Макс Куба

Так. Я собираюсь написать свою книгу жизни. О чём она будет? О моей жизни, а, может, о моей любви (или несколько, а хотелось бы об единственной), ну или о танцах? Я и сам толком сейчас понять не могу, но что-то мне подсказывает, что пора начать её написать. Сегодня у меня вышел камень из правой почки. Хотя кто его знает, откуда он вышел? Возможно, из мочевого пузыря. Я его не спрашивал, а больше мне ответ на этот вопрос никто не даст, т.к. я в этот раз решил принять ситуацию как она есть и не вызывать скорую помощь. Точнее я её пытался вызвать, точнее – мои родители (спасибо им огромное, что примчались в эту трудную ситуацию, находясь за 100 км от меня). Но оператор сказала, что вызовов очень много и придётся ждать. А когда меня уже отпустил первый приступ, который длился около трёх часов, и начал окутывать сладкий сон после адских пыток и я, закрыв блаженно глаза, попросил отменить вызов. И если мне станет хуже, то мы снова вызовем бригаду скорой помощи. Скорой. И тут я улыбнулся. Сразу уснул.

 

Но я забегаю немного вперёд. Начну с самого начала, а точнее даже верну свои воспоминания года на четыре ранее, когда у меня случился первый в моей жизни приступ мочекаменной болезни. Вообще я не люблю слово болезнь. Считаю, что это не болезни, а то, что происходит с нами неминуемо благодаря нашим поступкам. И если достойно принять всё то, что случается с нами неприятного, то можно сделать выводы. Вот, например, этот камень. Какой в этом скрыт сакральный смысл? Я думаю, что в этот момент жизни я избавился от кое-чего ненужного мне. От того, что мне мешало и долго копилось в моём организме. Это могла быть обида, гнев, ненависть, не принятие кого-либо или чего-либо или ситуации. Короче, от лишнего. А спровоцировало это мои переживания на нервной почве, связанные с конфликтами с женой. Мы уже физически не могли находиться рядом и каждый раз только и делали, что ругались. От этого страдали мы сами и наш трёхлетний сын. И чтобы покончить со всеми этими ссорами, мы решили наконец-то развестись и жить отдельно. Как это в дальнейшем повлияет на наши отношения? Я не знаю. Жизнь покажет.

 

В этот день мне нужно было забрать сына из садика. Ещё с утра я неважно себя чувствовал. Проснулся весь разбитый, как будто накануне разгрузил вагон с мешками. Хотя когда я исколол полтонны дров, то наутро пробуждался всегда бодряком. А тут вроде ничего накануне не делал, а сил не было совсем. Записал какое-то видео про танцы, кинул пару призывов на мои занятия. Голова разболелась не на шутку. Выпил таблетку, но и она не помогла. Пришлось отменить занятия по танцам и встречу, чтобы посмотреть новое помещение для моего танцевального зала. День пролетел незаметно, ничего толком я так и не сделал. Пора уже ехать за сыном. Захотел перед выходом сходить в туалет, но не смог. В туалет хочу, но сходить не могу! Я не придал этому особого снимания, сходил в магазин за молоком, печеньем и яблоками, т.к. всё закончилось, а я знаю, что сын обязательно запросит что-то из этого.

 

Пока шёл на остановку встретил пару своих университетских друзей (тогда он был ещё институтом), но они прошли мимо и не обратили на меня никого внимания. Может, не узнали меня, а, может, были в своих мыслях. Я же как-то не нашёл в себе сил их окликнуть, т.к. чувствовал, что со мной что-то не так. Мысль о том, что я хочу в туалет, но не могу сходить меня не покидала. Я начал впадать в какое-то отрешённое состояние от мира. Всё, что происходило вокруг, мне не нравилось. Вроде бы на дворе весна, но в это время в начале марта я всегда болею. Честно, я вроде бы жду весны всю зиму и считаю дни до её наступления. Но в то же время ненавижу её. По крайней мере, март. В апреле у меня день рождения и как-то уже радостнее на душе. Я заскочил в троллейбус, т.к. он следует практически до детского сада. Тем более, на троллейбусе можно будет доехать обратно до дома, воспользовавшись этим же билетом, т.к. наши власти подарили нам столь щедрый бонус. Хоть как-то подсластили нашу жизнь. И на этом спасибо!

 

Уже в троллейбусе я почувствовал боль внизу спины. Мне становилось всё хуже. Разум начал мутнеть. Я вышел из троллейбуса на нужной остановке, но почувствовал, что сил забрать сына, у меня нет. Я срочно позвонил жене, объяснив, что мне плохо и у меня, похоже, выходит камень из почки, попросил забрать сына её. Дальше было как в тумане. Я почему-то не стал садиться в уходящий следом троллейбус (хотя сейчас думаю, что нужно было так сделать), а побрёл к следующей остановке. По дороге думал прогуляться пешком, но уже скоро понял, что сил дойти до дому у меня не хватит. Я дошёл до остановки, и тут мне стало совсем плохо. Стоять я уже не мог. Кружилась голова, ноги подкашивались, и я стал постепенно терять сознание. Обычно в таких ситуациях я звоню самым близким мне людям, а это до сих пор остаются (в который раз уже убедился) мама и папа. Эту зиму они решили прожить на даче и дать нам с женой и сыном спокойно жить. Но, как оказалось, жизни не получилось. Но сейчас не об этом. Мама обычно сразу впадает в панику и начинает что-то говорить в трубку. Звонить в скорую помощь, просить прохожих оказать помощь, звонить брату! Но я уже на тот момент мало что соображал и только умолял её успокоиться, т.к. позвонил для успокоения души, для поддержки. Услышать в трудную минуту заботливый и небезразличный голос матери. От этого стало немного легче.

