Якимович Марина

Марина Якимович (Марина): Сергей, я хочу поблагодарить Вас за согласие дать интервью. Расскажите моим читателям о себе. Начните с рассказа о родительской семье. Кто Ваши родители? Кто был главным человеком в детстве? Расскажите об эпизоде из детства, который запомнился.

 

Сергей Кривонос (Сергей): Мои родители были представителями одной из самых гуманных профессий – мама, Варвара Ананьевна, работала медсестрой, отец, Иван Тимофеевич, - фельдшером. Обоим им пришлось пережить войну, мама – участник трудового фронта, отец прошел всю Великую Отечественную в составе партизанского отряда и действующей армии. Их награды (и трудовые, и фронтовые) я бережно храню, они всегда – на видном месте в квартире. Оба они для меня образец порядочности и доброты. Их заботами, усилиями я и вышел в жизнь, получив образование.

Если говорить о полном составе семьи, в которой прошло моё детство, то надо, конечно вспомнить и бабушку (мамину маму) Таисию Трофимовну, и родного брата Васю, который всегда был мне и другом, и помощником.

Детство – период активный, бодрый, насыщенный впечатлениями, открытиями, познаниями. И самых разных событий (смешных и грустных, радостных и не очень) произошло немало. Но на память почему-то сразу приходит такой эпизод. В поселке Сосновый, где проживала наша семья, строился 60-квартирный дом, и в этом строящемся сооружении мы, 6-8 летние пацаны, играли в войну. До окончания стройки было ещё далеко, недоделок хватало. И вот во время игры я сорвался с первого этажа и полетел в подвал дома. Всё бы ничего, но в этом подвале кучей лежал силикатный кирпич, острые рёбра которого торчали во все стороны. И я грохнулся на эту кучу лбом. Мои друзья испуганно бросились в подвал, боясь увидеть самое худшее Но мне крупно повезло – угодил на плоскую поверхность, а не на рубец и отделался крупной “шишкой” на лбу. Чуть влево-вправо, и исход мог быть весьма плачевным. Для родителей это был бы просто непереносимый удар, ведь до этого они потеряли сына Колю (моего брата), которого мне увидеть так и не довелось. История эта, конечно, невеселая, но запомнилась на всю жизнь.

 

Марина: О чём Вам в детстве мечталось? Хоть что-нибудь из этого сбылось?

 

Сергей: Детство – время переменчивых настроений. В самые юные годы я, слушая рассказы отца, мечтал стать военным. Как только в дом приносились учебники по истории, сразу искал разделы о войне и с жадностью их перечитывал. Причём это касалось не только учебников, предназначенных для меня, но и тех, которые покупались для старшего (на два года) брата Васи.

Через некоторое время со своим товарищем мы вдруг ударились в художничество и пытались рисовать картины – в тетрадках. Но интерес к этому занятию прошёл довольно быстро. Самым же большим увлечением в детстве-юношестве был спорт. Им я занимался с огромным энтузиазмом. Довольно неплохо выступал в соревнованиях по настольному теннису, постоянно выигрывая школьные соревнования, а в девятом классе занял третье место в первенстве района среди взрослых и даже выиграл один из областных турниров. Увлекали меня и шахматы, но особенно любил футбол, которым мечтал заниматься профессионально. К сожалению, городок Сватово, в котором учился в школе, сравнительно небольшой, а чтобы добиться высоких результатов, надо было пройти хорошую подготовку при классной футбольной команде. Осознание этого пришло позже, но о своём “футбольном” увлечении никогда не жалел, оно развивало физически и основательно заряжало эмоциями.

В общем, спортсмена высокого уровня из меня не вышло, но любовь к спорту осталась. Спортивные передачи по ТВ, интернету смотрю постоянно, и до начала СВО каждое утро ходил на стадион (благо, он почти рядом с моим домом) на часовую зарядку.

 

Марина: Расскажите нашим читателям о своём выборе и о пути в литературу. Перед тем, как стать журналистом, Вам довелось поработать и в школе. Как Вам работалось с детьми? Скажите, эта профессия Вас не «зовёт»? Не скучаете?

