Миссии и мессии
Пока где-то далеко, мысли Вселенной были наполнены радужными единорогами, плавно скользящими по громадным сверкающим извилинам и нагло занимающими всё свободное время, в её лоне всё было далеко не так светло и красиво. Багряные своды вот-вот грозили обрушиться на жителей этого места. Но аборигены не были радужными единорогами, поэтому давно привыкли к периодическим катаклизмам и продолжали работать, не обращая внимание на временные неудобства. Хотя уже даже память о предупреждающих табличках с извинениями давно вымылась из этого места, растворившись где-то в Лете.
Раха́ф сидел на багряных ступеньках, которые вели к лону Вселенной, и самозабвенно потирал свой меч. Большие глаза, напоминающие два малахитовых камня, сейчас были полуприкрыты, длинные битумно-чёрные волосы, доходящие чуть ли не до поясницы, небрежно раскинулись по плечам. Казалось, парень получает истинное наслаждение и даже мурлычет от удовольствия.
На ступеньках было не так жарко, как в самом лоне, поэтому Рахаф любил предаваться любимому занятию прямо на них. Наконец, он подошёл к завершению дела, после чего довольно охнул и бледной костлявой рукой потянулся к лежащей где-то в бездонном кармане длинного чёрного кардигана помятой пачке «Parliament».
— Эх, до чего же хорошо! — хриплым баритоном проятнул он, делая затяжку.
В отлично начищенном лезвии двуручника (да, меч Рахафа был обычным булатным, а не плазменным, как у некоторых его собратьев) отражалась астеничная фигура владельца, бледнеющая там, где между одеждой просвечивали неприкрытые участки тела.
Идиллию прервало появление на ступеньках Мильхамы, брата Рахафа, и Магифы, его сестры. Они уперли руки в боки, превратившись в две негодующих буквы «Ф».
— Эвоно, значит, как. Прохлаждаемся, братец! — пробасил Мильхама́, сверкая лазурью глаз, которые особо выделялись на тёмной коже. Рефлекторно откинул назад белоснежную прядь, которая некстати падала на глаза. Рахаф отметил, что светлые волосы заляпаны бурыми пятнами. А это значит, что брат прямо с корабля битвы, да на бал родного дома.
«Видимо, и вправду в поте лица трудился, братишка…»
— Пока мы, не покладая рук, выполняем свою миссию на Земле, ты, ленивая задница, тут непонятно чем занимаешься? — бледное лицо Магифы горело неестественно-багряным румянцем, а седые волосы напоминали развороченное осиное гнездо.
Рахаф бросил на родственников утомлённый взгляд, глубоко вздохнул и, растянув в сверкающей белозубой улыбке полные, ярко выделяющиеся бордовым на бледном лице, губы, ответил:
— Так а что мне делать ещё? — он сделал ещё одну затяжку. — Это вы, дорогие родственнички, плохо работаете, поэтому мне на Земле пока нечем заняться.
— Было бы желание! — фыркнула Магифа́.
— Ну а что? — ослабился Рахаф. — Ты не можешь придумать ничего такого, что бы долго косило смертных — они находят разные вакцины. Не говоря уже об изобилии провианта. Как прикажешь с ними работать? А ты, Мильхама, так помогал им с изобретением всяких техногенных штук, что после тебя мне ничего не остаёться. Разве что посыпать голову пеплом... — он развел руками.
— И не надо! — снова яростно кинулась в бой Магифа. — Последний раз по всей Земле был ужас и вой от моего коронного изобретения!
— Пфф…
— И даже к механизмам, которые заметно облегчили им жизнь в последние два столетия, я придумала вирусы! — с гордостью вскинула подбородок Магифа.
— И ты бы мог устроить что-то вроде энергетического кризиса для металлических помощников смертных, — кивнул Мильхама.
Рахаф прищурил один глаз, затем заглянул в пачку «Parlіament, где осталась всего лишь одна сигарета.
— Хмм… Надо подумать. Всё равно на Землю за сигаретами скоро идти...
