Айвенго

— Вот, слушай, – сказал он торжественно. – «Ночью над кораблями Васко да Гама появляется призрак, который предсказывает морякам неизбежную гибель. «Кто же ты?» – дерзко крикнул я, прерывая его мрачные заклинанья. – «Я тот неприступный мыс, который вы, португальцы, называете мысом Бурь. Я был великим… Мы вели войну против богов, и я громоздил гору на гору, чтобы добраться до неба. Мой флот пересекал моря и моря, чтобы сразиться с Нептуном».

– Это Сервантес?

– Дубина! Это – Камоэнс, величайший португальский поэт.

Я откровенно сознался, что слышу о нем впервые.

В. Каверин. "Петроградский студент"

 

Сегодня речь пойдет о поэте, к которому можно применить два, казалось бы, взаимоисключающих эпитета: величайший и… малоизвестный.

Имя его – Луис де Камоэнс.

И это тот случай, когда можно с уверенностью сказать, что даже далекие от поэзии люди слышали это имя. По крайней мере, те, кто смотрел фильм «Покровские ворота». Ибо Хоботов его упоминает и цитирует.

А более начитанные вспомнят пушкинские строки:

«Суровый Дант не презирал сонета;

В нем жар любви Петрарка изливал;

Игру его любил творец Макбета;

Им скорбну мысль Камоэнс облекал».

Здесь Александр Сергеевич ставит это имя в один ряд с тремя величайшими фигурами мировой поэзии – и совершенно справедливо.

Ибо Камоэнс – не просто великий поэт своей страны, имеющий для португальского языка и классической литературы, по сути, то же значение, что и Пушкин для нашего языка и литературы, а Данте – для итальянского. Нет, для португальцев он – нечто большее, потому что создал не просто национальный эпос, сопоставимый с «Одиссеей» и «Энеидой» (апелляция к Улиссу и Энею содержится уже в зачине эпопеи), но и соединил в нем дух национального мифа с абсолютно реальным и фактологически точным историческим повествованием.

Поэма «Лузиады» - не просто шедевр мировой литературы, она – уникальный артефакт, аналога которому нет ни в одной национальной литературе. Между тем перу ее создателя принадлежат также великолепные сонеты, элегии, эклоги и оды.

Неудивительно, что им восхищались многие великие писатели и ученые, среди которых - Сервантес, Вольтер и Александр фон Гумбольдт, а Шлегель писал, что он «был не поэтом, а целой литературой».

В следующем году (или же годом позже - тут источники расходятся) исполнится пятьсот лет…- здесь следовало бы сказать: «со дня рождения Камоэнса», но дата эта неизвестна, как и точный календарный год.

Между тем Пушкин – отнюдь не первый из русских поэтов, кто говорил о Камоэнсе. Еще Ломоносов неоднократно цитирует «героическую поэму Камуенса» в своем «Кратком руководстве к красноречию». Говорили о его творчестве также Тредиаковский и Сумароков. Но более всего прославил его имя в России XIX века, конечно же, Жуковский.

«Драматическая поэма» Жуковского «Камоэнс» завершается ставшими впоследствии знаменитыми словами, вложенными в уста умирающего поэта: «Поэзия есть бог в святых мечтах земли».

Что касается проблемы перевода главного творения Камоэнса на русский язык, то еще двести лет назад, в 1822 году Павел Катенин в «Письме к издателю» поставил вопрос о необходимости стихотворного перевода, который был бы адекватен оригиналу, и предложил переводить авторские октавы пятистопным ямбом.

При этом первым переводом «Героической поемы Лудовика Камоенса «Лузияда»» на русский стала версия в прозе, опубликованная в 1788 году и принадлежавшая А. Дмитриеву, брату известного в свое время поэта И. Дмитриева, причем вместо оригинала использовался его французский перевод. Однако, в дореволюционной России так и не появилось полного перевода великого труда португальского гения, содержащего 1102 октавы (восьмистрочных строфы), то есть 8816 строк.

Первым, кто взялся за эту поистине геркулесову задачу, был Михаил Иванович Тра́вчетов. Он родился в Петербурге в 1889 г. и обучался в царскосельской гимназии, по окончании которой был лишен золотой медали за публичное чтение на вечере революционных стихов. В 1913 г. окончил филологический факультет Петербургского университета. Будучи студентом, дважды побывал на родине «португальского Гомера», или «португальского Вергилия», как величали Камоэнса в XVIII веке, проведя там два лета в 1910-1911 гг. Именно после этих поездок у него возникла идея перевести эпопею Камоэнса на русский язык. Однако прошло еще двадцать лет, прежде чем эта работа была начата в 1932 году. Естественно, будучи знатоком испанского и португальского языков, Травчетов выполнял перевод не с подстрочника, а непосредственно с текста оригинала. Ранее уже были напечатаны переводы из Лопе де Вега, Кальдерона и др., выполненные им для «Антологии испанской поэзии».