 

Сергей: Еще до службы в армии мне довелось поработать электрослесарем на химкомбинате в городе Северодонецке. Жил на квартире, и после работы просто для себя пытался сочинять стихотворные строчки, совершенно не думая о том, что когда-то займусь этим всерьёз. Потом были армейские будни. Там тоже в свободные минуты (хотя их и было немного) сочинял куплеты о сослуживцах, стараясь придать сочиненному весёлый вид. Товарищам это нравилось, а меня поощряло к продолжению сочинительства.

Отслужив, поступил на филологический факультет Луганского педагогического института (отделение русского языка и литературы). Во время вступительных экзаменов преподаватель спросила меня, не пишу ли я стихи. Отрицательный ответ не пошёл бы мне на пользу, и я сказал, что пишу, и, в общем-то, это было правдой, требовавшей, однако, существенной поправки: написанное мной, стихами назвать было, конечно, сложно. Не знаю почему, но тот же вопрос о сочинительстве мне потом (уже когда начались занятия) задала и куратор нашей группы Антонина Павловна Пантелеева, а, кроме того, попросила показать ей написанное, что я и сделал. Антонина Павловна была человеком высочайшего такта и в очень мягкой, деликатной форме начала высказывать соображения по поводу мной нарифмованного, а также приносить литературу по стихотворчеству. Как вскоре оказалось, она вела в институте занятия литературной студии, основными участниками которой были, естественно, студенты филфака. Пригласила она туда и меня.

Честно говоря, в то время я был удивлён тем, насколько серьёзно студийцы относились к написанию стихов, для меня это было откровением. Именно тогда я резко поменял своё отношение к сочинительству и начал им заниматься куда серьезней. Критика, которую приходилась выслушивать на занятиях студии, уязвляла самолюбие, но, безусловно, шла на пользу.

В институте издавалась многотиражная газета “Трибуна студента”, где время от времени появлялись произведения членов литстудии. Мне тоже хотелось там напечататься, и это заставляло более настойчиво работать над творениями. Это принесло первые положительные результаты: через некоторое время меня начали печатать. И хотя это была всего-то многотиражная газета, но ее читал весь институт, а главное – сокурсницы!!!

Со временем узнал, что в Луганске действует областная литературная студия, которую где-то уже на четвертом курсе начал посещать. Там средний уровень литераторов был выше, а требования жестче, и это служило предпосылкой для творческого возрастания.

Кроме того, при институте существовал “факультет общественных профессий”, где обучали азам журналистики. Я начал посещать его занятия и параллельно с основными студенческими делами еще и писать в уже упомянутую “Трибуну студента” заметки и статьи. Тем самым готовил себя не только к педагогической, но и журналистской работе.

Институт окончил с отличием, получил распределение в родной Сватовский район – в село Оборотновку, где и работал учителем русского языка и литературы. Проработал всего год, но он оставил огромные впечатления. Кроме уроков проводил занятия литературного кружка, играл за свой класс в футбол (был руководителем 8 класса), а также за местную сельскую команду, провел неделю русского языка и литературы, писал сценарии спектаклей о школьной жизни в юмористической форме и сам с учениками их ставил, что вызывало огромный интерес – на спектакли приходили не только ученики и учителя, но и жители Оборотновки.

И всё же душа желала журналистики. Еще до учительства, по возвращении из Луганска я в первую очередь зашел в редакцию районной газеты и сказал о своем желании работать в ней. В то время вакансий не было, но меня взяли «на заметку», и через год, когда появилась возможность, предложили попробовать силы в журналистике. Я сразу же согласился.

Отвечая на вопрос, не “зовет” ли меня педагогика, скажу: первое время после расставания со школой, появлялось порой желание зайти в класс, провести урок. Но журналистика требовала очень четкой и плотной работы, и она со временем это желание заслонила.

 

Марина: Что было главным из того, что Вы пытались внушить своим ученикам? И чему Вас научили они?

 

Сергей: Главным считал дать им возможность мыслить нестандартно, поощрял свежие, внеучебниковые соображения воспитанников, творческие моменты при ответах. Неоднократно предлагал им сочинения на свободные темы, не предусмотренные программой, и мне кажется, им это было интересно. Старался знакомить школьников с современной литературной классикой. Помню в десятом классе провел урок по поэме Р. Рождественского “Двести десять шагов”, хотя в программе такого урока не значилось.

Конечно, процесс обучения носит взаимный характер, ученики учатся у учителей, а учителя – у учеников. Чему научили меня воспитанники? Наверное, тому, что к каждому из них надо подходить индивидуально, учитывая его своеобразие и обстоятельства жизни. Кстати, это касается и отношения ко взрослым.

