готов променять свободу
Брось! Оставь! Кому ты нужен?
Да никому. Давай! Смирись!
Я этим вечером простужен,
С тоской любви смотрю на жизнь.
Смотрю и вижу, что все судьбы,
Как листья желтые с берез,
Упали и метут их люди,
Подальше, чтоб не видеть грез.
И я такой же обоженный,
Но не сдаюсь, иду вперед,
Чтоб ноченькой одной холодной,
Согреться мною смог народ.
Ведь очень часто мы не ценим,
Не доверяем, не зовем,
А человеку порой нужно
В чужой душе найти свой дом.
Я знаю, ты не прочитаешь.
Я знаю, ты сейчас одна.
Хочу, чтоб было как- то лучше,
На сердце легче у тебя.
Я как Есенин, не зову, не плачу.
И не жалею, пусть и не пройдет.
Теперь смотрю на мир иначе,
Теперь люблю лишь горький мед.
Теперь свободен словно птица!
А сам мечтаю о плену.
Мне б в волосы твои зарыться,
Как той весною по утру!
Я больше молодым не буду,
Я буду едким словно дым,
Готов я променять свободу
На счастье быть только твоим!
Да никому. Давай! Смирись!
Я этим вечером простужен,
С тоской любви смотрю на жизнь.
Смотрю и вижу, что все судьбы,
Как листья желтые с берез,
Упали и метут их люди,
Подальше, чтоб не видеть грез.
И я такой же обоженный,
Но не сдаюсь, иду вперед,
Чтоб ноченькой одной холодной,
Согреться мною смог народ.
Ведь очень часто мы не ценим,
Не доверяем, не зовем,
А человеку порой нужно
В чужой душе найти свой дом.
Я знаю, ты не прочитаешь.
Я знаю, ты сейчас одна.
Хочу, чтоб было как- то лучше,
На сердце легче у тебя.
Я как Есенин, не зову, не плачу.
И не жалею, пусть и не пройдет.
Теперь смотрю на мир иначе,
Теперь люблю лишь горький мед.
Теперь свободен словно птица!
А сам мечтаю о плену.
Мне б в волосы твои зарыться,
Как той весною по утру!
Я больше молодым не буду,
Я буду едким словно дым,
Готов я променять свободу
На счастье быть только твоим!