Филатов Игорь

Ш О П Е Н

 

Сегодняшний выпуск посвящён великому польскому композитору Фридерику Шопену.

 

Моё отношение к нему передать словами трудно. Я не то чтобы ценю или люблю его, мне легче жить от сознания, что он есть и всегда будет. Это придаёт моей жизни некую устойчивость и уверенность, что добро побеждает зло; что Красота всегда будет нас спасать; что в жизни есть высший смысл, который не ограничен нашим физическим существованием. Можете назвать это пафосом, метафизикой, можете не читать дальше. Но лучше прочесть, а главное — послушать.

 

Очень кратко о нём…

 

Он был рождён для музыки. Когда ему было 12 лет, педагог отказался заниматься с ним, сказав, что ничему не может его научить, что ребёнок уже играет, как взрослые пианисты самого высокого уровня. А в его сочинениях уже тогда просматривались черты будущего гения. «Польский Моцарт» — так его называли.

Двадцати лет Шопен уехал в Париж делать карьеру и добывать славу. В Польше, которая была в те времена музыкальным захолустьем, делать ему было нечего. На родину он больше не вернулся, хотя любил её безмерно. Так сложилось… А в 39 лет умер от чахотки, завещав похоронить своё сердце на родине. За эти 19 лет успел стать легендой и гордостью своего народа.

 

Чем же он заслужил свою славу?

 

Музыка его — блестящая, виртуозная и в то же время необычайно искренняя; оцененная по самым строгим меркам меломанами и полюбившаяся простым обывателям; европейская по совершенству формы и очень национальная по сути, — подняла Шопена на уровень Баха, Моцарта и Бетховена, хотя он не написал ни одной симфонии или оперы, не был реформатором, основателем и т.п. Всего лишь пьесы для фортепиано: вальсы, мазурки, полонезы, ноктюрны, баллады, этюды — вот что такое Шопен. Но с этими пьесами он стал вровень с самыми великими. Почему? Потому что его музыка — это впечатления человека, влюбленного в жизнь, в красоту, выраженные с такой таинственной легкостью, так искренне и непосредственно, что противиться обаянию этой музыки невозможно.

 

Он прожил весьма нелёгкую жизнь. Вот что он написал за год до смерти: «Если бы я даже мог влюбиться в кого-нибудь, кто меня тоже любил, как мне хотелось, то все равно бы не женился, ведь у нас не было бы, что есть и где поселиться... Бедовать можно в одиночку, но вдвоём это величайшее несчастье. Я могу сдохнуть в больнице, но жены без хлеба после себя не оставлю. Стало быть, о жене не думаю вовсе, а о доме, о матери, сестрах. Да поможет им бог сохранить присутствие духа! Между тем, куда запропастилось мое искусство? А сердце моё где истратил? Едва помню уже, как поют на родине...»

 

Казалось бы, что мы должны услышать в его музыке? Жалобы? Недовольство? Нигилизм? Озлобление?

 

Послушайте Вальс ля-бемоль мажор (опус 34, № 1). (ссылка ниже, в первом комментарии)

 

Этот вальс написан после встречи с семьёй: отцом, матерью, старшей сестрой — месяц счастья в Карлсбаде, когда он снова был «их обожаемым Фрицеком». Они встретились в Германии, и счастье Шопена было безмерно. Как щедро он делится с Вами этим счастьем!

 

Ещё один вальс… Письма от любимой сложены в шкатулку, перевязаны лентой; сверху надпись — «Моё горе». Любимая вышла замуж за другого. Как красиво звучит печаль Шопена! Он из всего умел сделать Красоту!

 

Вальс до-диез минор. (ссылка ниже, в первом комментарии)

 

Ноктюрн, в котором почти физически ощущается тоска по родине. Написано это знаменитое произведение в Париже, этой столице мира, где, по словам Шопена, «... самая пышная пышность, самое свинское свинство, самое благородное благородство и самые преступные злодеяния». Он известен, более или менее обеспечен (хотя уроки начинающим пианисткам всё же приходится давать); у него громкий и тягучий роман со знаменитой писательницей (Жорж Санд); он выступает в салонах для богатых пресыщенных бездельников, знается с самыми прославленными писателями и художниками и… тоскует, тоскует по Родине.

Разделите с ним его тоску. Вам станет грустно и всё же хорошо, как будто Вы поговорили по душам с незнакомым человеком и утешили его в беде.

 

Ноктюрн № 20 до-диез минор (ссылка ниже, в первом комментарии)

 

Бывает, слышишь: всё плохо, все плохие, и вообще, жизнь — сплошная жесть. Да нет же! Если самому делать, чтобы стало лучше, а не обличать и жаловаться, то оно и будет лучше. Это урок, за который я благодарен Шопену помимо собственно музыки. Несмотря на внешнюю хрупкость, силе духа Шопена можно позавидовать. В его жизни были моменты отчаяния, когда не хотелось жить, но он не жёг рояли, не выпрыгивал в окно, он писал музыку, в которой всегда торжествует Красота.

 

Для меня Шопен не просто композитор, он — мой друг. Его музыку я слушаю чаще других и каждый раз словно встречаюсь с человеком, который мне рад. Очень многие пианисты любят играть Шопена по той же причине. Знаменитый китайский пианист Юнди Ли сказал: «Мне нравится играть Шопена, потому что я чувствую, что он меня любит». Полюбите же и Вы его, такой друг не предаст, не покинет и не научит плохому.

 

Написал это и думаю: как связать Шопена с поэзией, чтобы не придирались блюстители тематической чистоты сайта?

 

Ответ прост: Шопен — истинный поэт в музыке. Его ноктюрны, вальсы, баллады, мазурки — это те же стихи, только в музыке. И какие! Безупречные по технике, совершенные по форме, полные образов! Мне кажется, что, слушая Шопена, любой поэт станет писать лучше, потому что лучше станет его слух, разовьётся вкус, его внутреннее пространство станет глубже, в нём прибавится КРАСОТЫ.

 

Фантазия-экспромт до-диез минор (ссылка ниже, в первом комментарии)

 

 

P. S. Недавно был день рождения Курта Кобейна. Читал пост, посвящённый ему: какой он был замечательный, как он в вечность шагнул после передоза… Не оспариваю его заслуг перед человечеством, но напоминаю: сегодня,

22 февраля, день рождения Шопена. Прошло 175 лет со дня его смерти, а он и сегодня живее всех живых — сами слышали. А кто-нибудь вспомнит о Кобейне через сто лет? Я не противопоставляю, просто советую: любите на здоровье «Нирвану», «ДДТ» и «Рамштайн», но не пренебрегайте тем, что является действительно вечным. Тем, что может стать нашим спасением на каком-нибудь Высшем Суде. Там скажут:

— Люди?! Да это же такие злобные, лживые, эгоистичные существа! Ни дня без войн, вечно что-то делят: то землю, то деньги, то славу. Пора этот эксперимент прекращать, хотя задумка была неплоха… Постойте! Но ведь у них был Шопен! А-а-а… Это меняет дело! Если они хоть изредка способны генерировать таких представителей, надо дать им ещё один шанс. Последний!

 

Всем хорошей музыки!