Хотя со времени работы в школе прошло много лет, бывшие ученики моего класса поддерживают связь со мной до сих пор. В 2021 году они проводили встречу, приглашали и меня, и я с большим удовольствием встретился с ними – уже давно взрослыми людьми.

 

Марина: Хочу вернуться к разговору о Вашем занятии в литстудии. Скажите, разве можно, в принципе, научить писать стихи? Можно ли разъяснить, как надо? Разве стихосложение имеет рецепт или технологию? И нужно ли это? Нет ли риска академизмом убить самобытность?

 

Сергей: Научить писать стихи невозможно, но можно научить правилам стихосложения, подсказать языковые возможности - например, использование ассонансов, противопоставлений, поиск новых рифм. На начальном этапе необходимо усвоить форму стиха, ознакомиться с существующими стихотворными размерами. И в этом занятия в литературной студии способны помочь. Главное же в этих занятиях– живое общение авторов, своего рода здоровая конкуренция, которая заставляет работать более настойчиво, не отставать от коллег.

Свой путь в поэзии каждый должен найти сам, а занятия, общение только способствуют этому.

 

Марина: Вы всю жизнь творили. Желание реализовывать себя в творчестве понятно. Но почему поэзия? Вы никогда не пробовали писать прозу?

 

Сергей: Журналистика – это жанр не совсем литературный, но все же близкий к нему. Видимо, большое количество написанного для газеты закрывало для меня “прозаическую” тему и не располагало возвращаться к ней в творчестве. Были очень редкие попытки написать рассказ, но они имели довольно робкий характер. Хотя в последнее время возникло несколько тем, которые явно требуют прозаического осмысления, а потому все чаще думаю о написании рассказов и повести.

 

Марина: Скажите, Сергей, как рождаются образы? У Вас замечательно получается найти деталь, которая цепляет, остается в памяти, отличает Вас от других авторов.

 

Где, яркой желтизной горя

Над ветками усталых кленов,

Бежит счастливая заря

На цыпочках по небосклону.

Или

И шепелявящий тополь оброк

Осени платит листвой облетающей.

 

Как у Вас получается так волшебно? Вам знаком какой-то секрет мастерства? Или причина в другом?

 

Сергей: Наверное, каждому дано что-то своё, в чем он больше может себя проявить – одному лучше удаётся образная поэзия, другому – философская. Меня, особенно в более ранние годы, больше тянуло к образу, чем к осмыслению каких-то явлений и событий. Мой поэтический кумир – Сергей Есенин, непревзойдённый мастер образа. Хотя, конечно, он и философичен при этом.

 

Марина: Вы любите экспромты? Или это «несерьёзно» и больше нравится писать самостоятельные стихи, которые не перекликаются ни с чьим творчеством?

 

Сергей: Экспромты я пишу иногда, чаще всего – это поздравления к памятным датам своих друзей. Такое занятие по-своему интересно. Есть люди, которые занимаются экспромтами всерьёз и постоянно. У меня же это носит эпизодический характер.

 

Марина: Какая тема самая любимая? К какой Вы обращаетесь чаще?

 

Сергей: Пейзажная, любовная лирика – вот темы, в которых чувствую себя наиболее уверенно. И если говорить об удачных стихотворениях, то они именно этой тематики.

 

Марина: Скажите, Сергей, у Вас бывает, что Вы недовольны своими стихами, если «да», то что Вы делаете с текстом, просто забываете про него или работаете с ним дальше?

 

Сергей: Бывает и довольно часто. В таких случаях стараюсь всё же довести текст до определенного уровня. Это нередко кропотливая работа поиска нужных слов, рифм, созвучий.

 

Марина: А бывает ли так, что и тема неплохая и вроде все в порядке, но по силе выразительности Вы не достигли желаемого? И вроде всё сказали, но до нужного градуса не дожали. Что Вы делаете в таких случаях? «Пусть уж остаётся как есть» или «пока не будет так, как хочу, не успокоюсь»?

