Колос Николай

ПЕРЕКРЁСТКИ. Книга вторая

Глава 25/47. Поверженный соперник

 

Вернёмся в последней главе второй книги «Перекрёстки» через Па-де-Кале в Арли.

Фанфары французской революции, в очень усечённом виде, в Арли отгремели более ста лет назад. Круги на воде от не навязчивого общественного мнения в том же Арли, и тихого крика за и против успокоились. И, если говорить образно, то зеркало местных озёр от почти забытого волнения о революции граждан Арли, свободно отражало, чуть подёрнутое тучками голубое, не обещающее никакой бури, мирное небо! Но ... для продолжения разговора … напомним ...

Началом Французской Революции история считает 14 Июля 1789 года со взятия Бастилии! Правда, некоторые историки говорят, что на момент взятия её, в самой Бастилии находилось лишь шесть мелких воришек, и их охраняли только два охранника! Что там было брать?! Но сам процесс прогремел на весь мир! И мир до сих пор нет-нет, да и кричит: «Взятие Бастилии»!!! А там как оно было на самом деле – знает лишь один Бог! Мы же, грешные, повторяем – первые начитавшиеся одних авторов, а вторые, начитавшиеся других авторов, чтобы была вечная Мировая Бастилия, и чтоб сыпались искры от столкновения лбов начинённых разным мнением!

Однако такой факт, как взятие Её грешной – был! И факт этот являлся лишь зерном, брошенным кем-то в подготовленную общественную почву, чтобы там рос вечный чертополох! Видимо она, почва то эта, и родила доктора Гильотина с его гениальным изобретением, знаменитым на весь мир, носящее его не стираемое имя!

И полетели из под гильотины революционные головы как кочаны капусты!.. И организаторов, и идейных отцов революции таких как Робеспьер, Мурабо, Давид, Марат, Дантон и много других. Правда Марата зарезали в ванной. А последователей их не сосчитать. Вначале анти революционеров, потом революционеров, потом – кто попался под горячую руку! Революция не особенно сортирует! Нет у неё идеального сита – разбираться будут потом … Через столетия. Гильотина для революции работала почти десять лет.

Родила Французская Революция и бумагу, называемую – Декларацией «Свободы! Равенства! и Братства»!

Думаю – эта Декларация, так и останется Декларацией до второго потопа! Или скажите мне, где вы видели свободу, равенство и братство в чистом виде, не обвешанное разнообразными условностями, убивающими наповал и Свободу, и Равенство, и Братство?! – Разве, если кто-то единолично уйдёт в Тайгу, или в Сельву … Но и там не будет никакой свободы, равенства и братства! – Вы будете зависеть от климата с его погодой, не поравняетесь с вековыми деревьями, с их мирной философией, не побратаетесь с ягуаром и бурым медведем – для них вы будете едой!

Вернёмся в 1916 год.

Казацкий полковник Букрат – отец Наташи, и её мать – Ольга покинули новое русское поселение возле Арли и их увёз теплоход «Император Пётр Великий» в Россию.

То ли так сильно влекла их Родина и уклад привычной жизни, то ли были ещё какие-то причины, но ... они уехали!

Наверно причины были серьёзные, что заставили их оставить на чужбине собственную дочь. Хотя чужбиной Новое Русское Поселение можно было назвать лишь с натяжкой – там были в основном русские люди, строившие по проекту российского магната Дончака своеобразный русский анклав. – «Русский Мир». И, как тайно думал полковник – Мир этот будет дополнением к Российскому Государству, чтоб потом, пусть только при жизни его правнуков, присоединить к любимой материнской России!

Но приоткроем занавес. Букрата и Ольгу потянула в Россию, да простит их Бог в такие годы – любовь! Ольгу – любовь к мужчине. Букрата – любовь к женщине. А они, те мужчина и женщина, жили в России. Не могли они – ни Ольга, ни Букрт, в свои уже зрелые годы прожить без любви до конца дней своих. Не могли! Совместная дочь их Наташа уже, благодаря полковнику и магнату Дончаку, крепко стояла на своих ногах. Поэтому её родители, не переживая за дочь, и вернулись – каждый на свою Родину.

Пароход «Император Пётр Великий» не знал других маршрутов. И летом, и зимой курсировал по одному курсу: Одесса – Па-де-Кале. Он перевозил из Новочеркасских личных подвалов полковника вино и другие товары, опустошая его имение, и его сбережения в банках России, чтоб построить дополнительную Россию в Турции и во Франции. Душа его ныла. Он перевозил из России, пока в чужие страны богатства, отрывая от своего сердца, разрывая себя! Он как чувствовал глубинным умом и душой, или скорее Божьим наитием колючие тернии, предназначенные для дальнейших дорог его Родины!

