Лина

Полежаев Александр Иванович родился 214 лет назад, 11 сентября. Русский поэт, переводчик. Направление - романтизм.

 

Полежаев Александр Иванович родился в селе Рузаевка Пензенской губернии.

 

Был внебрачным сыном пензенского помещика Леонтия Струйского и его дворовой Аграфены Федоровой, выданной после рождения сына за мещанина города Саранска Ивана Полежаева.

 

В августе 1816 переехал в Москву обучался в пансионах (при губернской гимназии и в частном пансионе Визара, ироническую характеристику которого поэт дал в поэме «Сашка»). Александр Иванович всю жизнь тяготился положением незаконнорожденного и не мог быть по существовавшему в то время законодательству принят в университет.

 

В сентябре 1820 стал вольным слушателем словесного отделения Московского университета. Среда, к которой он примкнул в университете, отличалась демократизмом, и не случайно в ней возник тайный революционный кружок бр. Критских (1827), по делу которых привлекался к допросу и Александр Иванович.

 

28 июля 1826 за вольнолюбивую поэму «Сашка» Николай I отдал поэта в солдаты Бутырского пехотного полка в Москве. Расправа царя имела роковые последствия для Полежаева 12 лет провел он в тяжелых условиях солдатской казармы, из них несколько лет в действующей армии на Кавказе, год содержался в тюрьме, незадолго до смерти был подвергнут телесному наказанию с такой жестокостью, что, по словам очевидца, «долгое время после наказания поэта из его спины вытаскивали прутья».

 

Поэт умер на койке военного госпиталя.

 

 

Казак

Под Черные горы на злого врага

Отец снаряжает в поход казака.

Убранный заботой седого бойца

Уж трам абазинский стоит у крыльца.

Жена молодая, с поникшей главой,

Приносит супругу доспех боевой,

И он принимает от белой руки

Кинжал Базалая, булат Атаги

И труд Царяграда — ружье и пистоль.*

На скатерти белой прощальная соль,

И хлеб, и вино, и Никола святой...

Родителю в ноги... жене молодой —

С таинственной бурей таинственный взор

И брови на шашку — вине приговор,

Последнего слова и ласки огонь!..

И скрылся из виду и всадник и конь!

Счастливый казак!

От вражеских стрел, от меча и огня

Никола хранит казака и коня.

Враги заплатили кровавую дань,

И смолкла на время свирепая брань.

И вот полунощною тихой порой

Он крадется к дому глухою тропой,

Он милым готовит внезапный привет,

В душе его мрачного предчувствия нет.

Он прямо в светлицу к жене молодой —

И кто же там с нею?.. Казак холостой!

Взирает обманутый муж на жену

И слышит в руке и душе сатану:

«Губи лицемерку — она неверна!»

Но вскоре рассудком изгнан сатана...

Казак изнуренные силы собрал

И, крест сотворивши, Николе сказал:

«Никола, Никола, ты спас от войны,

Почто же не спас от неверной жены?»

Несчастный казак!

 

* На Кавказе между казаков пистолет так всегда называется.

 

***

Картина

 

О толстый муж, и поздно ты и рано

С чахоточной женой сидишь за фортепьяно,

И царствует тогда и смех и тишина,..

О, толстый муж! о, тонкая жена!

Приходит мне на мысль известная картина:

Танцующий медведь с наряженной козой...

О, если б кто-нибудь увидел господина,

Которого теперь я вижу пред собой,

То верно бы сказал: премудрая природа,

Ты часто велика, но часто и смешна!

Простите мне, но вы — два страшные урода,

О, толстый муж! о, тонкая жена!

***

Кольцо

 

Я полюбил ее с тех пор,

Когда печальный, тихий взор

Она на мне остановила,

Когда безмолвным языком

Очей, пылающих огнем,

Она со мною говорила.

О, как безмолвный этот взор

Был для души моей понятен,

Как этот тайный разговор

Был восхитительно приятен!

Пронзенный тысячами стрел

Любви безумной и мятежной,

Я, очарованный, смотрел

На милый образ девы нежной;

Я весь дрожал, я трепетал,

Как злой преступник перед казнью,

Непостижимою боязнью

Мой дух смущенный замирал...

Полна живейшего вниманья

К моей мучительной тоске,

Она с улыбкой состраданья,

Как ропот арфы вдалеке,

Как звук волшебного напева,

Мне чувства сердца излила.

И эта речь, о дева, дева,

Меня, как молния, пожгла!..

Властитель мира, царь небесный!

. . . . . . . . . . . . . . . .

Она, мой ангел, друг прелестный,

Она — не может быть моей!..

Едва жива, она упала

Ко мне на грудь; ее лицо

То вдруг бледнело, то пылало,—

Но на руке ее сверкало,

Ах, обручальное кольцо!..

Свершилось всё!.. Кровавым градом

Кольцо невесты облило

Мое холодное чело...

Я был убит землей и адом...

Я встал, отбросил, от себя

Ее обманчивую руку

И, сладость жизни погубя,

Стеснив в груди любовь и муку,

Ей на ужасную разлуку

Сказал: «Прости, забудь меня!

Прости, невеста молодая,

Любви торжественный залог!

Прости, прекрасная, чужая!

Со мною смерть — с тобою бог!

Спеши на лоно сладострастья,

На лоно радостей земных,

Где ждет тебя в минуту счастья

Нетерпеливый твой жених;

Где он, с владычеством завидным,

Твой пояс девственный сорвет

И, с самовластием обидным,

Своею милой назовет...

Люби его: тебя достоин

Судьбою избранный супруг;

Но помни, дева,— я покоен;

Твой долг — мучитель, а не друг...

Печально, быстро вянут розы

На зное летнем без росы;

В темнице душной моют слезы

Порабощенные красы...»

Далеко, долго раздавался

Стон бедной девы над кольцом

И с шумной радостью примчался

За нею суженый с попом.

Напрасно я забыть былое

Хочу в далекой стороне:

Мне часто видится во сне

Кольцо на пальце золотое.

Хочу забыть мою тоску,

Твержу себе: она чужая!..

Но бесполезно изнывая,

Забыть до гроба не могу.