баллада о «Красном штурме»
Бывшая дача полковника Андрея Квитко в г. Сочи, построенная в виде средневекового замка, стала после революции печально известным санаторием «Красный штурм». С этим «домом с привидениями» связано множество пугающих легенд и всевозможных домыслов. Старый особняк столько видел и слышал на своём веку — жаль только, что не может нам поведать свою историю..
Замолчи ненадолго, укутайся в тишину.
Рассказать соглашаясь, седой кипарис кивнул,
призывая в свидетели ветер и камни стен.
Слушай быль о путях обретения и потерь.
Жил-был воин.
Отвага, победы в боях…
пари…
Вот, пришпоренный, дерзко в прыжке над столом пари́л
легконогий скакун.
Норовисто взбрыкнула жизнь,
отправляя затейника в путь к берегам чужим.
Не печалясь о прошлом, в заморские чудеса
погрузился — охотился, пил, танцевал, писал,
ликовал, горевал, возносился и шёл ко дну.
Без хлопот возвратился, с собою привёз жену.
Собираясь надолго остаться, построил дом.
Это присказка. Сказку, приятель, сейчас начнём.
Между морем и небом стоит — миражом в горах —
дача-замок, чьё имя поныне внушает страх.
Обветшавшие залы тоскливо-спокойны днём,
но едва на щербатых полах лунный блик мигнёт,
оживает
и дышит,
и мечется в темноте
по незримым следам преступлений, страстей, смертей —
будто свора сломавших засовы голодных псов —
неприкаянных призраков жуткий ночной дозор.
Эти четверо в форме привычно чеканят шаг.
…Ни патронов не стало, ни силы напор сдержать —
а враги безоружным ретиво стреляют в грудь…
Может, кто-то отыщет могилу когда-нибудь,
отпоёт, отчитает и выпьет за упокой —
тяжела офицерская служба без отпусков.
У девчонки-тростинки пустой и нездешний взгляд.
Серовато-серебряным раны
кровят,
кровят,
синяки на запястьях и бёдрах светлы-светлы —
так красиво мерцает.
А главное — не болит.
В кулаке у кухарки дрожит черенок ножа —
непривычно разбойничьим хватом его держать.
Алкогольную муть пробивает надсадный вой:
ни один из гостей-палачей не ушёл живой,
только дочь не вернуть.
И — ни в свет, ни во мрак теперь,
лишь, бесплотно скитаясь, в прозрачной петле хрипеть.
Чуть забрезжит рассвет —
скрежет,
шорохи,
шепотки:
замок за́ ночь устал от блуждания душ людских
и ему бы взлететь с ураганом под облака,
чтоб весна и гроза,
чтобы ливень омыл бока,
чтоб осталась внизу судеб выжженных суета.
Только капли горчат
и домам не дано летать.
Без вины виноватый —
вздыхая,
ворча,
стыдясь —
смотрит замок с укором провалами окон-глаз.