 

Сергей: Если ощущаю в еще несовершенном произведении потенциал, стараюсь этот потенциал реализовать, продолжаю работать над словом. Тут, на мой взгляд, очень важное значение имеет “зачин”, начало стихотворения – именно оно зачастую дает ощутить, есть ли тот самый потенциал, к которому надо стремиться. Но бывает, что “разбег” взят слабенький, и тогда уже трудно, а подчас невозможно взять нужную высоту. Конечно, бывали случаи, когда желаемого не удавалось добиться и стихи оставались средними, а от некоторых вообще приходилось отказаться или же переписывать заново.

 

Марина: Скажите, Сергей, Вы когда-нибудь пробовали творить, взяв за образец манеру любимого поэта? Если «да», то, что из этого вышло?

 

Сергей: В юности я просто болел стихами Есенина. Однажды на спор даже прочитал наизусть тридцать шесть его стихотворений (из них 5 маленьких поэм), сделав 2-3 небольших ошибки. Творчество этого гениального поэта сказывалось и на моих стихах. Но достичь его уровня просто нереально. В молодые годы случалось так – начитаешься стихов какого-то автора, потом садишься писать и непроизвольно начинаешь этому автору подражать. Ни к чему хорошему это не приводило, поскольку не соответствовало твоему внутреннему “я” – стихи получались надуманными, искусственными. Поэзию не обманешь.

 

Марина: У Вас есть «неспетая песня»? Я имею в виду такое стихотворение, которое Вы написать очень хотите, но по каким-то причинам оно ещё не родилось?

 

Сергей: Верю, что “неспетая песня” ждет своего написания и исполнения. Не знаю, о чем она будет и когда споётся, но она ждёт своего часа. К тому же у меня есть замысел поэмы, связанной с событиями нынешних дней. Тема это сложная, удастся ли с ней справиться, не могу дать категорический ответ.

Марина: Давайте поговорим о Вас. Скажите Вы какой? Вы человек открытый или замкнутый? За что Вы могли бы себя похвалить?

 

Сергей: Я бываю разным – в зависимости от обстоятельств. Хотя сам процесс творчества неизбежно требует замкнутости, в которую нередко и погружаюсь. Хвалить себя не очень хотелось бы, но, думаю, скажу правду, что человек я стойко придерживающийся своих взглядов, которые не поменял с течением времени, да и не поменяю.

 

Марина: …а поругать?

 

Сергей: Поругать всегда есть за что. За творческие неудачи, ненужную потерю времени, за непрактичность и порой чрезмерную доверчивость. Наверняка есть и другие причины.

 

Марина: Сергей, на Вашей страничке перечислены Ваши заслуги, членства, лауреатства. Скажите, насколько для Вас важно быть замеченным и оценённым?

 

Сергей: Думаю, быть замеченным и оцененным важно для любого человека. Это нужно не для самолюбования, а для уверенности в себе, для стимула к творчеству. Когда у человека что-то получается, ему хочется продолжать это делать.

Лауреатства, победы в конкурсах, на фестивалях автор не сам придумывает, ему это присуждают серьёзные люди, хорошо разбирающиеся в литературе. Так что если чего-то достиг – то это результат оценки твоего труда и не стоит её стесняться, как, скажем не стесняется человек получить премию на заводе, если он её заслужил. При всем при том ясно осознаю: выше всяких премий и титулов – сами стихи, они говорят об авторе значительно больше, чем его награды.

 

Марина: Как Вы думаете, что такое нравственность? Можно ли сказать, что это свод правил, которых необходимо придерживаться, или его можно игнорировать и полагаться только на собственную совесть?

 

Сергей: Я прожил уже немалую жизнь, но свода правил нравственности никогда не читал. Правда, в своё время был знаком с моральным кодексом строителя коммунизма, где, кстати, ничего не нравственного не было. Полагаю, главное, чтобы нравственные чувства жили в тебе самом как ясное осознание, “что такое хорошо и что такое плохо”. Во многом это закладывается с детства, и тут роль родителей – огромна. Сначала они закладывают в тебя нравственные основы, а потом уже ты сам в ответе за свои дела и поступки.

 

Марина: В Вашей жизни были случаи, которые Вам преподнесли урок? Какую ошибку Вы больше не повторите? Как Вы думаете, опыт - награда или наказание?

