Не доброе, но толковое стихотворение.
Сорвано горло и сорваны плевы.
За спинами выдранных ржут манекены,
С честными лицами лезут в подолы,
Тычут не пальцами, а кое-чем более.
Охи да крики, с подвалов до крыши -
Что эти стены только не слышат,
Что эти окна еще не видели,
Кость поперек встала бы у родителей.
Просят остыть, пять минут отдышаться,
Но бойкая тройка не даст им ни шанса.
Доводят до пика, до слез - унижение.
Смена партнера и вновь погружение.
Вот и раскрыло свое толкование,
Не зря, слово "сука" сравнимо с собаками.
Не зря, словом "блядь" называют не каждую,
Что пропускала парней между ляжками.
Истерзаны горы, набухшие с радости,
То были остатки невинности, сладости.
Теперь же, заткнувши оборванный рот.
Без звука глотает слезы взахлеб.
И так по наклонной уходит каждая.
Возможно, кому-то покажется страшным то.
По мне, даже лучше, они ведь раньше
С задернутым носом ходят и важные.
За спинами выдранных ржут манекены,
С честными лицами лезут в подолы,
Тычут не пальцами, а кое-чем более.
Охи да крики, с подвалов до крыши -
Что эти стены только не слышат,
Что эти окна еще не видели,
Кость поперек встала бы у родителей.
Просят остыть, пять минут отдышаться,
Но бойкая тройка не даст им ни шанса.
Доводят до пика, до слез - унижение.
Смена партнера и вновь погружение.
Вот и раскрыло свое толкование,
Не зря, слово "сука" сравнимо с собаками.
Не зря, словом "блядь" называют не каждую,
Что пропускала парней между ляжками.
Истерзаны горы, набухшие с радости,
То были остатки невинности, сладости.
Теперь же, заткнувши оборванный рот.
Без звука глотает слезы взахлеб.
И так по наклонной уходит каждая.
Возможно, кому-то покажется страшным то.
По мне, даже лучше, они ведь раньше
С задернутым носом ходят и важные.