В этом проекте что-то пошло не так
В ЭТОМ ПРОЕКТЕ ЧТО-ТО ПОШЛО НЕ ТАК
2020 — 2022 г.
* * *
Нам кажется: все бедствия с небес
обрушились уже бесповоротно.
А я сижу на кухне и дремотно
ласкаю котофея. Что ж, облез,
а всё-таки мурлычет. Повезло
в такую зиму дворникам, покуда
одни дожди. Но понимаем худо
что приключилось. Эх ты, ремесло
поэта ничего не прояснит,
а всё же выдам рыбы котофею,
себе вчерашний сырник разогрею
и рифму подберу на «паразит».
Ну что же, есть ошибка, может быть,
в таинственной природе человека:
ему нужна трава для оберега,
ещё любовь, ещё для ворожбы
немного слов и очень много снега.
* * *
Знаешь, в этом проекте
что-то пошло не так.
Станция, чай в буфете.
Если выходишь — мрак
провинциальный, площадь,
призраки новых бед.
Коронавирус проще
заполучить в толпе.
Нет, холодов не будет,
и за стеной дождя
вешают снова люди
старый портрет вождя.
Свалкой ближайшей пахнет,
и сапоги в грязи.
Может, сейчас бабахнет?
Господи, упаси!
Сто мегатонн взметнётся
над холостой зимой.
Думаешь, кто спасётся?
Сытый и шерстяной
котик буфетный — миску
вылизал. Ну и что?
Химия тоже — «вискас»…
Кто же тогда? Никто…
* * *
На бордюр не въезжает коляска —
инвалидов на свете нет.
По прогнозам Илона Маска,
через десять недолгих лет
мы уже на туманном Марсе
будем в дивных гулять садах —
даже будет пушистый Барсик
там, на базе, и пенье птах.
Только, веришь, страна особый
выбирает славянский путь.
Есть великие долбоёбы,
есть бездонная медвежуть.
Даже ядерный аппаратус
и ракетные крейсера
мы построить можем, но пандус…
А вообще-то, у нас дыра
есть в бюджете, как нам чиновник
сообщает который год.
Он какой-то страсти виновник,
он чегой-то не то берёт.
Инвалид стоит у бордюра,
ходят люди-не люди — кто ж
разберёт их… — Скажи, культура,
это просто культур, Серёж…
* * *
Да, таков я и здесь, в стране, где силу оружья
Учит варвар-сосед выше закона ценить.
Овидий «Письма с Понта»
Кн. 4 «Грецину»
Всё думаешь: общаешься с людьми,
и вдруг тебе улыбка идиота
из интернета — прямо из болота —
является, рептилии сродни.
А ты сидишь и думаешь: «Капец!
Пропало человеческое племя!
Такая ночь, такое, видно, время.
Но сам ты кто? Едва ли не глупец».
Овидия откроешь и прочтёшь
о варварских обычаях жестоких.
А там, в окне, шумит на водостоках
осенний дождь, как лавочник. Ну что ж,
пора уже трезвее быть и злей,
и нажимать «отбой», когда реклама —
там нет людей, там боты… Словом, нано-
технологическая мерзость. Не поймёшь,
ты сам живой, а может быть, мертвей
безжизненных песков Такла-Макана?
Но вот уже тебе немного странно,
и ты живёшь…
* * *
Небеса безжалостны и пусты —
не увидишь ни ангела, ни звезды.
Только слякоть какая-то под ногами.
Пешеходы в масках, душа в тисках,
и культуры ржавеющий батискаф
в глубине исчезает. Одни пекарни
на плаву. Но видишь внезапно — опа! —
возле ёлок, спрятанных посреди
городского хаоса, наследив
на газоне крупно, слепил же кто-то
это чудо: снежного чудака
и его подругу (наверняка
отругали скульптора-обормота).
Две оплывших фигуры стоят: морковка
и морковка нежатся в поцелуе.
В небесах, если честно, найдёшь звезду и
даже ангела, может быть. И неловко
улыбаешься:
«Ишь, как весна балует!»
* * *
Костёр в ночи согрел и тот армейский свитер,
что ты купила мне у тётки на перроне.
Но закачался лес, и ветер-композитор
апрельскую свою симфонию исполнил.
И соловей запел, и стало в мире странно,
и сердцу горячо, и как-то неспокойно.
Благоухало всё, и сыростью, и, пряно,
весенним чем-то. Чем? И я сказал: — Довольно!
Не надо суеты, всех этих пошлых строчек
про то, что Бога нет, про то, что всё пропало.
Вот муравей ползёт и, клейкая, из почек
туда, туда, на свет небесного кристалла,
стремится жизнь. Ну что ж, отличный день. Денёчек.
И горькая любовь. И разве это мало?
* * *
И дюны финские, и северная сталь
Залива мглистого, и на коляске цвета
вороньего крыла жена-молчунья вдаль,
грустя, глядит, как бы с другого континента.
А вот и я сижу — нетрезвый индивид.
Пакет «Зенит» блестит и банка из-под пива.
Мир всё безумнее, свирепствует COVID,
и даже музыка фальшивая визглива.
О, если что-то есть прекрасное вокруг,
так это, боже мой, дыхание прибоя
и облака, легки. И облака, мой друг,
в любые времена — и в это непростое.