Полковник был душой и телом человек военный. Ему не раз приходилось использовать силу … и даже силу обагрённую кровью. Но такую силу он использовал в очень редких случаях и до боли не любил, и не признавал её. Он, как военный знал, что всё нужно завоёвывать, но ему хотелось завоёвывать по другому. Использовать для завоеваний не палаш и пушку, а мир и разум. Уже те два анклава в Турции и во Франции являлись его учебными пособиями, и пробными полигонами для грандиозных завоеваний! Дончак таким образом хотел приращивать и расширять Россию, пусть и с французским и турецким акцентом.

Оставим его на время. Он сейчас переживает лучшие времена сугубо личного позднего счастья.

Бывшая его жена Наташа была занята на новой Родине устройством в своих анклавах школ с преподаванием на русском языке. Поэтому сейчас и ждала с нетерпением прихода «Императора Петра Великого» не только с новочеркасским вином, но и с учителями гуманитарных и технических наук. Одновременно она была занята строительством школ. Бывший её муж Дончак перечислял на её счета накопленные деньги, полагая, что они должны работать не только на его семью, но и на Россию. И он для себя подчёркивал – что если на Россию, то значит – на его семью.

Конечно он увлёкся трудно сбыточными проектами. Предполагал, что строит где то там, далёкую во времени России, упуская сильно Россию текущего дня. Наверно чувствовал, что Армагеддон где-то рядом. Однако перенесёмся в Арли.

Наташа была занята, по существу устройством своих маленьких государств, но она была женщина! Красивая женщина! Молодая женщина! С полным, не усечённым набором женских чувств! С одной стороны она чувствовала, что забота придаёт ей сил осуществлять проект бывшего мужа, с другой стороны она чувствовала какую-то телесную и духовную неудовлетворённость. Иногда это выводило её из равновесия. Нужно было лавировать самой перед собой!

Разумом она понимала – Дончак ей не пара. И ещё женским чутьём понимала в кого он по настоящему влюблён и кого по настоящему любит её мама. Вот такой редкий любовный треугольник! Он часто атаковал её душевным не равновесием. Если бы он был один … треугольник-то! Но появился и другой. За её даже мимолётный взгляд соперничали два человека. – «Отец» Леонид и брат по отцу её маленького сына, уже взрослый Владимир – сын Дончака от первого брака! В этом не было бы беды, если бы она предпочла одного из них … но ей нравились оба и в одинаковой мере. Любовью она не пылала ни к одному – просто нравились. Её душа ещё была разогретая и постепенно остывала к своему бывшему мужу, а в данное время коллеге по большому замыслу – полковнику Дончаку. И пока душа её не успела остыть.

Что касается телесных мук и эротической не удовлетворённости, то она на столько загрузила себя работой, а работа требовала ежедневной и ежечасной неотложности, что отнимала последние силы и ничего не оставалось для эротической потребности.

Первая жена полковника Дончака, а сейчас её верная и лучшая подруга Елен, охотно занималась её маленькими детьми и готова, в силу своего возраста, стать их бабушкой, но они её, благодаря её нежности, считали второй мамой. Чему она была очень рада.

Когда Наташа ложилась спать, то в те несколько часов провала, иначе она не могла назвать свой сон – снился её родной Дон.

Между тем наступила осень. Она в Арли такая же красивая как и в Новочеркасске. Так же наливается виноград, только здесь его, казалось собирали с большим рвением. Ведь собирали для себя! И собирали напевая российские и донские казачьи песни.

В первых числах осени совершилось два, казалось незначительные события, определившие дальнейший личный поворот хозяйки анклава. В воскресенье, не занятые уборкой винограда, многие уехали из Арли в Па-де-Кале, искупаться в проливе, Ла-Манш пока тёплая вода и погреться на приятном осеннем солнце. В том числе были Наташа, «Отец» Леонид и младший сын Дончака от первого брака Владимир. Среди самых незначительных разговоров, речь зашла о Байроне! Но не о его поэзии, а о том, что он мог переплыть пролив Ла-Манш. Леонид, что-то прочертил на песке, подумал и серьёзно сказал.

– Я вот посовещался с Богами, заручился их помощью и решил повторить практику английского поэта. Я переплыву Ла-Манш. Я это сделаю сейчас. – Наташа засмеялась, но ничего не сказала. Тут же поднялся его соперник, мускулистый красавец Владимир и сказал –

– Я тоже переплыву!

– Тогда каждый должен рассчитывать на свои силы – сказал Леонид – помощь вряд ли можно будет получить от уставшего пловца –

– Идет – ответил его соперник.

Отговорить от дурной идеи Наташа их не могла. – Ещё она знала, что битва идёт за её внимание и руку. И на карту была поставлена их жизнь!

Единственно, что она могла сделать – так это нанять моторную небольшую яхту для страховки. Яхта должна была плыть рядом. Никто из соперников от яхты не отказался. До английского Дувра было тридцать километров! В среднем такое расстояние можно преодолеть за восемь часов. С отдыхом на воде часов за десять. Конечно каждый рисковал. Это была своеобразная дуэль, без пистолета и без шпаги, но такая же опасная для жизни.