 

В тот момент я уже расплылся на скамейке остановки в полубреду. Рядом стоящие люди не обращали на меня никакого внимания, кто-то даже отходил специально подальше в предчувствии незапланированных проблем и лишней суеты. А я особо ничего и не просил. Точнее уже не мог. Где-то в тумане из-за горизонта показался троллейбус. Я взял себя в руки, собрал последние силы и внёс своё бледное и обмякшее тело в троллейбус, по пути что-то крича бабкам, чтобы они поживее залазили в троллейбус. Плюхнулся на сиденье, сразу прислонился к стеклу, расстёгивая парку и поднимая шапку на лоб. Представляю, какой у меня был в тот момент вид, ведь я находился на грани обморока. Достал билет (который с обратом) и сунул его кондукторше. Она что-то долго ворчала, но я так и не понял что. Мне нужно было только проехать две остановки, и я имел на это законное гражданское право. Нехотя она отбила билетик, подтверждающий мой проезд, и сунула его мне. Я спросил, есть ли у неё нашатырь, т.к. мне плохо, но она только фыркнула на это и отправилась восвояси. Вот сука, подумал я. Дальше тучи сгустились, и происходящее стало напоминать ад. При этом я всеми фибрами ощущал все запахи и свежесть весны даже в троллейбусе.

 

Эти две остановки для меня показались целой вечностью. Я размышлял, что мне делать дальше. Мысли путались. Просить кого-то в троллейбусе, я так понял, смысла уже нет. Выйти и дойти до аптеки. А там окажут помощь. Но эту идею я отмёл, т.к. будут вызывать скорую, меня увезут в приёмное отделение, где я проваляюсь несколько часов никому не нужным. И врачи скажут, что привезли какого-то очередного алкаша, на тебе тазик и испражняйся в него. Такое было и не раз. Хотя на алкоголика я вроде пока не совсем похож. Видимо, дело не во мне, а в стереотипах. И нужно всё-таки врачам учитывать тот факт, что если человеку очень плохо, то он само собой выглядит неважнецки. Поэтому я решил, во что бы то ни стало дойти до дому, и приготовился к выходу. Кондуктор при этом орала на чьего-то ребёнка. Назвав его сукой малолетней за то, что он случайно уронил её коврик, который греет её жопу на кондукторском сиденье. Ребёнок, вроде, был то ли с бабушкой, то ли с мамой. Я хотел было заступиться, но понял, что не смогу дать отпор при моём состоянии и она меня ушатает этим же грязным ковриком и выкинет из её троллейбуса. Пассажиры начали возмущаться, кондуктор продолжала истерить. Чем закончилось дело, я не знаю, т.к. открылись двери и я вышел из оранжевого троллейбуса, едущего наверняка куда-то в ад. При этом я отчётливо помню все детали происходящего, но это было как в замедленной съёмке. Бесконечно долго.

 

Дальше уже не так интересно, но расскажу. Я уже не помню, как доковылял до дома. Реально не помню. Помню только троллейбус и в голове постоянно крутились слова «сука малолетняя» и этот коврик, похожий на шкуру облезлой собаки. Смутно помню, как жена привела сына из садика и оставила его мне, хотя до тренировки у неё оставалось около полутора часов. Могла бы и остаться ненадолго, видя моё состояние. А мне действительно на тот момент стало ещё хуже, т.к. со страшной болью ныла спина и весь правый бок. Сын что-то мне говорил, бегал, кричал, пел. Пытался пообщаться со мной, но, видимо, понял, что мне сейчас не до него, включил телевизор и стал смотреть мультики. Я плюхнулся на кровать и начал корчиться от боли, предвкушая многочасовые пытки. Родители скоро должны были подъехать, и эта мысль несказанно утешала меня. Так и произошло. Дальше я расслабился, что сын под присмотром и начал «кайфовать» от боли, а длились они ни больше, ни меньше как три часа. Потом все легли спать. Сын перед сном прибежал ко мне. Лёг рядом, обнял, что-то промяукал и шепнул на ушко. Тут я понял, что всё хорошо и закрыл глаза в надежде, что хотя бы часа три я просплю.

 

Вот я и подошёл к тому, с чего начал своё повествование. Я проспал чуть больше трёх часов, и меня накрыла новая волна болевого приступа. Ровно два часа я корчился от боли, блювал, ходил из угла в угол, т.к. лежать было уже невыносимо, молился. И через два часа приступ отступил, и я снова уже уснул с мыслью, что больше таких болей не будет. Так оно и случилось. Утром я проснулся и даже позавтракал, а ближе к вечеру через 24 часа после начала выхода камня, он вышел! Я просто начал ссать и он вывалился в раковину. Я намеренно стал писать в раковину, чтобы его поймать и сохранить на память. Теперь у меня их два. Я храню их в специальном пакетике. Первый меньше, а вот второй уже больше по размеру, где-то миллиметра 2 в диаметре, правда, немного сплюснутый. Вот такие красавцы из меня вышли с перерывом около четырёх лет. Тужься, Макс, тужься ещё! Если долго мучиться, то…