Карпов Андрей

Поэтический текст неизбежно является речью с предельно повышенной выразительностью. Поэзия должна быть ёмкой. Волшебство поэзии построено на том, что в немногих словах говорится многое.

 

Поэтому именно в стихах проще всего найти примеры фигур речи (за исключением нескольких видов, которые более уместны в прозе). Фигуры речи (или стилистические фигуры) – это речевые конструкции, предназначенные для создания усиленного эффекта. Можно взять любой стих и обнаружить в нём сразу целый пучок фигур.

 

К примеру, стихотворение Сергея Есенина «Береза».

 

Белая береза

Под моим окном

Принакрылась снегом,

Точно серебром.

 

На пушистых ветках

Снежною каймой

Распустились кисти

Белой бахромой.

 

И стоит береза

В сонной тишине,

И горят снежинки

В золотом огне.

 

А заря, лениво

Обходя кругом,

Обсыпает ветки

Новым серебром.

 

Тут тебе и эпитеты («сонная тишина», «снежная кайма»), и метафоры («горят снежинки», «распустились кисти белой бахромой»), и сравнение («точно серебром»). Есть олицетворения: береза «принакрылась снегом» (как будто она является субъектом действия), заря «лениво» обходит кругом («лениво» – характеристика действия живого существа). Также к средствам выразительности тут можно отнести инверсии – перестановку слов по сравнению с обыденным (прозаическим) порядком: «и стоит береза».

 

И какой стих мы ни подвергли бы анализу, урожай фигур речи будет немалым.

 

Более того, вряд ли подобный аналитический подход может исчерпать все средства выразительности, используемые в поэзии. Различные классификации тропов и фигур речи могут быть весьма обширными, но всегда есть то, что в классификацию не укладывается.

 

Вот, например, три стихотворения, в которых используется один стилистический приём, который можно назвать «присоединением» или «переносом».

 

У Феликса Чечика:

 

«…и сбросив сновидений бремя

я память разукрасил охрою

и выкрасил в багрянец время»

 

Память и время включаются в описание пейзажа. Вернее, краски пейзажа переносятся на них. Внезапно стих, явно принадлежащий к пейзажной лирике, обретает чуть ли не вселенскую глубину.

 

Или у Дмитрия Ханина:

 

«Ты приглядись к осенней мгле –

И вдруг почувствуешь устало

Что сам на капле-корабле

Плывёшь к незримому причалу…»

 

Тут адресат стиха (лирический герой или сам автор) также вдруг оказывается присоединённым к дождю. Он переносится из внешних наблюдателей внутрь процесса.

 

Примерно то же самое мы можем обнаружить в «Ночной песне странника» Гёте. Общеизвестен перевод Лермонтова:

 

«Не пылит дорога,

Не дрожат листы…

Подожди немного,

Отдохнёшь и ты».

 

Лермонтов далеко ушел от оригинала, поэтому его «Из Гёте» можно считать самостоятельным произведением, но эффект переноса, подключающий ночного путника к глухому покою пейзажа, существовал изначально.

 

Язык поэзии богат. Литературоведы могут в нём рыться бесконечно, открывая для себя всё новые грани поэтической выразительности. Однако, представляется, что через изучение различных классификаций речевых фигур вряд ли можно усвоить навыки поэтического взгляда на мир. Поэтическое мировосприятие первично, а фигуры – это лишь формы, в которое оно выливается. Именно поэтому абсолютной классификации не существует.

 

Больше хороших стихотворений в Telegram-канале ЕЖЕДНЕВНИК ПОЭЗИИ