Травчетов также был первым, кто полностью перевел на русский язык «Трофеи» - сборник сонетов Ж. М. де Эредиа, французского поэта кубинского происхождения. Однако, этот перевод остался неопубликованным и был издан лишь в 2016 году.

Работа над «Лузиадами» была окончена в 1938 году. В качестве редактора перевода был приглашен крупный испанист профессор Смирнов, оценивший его очень высоко. Редактирование перевода заняло почти год, и за это время автор почти полностью переработал текст, стремясь достичь возможно большей его художественности и точности. Однако, в начале 1940 года продвижение издания застопорилось. Возможно, по причинам идеологического свойства: произведение недвусмысленно «воспевало империализм и колониализм», а его автора причисляли к «апологетам капиталистической экспансии» и «попутчикам торгово-капиталистической буржуазии». Тем не менее, в мае следующего, 1941 года рукопись была сдана в набор Госиздатом. Однако, начавшаяся война похоронила этот проект. А сам Михаил Иванович, отказавшийся эвакуироваться из родного города, скончался в декабре того же года, став жертвой даже не голода, а сердечного приступа, случившегося после одного из ночных дежурств на крыше дома по тушению зажигательных бомб.

Бесценная рукопись, подготовленная к печати, исчезла, а рабочие тетради переводчика в течение десятилетий хранились в библиотечных фондах, не будучи востребованы. Гигантский труд увидел свет, прежде всего, благодаря невероятным усилиям сестры своего создателя, Софьи Дубровской (также получившей образование в области иностранных языков) спустя три четверти века после окончания его автором.

На протяжении более сорока лет Софья Ивановна безуспешно добивалась издания, восстановив труд брата по черновикам и даже заново переведя 236 октав, перевод которых был утрачен вместе с неизданной рукописью. Однако несмотря на все усилия, при ее жизни были опубликованы лишь отдельные отрывки из травчетовского перевода: сначала профессором Смирновым, а затем Пуришевым – составителем хрестоматии по зарубежной литературе эпохи Возрождения, издававшейся дважды – в 1959 и 1976 годах.

Между тем в 1988 г. (ровно через двести лет после выхода дмитриевской версии) в печати появился новый (и также стихотворный) перевод «Лузиад», принадлежащий Ольге Овчаренко – видному португалисту современной России. В интервью португальской прессе 2019 г. она рассказывала, что ей потребовалось четыре года на то, чтобы перевести текст, и еще три – чтобы добиться его издания. Более того, когда в те же годы она задумала написание докторской диссертации по Камоэнсу в МГУ, ей заявили, что выбранный ею автор этого не заслуживает ввиду своей недостаточной значимости.

Так что неудивительно, что после кончины С. Дубровской в 1990 г. понадобилось еще более двадцати лет, прежде чем в этой истории была поставлена точка. Подобно рукописи оригинала, спасенной при кораблекрушении в XVI в., перевод все-таки уцелел и наконец был издан. Произошло это девять лет назад, в сентябре 2014 года. И это стало событием огромного значения в «жизни» Камоэнса в России.

А сам великий португалец покинул этот мир в 1580 г., в год чумной эпидемии и перехода своей страны под власть испанского престола вследствие образования т. н. личной унии корон двух королевств. Создание этой формы единого государства позволило распространить власть испанских Габсбургов на всю территорию Иберийского (Пиренейского) полуострова, низведя статус португальской государственности фактически до уровня некой автономии, и ознаменовало утрату национальной независимости на 60 лет. А ведь всего 80-ю годами ранее состоялась та самая беспримерная экспедиция Васко да Гама, действительно проложившего (в отличие от Колумба) морской путь в Индию (о чем и повествовала великая поэма)! Португалия была на пике могущества, став великой морской державой, и даже заключила с Испанией договор о разделе мира, где путем проведения специальной разграничительной линии (т. н. папского меридиана) моря и земли земного шара были поделены между двумя великими католическими державами как сферы влияния, владычества и разрешенного судоходства. А всего 60-ю годами ранее было великое кругосветное путешествие Магеллана.

Не случайно за некоторое время до своей смерти Камоэнс писал: «Я умираю не только в отечестве, но и вместе с ним».

Для полноты хронологической картины остается добавить, что 1524 год, который обычно указывается как предположительный год рождения поэта, оказался также годом смерти Васко да Гама и рождения Пьера де Ронсара.