. Один рассказывал какой-то похабный анекдот и мерзко хихикал. И тут Смерть позволила себе вольность: оставила мертвецов и бросила взгляд на убийц. Их было двое: один – рослый детина с бритой наголо головой и тяжелым лбом. Он любовно положил ладонь на станину еще дымящегося пулемета и неторопливо, с наслаждением курил. Другой – хилый мальчишка с ежиком на голове и лицом, густо засыпанным веснушками. Камуфляж был ему явно велик и висел мешком. Горящие, как угольки, глаза говорили, сто их обладатель явно рад этой «удачно проведенной операции». Более того, появилось ощущение, что гигант дал своему однополчанину пострелять из этой игрушки впервые. Запечатлев эту картину в памяти, Смерть вздохнула и вернулась к работе.

Теперь ей почему-то вспомнились те двое. И тот взвод матерей, которые уже никогда не дождутся своих детишек домой. Она замерла, но лишь на мгновенье. Крысе хватило этого, чтобы снова начать терзать подол ее савана. Смерть тихонько выругалась, воспарила, оставив крысу в полном замешательстве, и просочилась через канализационный люк на улицу. Теперь до места оставалось совсем немого. Оживленная улица, вечер. Машин не много, а те, что есть несутся как сумасшедшие. Легкая тень скользила мимо витрин, заглядывая в бутики и супермаркеты. Город жил своей вечерней жизнью. Вот и та самая остановка – пара автобусов и троллейбус. Парень с девушкой, оба в белом, воркуют у края тротуара. Он – жертва, но пока об этом не знает.

Смерть засмотрелась на них, безгубый рот попытался сложиться в некое подобие улыбки. Тут девушка сказала что-то такое, что привело юношу в легкое замешательство. Затем глаза его вспыхнули от безумной радости и он даже крутанулся на месте от переполнения чувств. Смерть выронила косу и вскинула руку в останавливающем жесте, но было поздно: парень зацепился ногой за бордюр, неловко покачнулся и шагнул на проезжую часть. Визг тормозов разрезал тишину словно острый нож масло. Оставляя резину покрышек на асфальте, многотонный грузовик сбил юношу и отбросил его на несколько десятков метров. Он пролетел по воздуху, раскинув руки и ноги, словно тряпичная кукла, и гулко стукнулся об асфальт. Радость в глазах девушки сменилась ужасом. Она зажала рот рукой и приглушенно вскрикнула. Потом метнулась к юноше, застывшему на дороге в неестественной позе и опустилась перед ним на колени. Не смотря на то, что грудная клетка парня больше напоминала желе, он был еще жив. В глазах застыло непонимание, изо рта с каждым прерывистым булькающим вздохом сочилась кровь. Девушка разрыдалась.

Опустив бесполезную руку, Смерть, подняла выпавшую косу и ссутулившись побрела к умирающему. Ей хотелось дать влюбленным последний шанс заглянуть друг другу в глаза. Им в глаза ей смотреть совсем не хотелось. «Слава Богу, они не могут меня видеть, - подумалось ей. - Иначе я бы сейчас заодно и на себя бы наложила руки…» Она доплелась до юноши и аккуратно перерезала ниточку, которая и без того напоминала волосок. Посмотрела на девушку – та внезапно стихла, вглядываясь в остекленевшие глаза любимого. Спустя секунду улицу взорвал дикий вопль отчаянья, переходящий в захлебывающиеся рыдания... Смерть отвернулась и побрела обратно к канализационному люку – предстоял обратный путь.

 

Сейчас четыре часа утра. Город безмятежно спит помигивая огоньками. Люди видят сны. Кого-то мучает бессонница, и он садится за книгу. Через час первый машинист метрополитена нажмет соответствующие кнопки и его поезд помчится по тоннелям, развозя людей на работу. Еще через пару часов откроются самые ранние магазины и все еще зевающие продавцы займут свои места за прилавками. Затем начнут открываться конторы и город проснутся, чтобы прожить свой очередной день.

Но это все позже, а пока город спит. Сладко и безмятежно.

 

А где-то в мрачных тоннелях канализации рождается Смерть…