Весть разнеслась по пляжу и нашлось два десятка человек, любителей острых ощущений, чтоб сыграть в тотализатор. Человека три за Леонида, человека два за его соперника, но в основном за переплывут – не переплывут. Игра началась! Наташа села на яхту тоже, чтоб всё таки отговорить их от безумной идеи уже на плаву. Сели два человека от тотализатора – следить за чистотой игры.

Соперник Леонида – Владимир вырвался вперёд. Его уже почти не было видно на горизонте, между мелкими волнами. Но через час Леонид догнал соперника и еще часа два они плыли рядом, пока Владимир не выдохся. Матрос ему помог забраться на яхту. Неудачный соперник Леонида отдышался и сел отдельно, опустив голову. А над проливом опустился вечер. Вода освещалась только звёздным небом. Вокруг темень и синь. Яхта потеряла пловца из виду. Она сделала несколько небольших галсов вправо и влево, но пловца не обнаружила. Все вздохнули и перекрестились. Однако яхта, на что-то надеясь, малым ходом доплыла до противоположного берега.

Какое же было удивление и радость когда Леонида нашли озябшего полуобнаженного на противоположном берегу пролива. Он приплыл первым. Его начали поздравлять, а он вместо благодарности сказал –

– Хочу спать!

Второй случай произошёл буквально через две недели, когда все забыли и перестали говорить, что Ла-Манш не такой и широкий! Подумаешь, каких то тридцать километров! И переплыть можно!

Прибыл «Император Пётр Великий» и все кто был не занят на сельхозработах приехали в порт для его разгрузки. Прибыли и оба соперника Наташи.

Между прочего груза было десять молодых лошадей и одна карета. Разгружать корабль предстояло несколько дней, но лошадей с каретой выгрузили в первую очередь. Конечно лошадям нужно было освоиться и осмотреться, после долгого пребывания в специальном лошадином трюме. Однако Владимир, любитель острых ощущений и лошадей одновременно, выбрал две чисто белые лошади, с чёрной отметкой на лбу, запряг их в карету и предложил Наташе – возлюбленной и условной родственнице – бывшей мачехе, сесть с ним в карету.

Он подал ей руку, усадил на мягкое сидение и сказал: «Прокачу как любимую женщину и родственницу», сам перебрался на козлы.

Карета тронулась. За каретой следовала в Арли вереница верховых, и гружённых повозок.

Карета с Наташей, управляемая Владимиром ехала первой и на много оторвалась от остального обоза.

Всё было нормально до тех пор, пока их не встретили два легковых «Рено» обгоняющие друг друга.

Они поравнялись с каретой и каждый нажал на клаксон. Лошади были молодые, мало объезженные и наверно впервые увидели такое чудо как автомобиль. От непривычного звука они испугались и понеслись, петляя то вправо, то влево! Доехав до чистого поля, они свернули, помчались ещё быстрей и карета только подпрыгивала как мячик. Владимир справиться с ними не мог и конечно … растерялся! Лошади его не слушались. Он натянул сильно вожжи и привстал. На какой-то кочке он и сам вылетел из кареты подобно мячику, держась за вожжи. Его протянуло по полю, пока он не разжал руки. Из-за дополнительного препятствия у ног лошадей, они ещё больше испугались. В карете ни живая - ни мёртвая осталась одна Наташа! А лошади неслись как бешеные! Всё видел следовавший позади обоз.

К счастью Леонид ехал на оседланной лошади и рванул вперёд наперерез движению кареты. К сожалению автогонщики, будучи под хмельком, тоже начали догонять карету, нажимая на клаксон, создавая ажиотаж и пугая лошадей. Но на бездорожье автомобили заглохли. Леонид про себя сказал «Слава Богу!». Так длились длиннющие семь, или восемь минут!

Леонид догнал карету, галопируя пристроился справа и прижался к испуганному коню. Он был весь в мыле. Леонид приловчился и схватил возжи мокрого от мыла жеребца. Тот громко заржал, стал на дыбы и рухнул безжизненный на землю! Не выдержало сердце … Второй конь тащил карету, но уже делая круг как возле оси упавшего коня. Через минуту он остановился и тоже рухнул на землю …

– Жалко жеребцов … сказала испуганная Наташа …

Прошло несколько дней. Мать обняла перебинтованного сына, похлопала по плечу и сказала – Примирись … ты не соперник Леониду и ... Наташа не твоя женщина.

– Я это понял – ответил он … но спасибо случаю! В моей душе и сердце появилось какое-то новое чувство … мне захотелось смотреть на женщин не только за мольбертом …

– Вот и хорошо – ответила мать – может даст Бог я дождусь желаемых внуков …

Мир замер, ожидая грядущее ...

 

Конец второй книги.