Люди сразу заметили, что это облако было похоже на огромный корабль, а просветы – на иллюминаторы, сквозь которые прорывались на землю лучи. Солнечные? Может быть. Корабль словно бы стоял на якоре, едва-едва колыхался в голубой лазури неба, мерцал перламутром и завораживал. А вот лучи были необыкновенно активны, они слепили, заглядывали во все окна, проникали в двери, заливали светом и…вселяли беспокойство. Чего ждать от такого явления, грозы, града, каких-то новых, невиданных ранее погодных катаклизмов?

 

Вздыхая, горожане отмахивались от тревожных ощущений и спешили по своим делам. День – в зените, в офисах горбатятся над клавиатурами, на спортплощадках – тренировки в разгаре, в магазинах загружают тележки и спешат к кассам. Однако, когда же солнышко уйдет на покой? День затянулся, а часы словно бы остановились.

 

Люди поглядывают на циферблаты – и сверяют положение стрелок с происходящим на небесах. Облако-Корабль, словно бы почувствовав массовое недовольство, заколыхался, двинулся, задраил иллюминаторы. Лучи втянулись в него, и на земле сразу воцарился полумрак. А вместе с ним – и сонное оцепенение: смолкли птицы, люди разбрелись по домам, собаки спрятались по будкам.

 

А на облачном Корабле хмурился, гневался страшный волшебник – Король Тьмы. Топал ногами на подневольных рабов, и лучи в страхе съеживались, меркли, становились серыми пятнами, оправдывались. Они провели разведку, заглядывали во все щелочки, отсканировали все картинки земного быта, но в головы людей им заглянуть было не дано!

 

Король цыкнул на них – и лучики втянулись в ободки иллюминаторов, замерли до следующего приказа. А повелитель, пошевелив мохнатыми бровями на черной своей физиономии, смирился с необходимостью потратить еще день на рекогносцировку.

 

Он выдохнул – и короткий этот гром заставил содрогнуться ночное небо. Люди вздрогнули во сне и еще плотнее завернулись в свои одеяла. А перед Королем, откуда ни возьмись, водрузилась горка колобков. Они ждали приказа повелителя.

И Король транслировал им этот приказ. В озвучивании они не нуждались, эти шарики-телепаты воспринимали мысли на недоступном лучам или людям уровне, это были разведчики седьмого поколения, и теперь настало время проверить их в деле.

 

Повелитель махнул рукой – и колобки просыпались на землю в неисчислимом количестве. А как их можно исчислить, если тьма кромешная вокруг, да и всё живое почивает глубоким сном? Считать некому, да вроде и некого.

 

Соприкоснувшись с землей, они моментально превращались в заурядное земное тело. На спортплощадках и в залах они становились тугими мячами. В гастрономах усаживались на полках сырными головками. В пекарнях румянились колобками, а на бахчах – полосатыми арбузами. О, они были очень способны к адаптации, не теряя своей главной функции – подслушивать и записывать мысли людей.

 

Утром, когда восток посветлел, позевывая и потягиваясь, люди стали собираться на работу, в школу, на всякое шляние по улицам, полям и весям. А колобки старательно довершали макияж. На мячах – царапины, на сырах - штемпеля красной краской, на арбузах…Ну, словом, всё, как у всех, громоздящихся по соседству. Полная мимикрия! Теперь они точно узнают, что у землян на уме.

 

И вот запись пошла.

Крепкой пятерней обхватив мяч, постукивая им об пол, баскетболист мерил взглядом расстояние до корзины, рассчитывая точность броска. И в голове назойливо крутилось: «Ничего, он еще узнает, мы ему покажем, ишь, сдачу он готовит, плохо он нас знает!»

Мяч посыл не понял – но записал.

 

Продавщица, брякнув ножами, оглядела рядок головок, пора было кромсать их и упаковывать на раздачу.

«Только не меня!» - тревожно транслировала ей ближайшая.

«Скажите, пожалуйста! – язвительно пронеслось в голове Ефросиньи, - и чем ты лучше других? Меня вон и бьют, и треплют, и вне очереди на смену ставят… Ну, ничего я еще отыграюсь… Выбрал он красотку, тварь мохнатая, ужо я как-нибудь и на тебе когти испытаю! О, вон тот более старый, надо сначала его сбагрить».

 

Она кинула дрожащую головку на полку и взяла ту, что доживала последний день годности. Злобно воткнула в нее нож, рассекая на доли.

Сыр-колобок, избежавший страшной участи, медленно приходил в себя. Запись он сделал, но к дальнейшей работе был не способен!

 

Арбуз грелся на солнышке и наливался соком. Сборщики на него не посягали, вокруг было полно спелых, пузатых, отлежавших бока до белизны. Их отрывали, перекидывали из рук в руки, закидывая в медленно ползущую тележку. Мысли суетились пестрые, рваные, противоречивые.

«И чо мы вчера не допили? Надо было доконать!»

«Кобенится, кобенится, а всё равно будет моя…»

«До чего жрать хочется, барана бы заглотил!»

«Пугает. Он только пугает. Не посмеет. Я и мужиков подговорю, уж мы ему!..»

 

Колобок-арбузик торопливо записывал эту ленту агрессии и неопределенности, ему всё больше казалось, что летающие вокруг зеленые полосатые снаряды наращивают скорость и путают траектории. В него целят! Но тележка уходила, сборщики удалялись, и колобок никак не решался двинуться за ними следом. Он понимал, что собранной информации недостаточно, но что еще можно было вынуть из этих голов – не представлял.

