200

Все будто ничего. Рутинные дела.

Но сутки целые неясная тревога душу жгла.

 

И будто день без происшествий.

На порог ступила ночь.

За нею странный холод в коридор сочится,

и терпеть его невмочь.

 

Клубится тьма, сгушаясь,

как будто плавят горький шоколад.

И тянет щупальца,

чтоб заключить в колючие объятья.

В сосудах будто прорастает лёд,

едва к постели можно добрести.

 

Упасть.

 

И тьма к стопам стекает,

а за ней блистает радугой престол.

Вокруг

тугая сфера тишины,

как вдруг какой-то шорох в вышине необьяснимой,

и шесть хрустальных крыльев

с громким и тревожным звоном

падают на безупречно чистый пол.

 

И я кричу беззвучно,

но рушится кольцо безмолвия:

«Мне рано! Рано! Или всё же нет?!»

 

Из-за престола неожиданно выходит побратим,

на чьих устах навечно запеклась улыбка:

«Ну привет!

Здесь время умерло.

Возможно лишь — сейчас.

Но этот миг так мал…

Не смог не попрощаться,

потому тебя позвал».

 

Прощальное объятие,

где невесомо прикосновение к спине

руки, которая проходит сквозь меня.

 

Внезапно задрожал и

застонал хрустально-совершенный зал…

 

И всё исчезло.

 

Очень долгий вдох —

и воздух показался слаще всех изысканий мира.

 

Постель была от пота мокрой.

Дрожали окна.

 

А за ними по небу

синюшно-алое размазывал рассвет.