Невозможная грусть накатила

на "На дубах заржавела кольчуга"

(Купреянов Иван)

 

 

На дубах заржавела кольчуга

и чешуйками сыплется наземь.

Год уже в крайней четверти круга,

запасается сказками на́ зиму.

 

Войск небесных земные обозы

мимо тянутся, путь отмечая

теплокровным старением бронзы,

еле слышным старением чая.

 

Так блестит, что звенит паутина —

там, где солнце разрезало воздух.

Так прозрачно, так невыносимо,

будто звук превращается в слёзы.

 

Не понять красоты, не согреть и

не вместить ни в какую идею.

В невозможном для разума свете

нет ни Ленина, ни иудея.

 

Раскатало губу пианино,

африканский кузен Мойдодыра,

а потом точно звук обронило

за ограду загробного мира.

 

--------------------------------

 

Невозможная грусть накатила?

Закрепи, и не быть по-другому.

Заржавело, туманно кадило:

маскирует небес гематому.

 

...Я издохну, тоскливо худея:

корка хлеба слезою полита.

Бац! А дуб тут откуда? И где я,

хилый жребий меж ног Айболита?

 

Не баси, колбасы камасутра:

я с утра не готов к эшафотам.

Разрушаться стремится посуда,

даже яйца стремятся к пашотам.

 

Загибаются скрепки-колени

и зубов клавесин почерневший.

Виноваты - и дедушка Ленин,

и чешуйчатый, бронзовый леший.

 

Виновата поэзий ограда:

отключает узлы-агрегаты.

Апплодировать стоя - не надо.

Всё равно не поймёшь ни хрена ты.