 

Сергей: Случаи, которые многому научили, разумеется, были. Я не поступил с первого раза в институт, легковесно подойдя перед тем к подготовке. Правда, и конкурс был внушительный – десять человек на место - время было советское, и конкурсы в вузы сильно отличались от нынешних. Это сейчас можно поступить не за знания, а за деньги, а раньше надо было выдержать серьёзную конкуренцию. Этот случай убедил в том, что на авось в серьёзных делах не стоит надеяться. Были и другие поучительные моменты. Многому научила армия, многому – вуз, многому – работа.

Ну, а приобретённый опыт – это помощь в дальнейшей жизни, надо только правильно его использовать, не наступая на грабли, не превращая их в бумеранг.

 

Марина: Есть ли что-то из не случившегося, нереализованного в жизни или творчестве, о чём остро сожалеете теперь? Как Вы думаете, человек обретает опыт, потому что умён, или он потому умён, что накапливается опыт?

 

Сергей: Творчество – процесс непрерывный, и конечно, ещё не всё из желаемого реализовано. Надеюсь, время для реализации ещё есть. В творческом процессе всё (или почти всё) зависит от тебя самого, и если очень стремишься к результату, то хотя бы чего-то добиваешься. О чем сожалею? О том, что не всегда толково и с пользой использовал время, а оно идет быстро, и не всегда можно наверстать упущенное.

“Опыт – сын ошибок трудных”, – гениально сказал поэт, и невозможно с ним не согласиться. Неудачи помогают направлять себя в нужное русло, удачи – тоже, но в меньшей мере. Победы не так заставляют анализировать, как поражения.

Опыт заставляет умнеть, а ум стремится накапливать опыт, это процесс взаимосвязанный.

 

Марина: Бывало ли, что Вам был свойственен какой-то недостаток, и Вам удалось его изжить?

 

Сергей: Со стороны это намного виднее, самому трудно судить об изжитых недостатках. Наверное, с годами всё же во мне стало немного меньше поверхностности и стало больше глубины. Дай Бог, чтобы это мнение не было ошибочным.

 

Марина: Что Вас интересует кроме поэзии?

 

Сергей: Спорт, о чём уже говорил выше. Раньше очень любил ездить в Крым. В послемайданное время для жителей Донбасса это стало проблемой, очень надеюсь, что вскоре поездки туда опять станут регулярными, ведь Крым привлекает не только совей экзотикой, это место проведения многих литературных конкурсов и фестивалей.

 

Марина: Расскажите о самой большой удаче в жизни.

 

Сергей: Удачи случались. Самой большой считаю получение есенинской премии в Москве, в Союзе писателей России. Это было в 2012 году. Для москвича такое событие скорее всего запомнилось бы в меньшей мере, для меня же, жителя провинциального городка, оно стало очень радостным и запоминающимся.

 

Марина: Скажите, Сергей, что Вам нужно для полного счастья? Или есть всё и не хватает только стакана газировки?

 

Сергей: Хорошо бы, конечно, жить на берегу моря и заниматься только творчеством. Но о таком счастье мечтают, думаю, многие, поэтому этот вариант будем считать условным. А не условный такой: хочется написать стихотворение, чтобы оно и после меня жило не один год. Хотя бы одно такое произведение создать, и это было бы счастьем.

А в настоящее время, в связи с повышением температуры в нашем регионе, от газировки тоже бы не отказался.

 

Марина: Ну, и в завершение, пожалуйста, процитируйте высказывание, которое Вам кажется наиболее точным.

 

Сергей: Не знаю почему, но сразу всплыли в памяти строчки из песни “ничто на земле не проходит бесследно”.

 

Марина: Я благодарю Вас за откровенность и уделённое мне время.

 

Сергей: Спасибо Вам за содержательные вопросы, за возможность поделиться ответами с участниками поэтического сайта, которым желаю больших успехов в творчестве и повседневной жизни.

 

25.03.2023

 

* * *

В твоём лице есть что-то от весны,

От всех апрелей будущих и прошлых.

Проталины морщинок осторожных

Улыбкой добрых глаз освещены.

 

В твоём лице от лета что-то есть,

Когда приходишь ты, теплеют будни,

И на душе становится уютней,

Как будто добрую прислали весть.

 

В твоём лице и белизна зимы,

И осени задумчивость лесная.

Что будет с нами завтра, я не знаю,

Но знаю, будет мир с названьем «Мы».

 

И, небо исписав наискосок

Безоблачными буквами созвездий,

Хмельная ночь нам окна занавесит

И бережно прижмёт к виску висок.

 

Сергей Кривонос