androg

Давным-давно в самую косовицу, к вольной деревеньке Гейтельмейровке, что стоит у моста через речку Дуняшку, подошло вражеское войско.

 

Собрались на пустыре за лабазом мужики - все до единого, все кто был в это время в деревне, кто не пошел на дальний покос. Потихоньку собрались, чтоб враг не прознал да бабы не проведали.

Все пришли: и кузнец, и дровосек, и плотник. И даже старик Карлыч, которого разбил радикулит, пришёл. И мельник, и сапожник, и пекарь пришли… И портной Матиас тоже пришёл, потому что жена его уехала на ярмарку вместе с золовкой. Пришёл и привел с собой маленькую дочку.

Собрались мужички и стали решать, что им с нашествием делать.

Кузнец сказал, что не было ещё такого, чтобы вольная деревенька Гейтельмейровка изменила, когда своему королю, и пропустила вражьи полчища через свои земли. Дровосек потряс грозно топором, но про себя подумал, что раньше и полчища-то к вольной деревеньке Гейтельмейровке не захаживали. Плотник, который всегда отличался красноречием, призвав в свидетели старика Карлыча вместе с его радикулитом, поклялся, что скорее стешет себе все до основания вот этим рубанком, чем допустит вражину до своей земли, короля и супруги. Старик Карлыч согласно закивал и проревел неожиданным басом боевой клич, под который ходил в молодости драться на ярмарках. При упоминании о плотниковской супруге мельник почему-то покраснел, и принялся, истошно подвизгивая, призывать народ к оружию, добавив от себя про накопленное за всю жизнь добро. Сапожник бацнул кулаком в грудь, выкрикнул нечто про бога-душу-мать, а добряк пекарь, уже под общий воинственный рёв, бросил на землю и растоптал свой колпак… И портной Матиас тоже прокричал что-то боевое, но не громко, чтобы не напугать прильнувшую к нему маленькую дочку.

Решили мужики собрать собственное войско и выступить против врага. Выбрали мельника генералом как единственного знающего грамоту, и стали записываться в армию. И кузнец записался и дровосек, и плотник… Дровосек, правда, предложил позвать альбо дождаться мужиков с покоса, но старик Карлыч возразил, что ждать некогда, да и мужиков от работы отрывать не к чему. За Карлычем записались сапожник и пекарь… Портной Матиас тоже записался, вздохнув украдкой из-за того, что не спросился у жены, и погладил по голове свою маленькую дочку. Один мельник не записался, потому что и так был генералом.

Стали воины снаряжаться на битву.

Взял кузнец молот и клещи. Дровосек сунул за пояс огромный топор. Плотник тоже хотел прихватить топор, но посмотрел на дровосека и взял рубанок. Старик Карлыч вытащил из сарая неотбитую косу, мельник выкопал из-под старого жернова ржавую аркебузу. Сапожник взял с собой острый резак, которым выкраивал стельки. Пекарь - большущую корзину с пирожками… А портной Матиас взял с собой маленькую дочку, потому что её не с кем было оставить.

Вышла армия из деревеньки Гейтельмейровки и тайным порядком двинулась к неприятельским позициям, а как же иначе – чтоб враг не прознал да бабы не проведали.

 

Ушли мужички. Странно, глупо, удивительно. Вроде даже не с перепою, вроде даже никто и не гнал… Ушли.

 

А на следующий день через деревеньку Гейтельмейровку проходило вражеское войско.

С полудня до самого вечера шли к старому мосту, к речке Дуняшке утомленные долгой дорогой солдаты. Шла пехота и конница, лучники шли и копейщики, и тяжелые панцирники. Длинная вереница битюгов протащила три громадные осадные пушки. Прогромыхал широкими телегами медленный обоз.

А вдоль улицы стояли мужчины – все, все кто был в это время в деревне, все кто вернулся вечером с дальнего покоса. Стояли и смотрели в землю.

Долго тянулось войско. А последними, уже на самом закате вступили в деревню семь рыцарей и человек в золотой короне.

Огромные, в тяжелых доспехах, на могучих конях медленно ехали они по деревеньке, и низкое солнце горело на полированной стали, и сияли свежие краски на треугольных щитах. И у первого на щите был кузнечный молот и клещи, у второго топор, у третьего рубанок, у четвёртого коса, у пятого аркебуза, у шестого резак, у седьмого корзина. А восьмой держал на руках маленькую девочку. И когда поравнялись рыцари с домиком портного Матиаса, наклонился он в седле и осторожно передал девочку полной женщине с заплаканным лицом. Потом развернулись рыцари и умчались во след уходящему войску.

А бравые защитники деревеньки Гейтельмейровки домой так и не вернулись. Что сталось с ними, не мог сказать никто. Только потом, на следующей неделе нашли пастухи восемь свежих могил на холме и склонившийся над ними чужой королевский штандарт.

 

Странные люди жили в тихой деревушке. Кто-то поплачет о них, кто-то посмеётся. Кто-то захочет разразиться длинной тирадой о доблести и мужестве, вызывающих уважение у самых заклятых врагов, кто-то будет дивиться глупости и наивности неотёсанного мужичья. Кого-то поразит бессмысленность смерти… Кто-то подумает о них – дураки, кто-то скажет – герои. Но кто скажет, где грань, отделяющая одно от другого. Кто скажет, где речка Дуняшка превращается в Великий Дунай.