Лиловым цветом проходил день над прокажённым городом. Только эти двое спасали воздух от вирусной заразы бесчувственного непонимания. Он и Она, как два ангела, потрёпанные, без крыльев, но с нимбами фантасмагорических любовных мыслей смеялись! Трогательными нотами звенела в многоэтажных панельных конструкциях их безалаберность ко всему безразличному. Они рассуждали так: что ж, если никому до нас нет дела, значит, мы будем любить назло всему, хотя это нельзя назвать чем-то таким, но по-иному невозможно… Они понимали это светлыми ракурсами тёмных дней, проведенных друг без друга. Она была молода, а Он неопытен. Да нет, неправда… Он поначалу был серьёзным, но со временем его мысли озабоченно вздрагивали на скулах, а проблемы стянули кожу вокруг глаз тёмными ободами. «Какой-то суровый», сказал кто-то. Думая о чрезвычайностях запланированного дня, суровый становился хмурым. Не приведи господь выпить проклятой жидкости, тогда хмурый трансформировался в угрюмого. Это бывало так редко, что повторялось довольно часто. Она, от скуки затягиваясь дымом серого общества, захотела присниться ему – суровому. А ей приснился Он – хмурый. И тогда Она сказала себе: не надо, чтобы Он был угрюмым.

Спаси! Спасибо! Спаси ещё раз! Спасибо большое! Спаси в последний раз от разнузданной жестокости и выхлопных газов, от биологических эксцессов и ублюдочных гадов, от вечной бесконечности и апогея алчности, от бесплодной юности и смертельной усталости спаси – спасибо – спаси – спасибо!

Чтобы не заплакать от счастья, он обнял ее, захрапев наготой доверия.

Он позвал ее в темноте. Она молчала, потому что не хотела отвечать. Говорить бессмысленные слова, это неинтересно, и она шептала ему свои мысли на ухо, щекотала нежность в запущенных волосах, извиваясь контрастами мерцающего полнолуния. На секунду пропало время. Он и Она чуть было не стали призраками, но что-то доброе вытащило их из бездны пространственного искажения. Наверное, это было фантомом их творчества. Ненужное ни на небе, ни на земле, оно существовало само по себе, иногда помогая породившим его созданиям.

Элегия блеска полусонных зрачков, неприкрытая дрожь юго-западного горизонта, нелепое детство, тоска по материнскому, полуночный звонок для уточнения расписания на послезавтра… Смесь майской зари, барочной музыки и поэзии серебрянного века застыла в гортани влюбленных студентов.

Наступило утро.

Он думал:

«Если она уйдет от меня, что почувствуют звери в зоопарке, на которых мы ходили смотреть вчера? Завянут ли цветы в парке, где мы гуляли? Умру ли я волнением душевных колебаний?»

Он говорил:

– Я тебя люблю.

Она думала:

«Свобода – это то, чего не дано ангелам, это знают только люди… Мне нравится быть девушкой. Косметические изыски не для меня, а занятия любовью делают мою фигуру стройной. Мне нравится Miles Davis, Red Hot Chili Peppers и Мумий Тролль. Суровый станет прикольным, когда у него вырастут крылья из денежных банкнот. Так мило, он даже не понимает, что ангел – не мужчина…»

Она говорила:

– Спокойной ночи.