 

В пекарне все было совсем иначе. Голосистые тетки в белых халатах и платках, пересмеиваясь, перекликаясь, колотили колобками об стол, сплющивали их, проминали своими дьявольски сильными лапами, швыряли в формы и толкали в печь. Это был самый опасный участок! Колобок неимоверным усилием двинул сам себя и покатился по столу, спрыгнул на пол, виляя между ног, рванул в уголок к стеночке. Спрятаться! Но ведь надо и задачу выполнить, хотя бы с риском для жизни!

 

Ага, землянин у вешалки, напяливает одежку, додумывает:

«Смолоть всё поступление, нечего оставлять, на меня же всё и повесят. Смолоть! И в дело. Ничего, сожрут…Не важно, что потемнел, смолоть и перемешать… »

Мужик хлопнул дверью, а колобок, покрывшись испариной, прямо прилип к чьим-то сапогам. Смолоть – это про меня? Или – про Хозяина? Я ему это принесу – он меня…А если пустой приду – еще хуже… Пойти еще этих…в белом послушать?

 

С риском для жизни, колобок опять покатился в цех, пытаясь на ходу схватывать, что там в покрытых платками головах. Звенело, перекатывалось, хлюпало, хихикало, восклицало – ни одной связной мысли! Всё понятно, они его застукали – и маскируются. Весь его багаж – угрозы того страшного мужика.

 

Больше других повезло колобку, который на околице, близ сосновой рощи, прикинулся грибом. На него набрел дедок, восхитился красноголовиком: «Ого, какой громадина вымахал! Поди, червивый… Не, ломать не буду, понесу домой…показать». Кряхтя, подцепил, сумел запихнуть в корзину – да и повернул домой.

Шел, поглядывая на небо. Вчерашнее облако, вопреки всем многолетним наблюдениям, всё так же стояло, словно корабль на якоре в порту. Мерцало, переливалось, никакие лучи сквозь него не прорывались. Видать, уплотнилось в тучу, быть грозе. Дед размышлял.

 

«Дуреет климат. Неспроста всё это. Надо комбинат закрывать. Жили ведь!.. А без него – как? Завтра к Самому пойтить? Пусть думает, решает… Все ведь задохнемся… И грибы такого калибра не случайно стали вырастать, гриб – он ведь всякую заразу впитывает, первый знак нам всем. Да-да, непременно в лабораторию. А чо его бабке показывать, она на диете, сразу скажет: вредный гриб, хоть и не червивый. Постой-постой, а не червивый, это значит …

Всё понятно. К Самому надо прямо сейчас. Завтра будет поздно».

 

Дед и не заметил, как произошёл побег этого гриба, корзина вдруг стала легкой, а по тропе куда-то в лес покатился с бешеной скоростью колобок-разведчик, с прилипшими к шляпе иголками.

«От, ядрен-корень, и как я сумел его выронить?" - была последняя мысль, зафиксированная разведчиком.

Дед дурашливо закричал вслед беглецу: «Колобок, колобок, я тебя съем!»

Но разведчик и сам уже понял, что раскрыт, обнаружен и может быть съеден!

Он вилял между сосен и пней, пугая всякую мелкую живность и еще больше пугаясь сам. Ему казалось, что все эти зайцы, лисы и волки кричат ему мысленно: «Я тебя съем! Съем! Съем!»

 

Он завалился между кочками и затих. Никто его не преследовал. Утёк.

Скоро сказка сказывается, но довольно скоро и этот день закончился. Опять всё живое земное разбрелось по гнездам-будкам-спальням и затихло. Люди спали и все видели один и тот же сон. Как колобки-разведчики, на которых не действовало земное притяжение, воспарили к своему облаку, втянулись в его мерцающую глубь. Каждый занял свое гнездо в обойме, и быстро выяснилось, что вернулись не все, потери были ощутимыми. Но Король Тьмы по этому поводу не огорчался, на войне как на войне, без потерь не бывает! Главное – результат.

 

Король не доверял никаким искусственным интеллектам, сведения принимал и анализировал сам. Такова практика королей!

Щелкнул тумблер в мохнатой черной башке, десятипалые конечности нервозно поерошили шерсть на пузище, три брови сошлись в одну линию: «Прием!»

И пошла вся эта невнятная рвань мыслей ни о чём, тщательно зафиксированная его верными колобками. Да быть не может! Если всё это сложить, становится ясно, что они про него всё поняли, к атаке готовы.

 

Обрывки-то обрывки, вроде невнятица, но вот этот ряд «доконать, сожрать, испытать на нем когти, смолоть…» - только совсем глухой не услышит! А весь этот маскировочный писк, визг, угрозы расчленить и вполне ясное: «Я тебя съем!» - как еще можно понимать, как не готовность к бою?

 

Король Тьмы отключился от насеста умотавшихся за день колобков, выдохнул. Облако стало почти черным, его сейчас правильнее было бы назвать грозовой тучей. На самом же деле ни град, ни торнадо, ни хлесткий ливень земле не угрожали.

«Депортируюсь в тридесятую параллельную реальность, - окончательно решил Король. - Там, в зеркальном отражении, всё будет яснее и очевиднее. А тут и без меня в головах – Тьма и раздрай!»

 

На следующее утро земляне даже не вспомнили про странное Облако. Небо было голубым, солнце сияло, мозги им никто не просвечивал, не сканировал и не пудрил. Так ведь воскресенье! Смотрите, смотрите, по речке плывут шары разноцветные! Откуда они взялись? Да не трогайте, пусть плывут, красиво-то как!

И никто не догадывался, что это – колобки-дезертиры, не захотевшие из такой веселой реальности возвращаться во мрак, к злобному Хозяину. Им повезло: они подслушивали детей, их смешные и легкие мысли, на них нельзя было нападать, их следовало оберегать... От злобы, тьмы, черных мыслей и страшных снов.

 

Тихо! Они вас слышат, они про вас всё знают…