Пучковский Михаил

"- А ты, что ты мне расскажешь?

- Прохожая на улице внезапно, одним щелчком, закрыла зонтик, чтобы вымокнуть под дождём. Школьник рассказывал учителю, как прорастают из земли папоротники, учитель был удивлён. Слепая, которая искала ощупью свои часы, вдруг ощутила моё присутствие."

(Из диалога ангелов Дамиэля и Кассиэля, "Небо над Берлином", реж. Вим Вендерс).

Возможно, многим непонятно, в чем смысл этого диалога, когда два ангела поочередно рассказывают друг-другу какие-то незначительные эпизоды из жизни людей, которые им довелось наблюдать. И эти эпизоды, увиденные глазами ангела, приобретают необъяснимые смысл и красоту, иначе - зачем бы они стали ими друг с другом делиться. Каждый из этих разрозненных микросюжетов - неотъемлемая часть неизъяснимого целого и цельного глобального сюжета всего человечества, и в этом качестве они имеют и смысл и значение. Это ангельское виденье мира и его красоты. И, поскольку это мог увидеть и осмыслить один немецкий кинорежиссер и сценарист, это состояние доступно не только ангелам, но и людям. Но люди, вошедшие в него, становятся невидимы, как ангелы, выпадают из поля зрения мира, занятого самыми рутинными делами, не приносящими радости, смысл которых ускользает от него самого. С точки зрения жизни, связанной с постоянным маятниковым движением от ликования к унынию и обратно, движущей силой которого является поиск "игры страстей в непосредственной близости от Покровских Ворот",

человек в ангельском состоянии как бы статичен, не заметен, не интересен. И для искусства тоже. "Все счастливые семьи счастливы одинаково". Где в этом поиск, метания, смех и слёзы, буря и натиск? Человек считает, что для счастья ему надо быть чем-то, интересным и значимым в глазах других. Если эта цель достижима, то очень эпизодически, потому что все заняты одним и тем же броуновским движением. Погоней за чем-либо, чего, по их мнению, не хватает для счастья.

А счастье доступно созерцающим, наблюдающим красоту в каждом миге времени/пространства здесь и сейчас, и радующимся этому, и благодарящим за это. И это не исключает и не противоричит возможности одновременного действия, движения, развития. Просто уходит сопротивление тому, что в обычном состоянии раздражает, удручает, выбивает из колеи. Счастливому человеку хватает всего того, что он имеет "здесь и сейчас", и каждый новый миг эти обстоятельства могут меняться. Он обучается отдавать без жалости и приобретать без алчности, воспринимая отдачу и приобретение, как две грани одного процесса, одного движения, не отрицает и не боится боли. В этом состоянии нет статики, нет желания остановить мгновение и ухнуть в фаустову ловушку мухи в янтаре. Тот, кому чего-либо не хватает для счастья, едва ли когда-нибудь будет счастлив. Тот, кто концентрируется на негативе вокруг себя и генерит негатив в ответ - не будет счастлив никогда.

У счастья всего два залога.

Радость, которая всегда с нами. Благодарность Тому, кто её даёт.

Когда нас наполняют эти два состояния, не остаётся места негативу, которого всегда было и будет много вокруг, просто мы перестаем быть частью его механизма самовоспроизведения. Радость не может исключить боль, но может быть благодарна и за неё тоже, как за элемент роста, обучения и развития. Так просто и так скучно, ага.